Нас не останавливали даже те случаи, когда мы натыкались на людей, которые напоминали нам наших любимых двуногих. Например, мы столкнулись со старым хаанейским торговцем, который видимо слишком устал от жизни, чтобы пытаться убежать от смерти и потому не сопротивлялся нам никак. Он напомнил нам другого такого же торговца, который нас кормил и был убит. И, сохраняй мы хоть каплю контроля над своим голодом, мы бы могли его пожалеть.

Но мы себя не контролировали. Это было сильнее нас и сильнее любых других чувств. Аппетит приходил во время еды и разрастался тем сильнее и шире, чем дольше шла ужасающая трапеза. Это было безумие, кровавое буйство, заставлявшее нас проникать в жилища и подвалы, чтобы не пропустить ни единой завалявшейся крошки с этого пира городских масштабов.

Не трогали мы лишь те дома, что были помечены красными крестами, запах от них исходивший отпугивал нас и заставлял обходить такие жилища стороной. А вот скот, городское зверьё, вроде крыс и голубей, пальмы, и вообще всё съедобное, что не было приколочено, мы поглощали с большим аппетитом. Мы буквально съели всё живое, не оставив от половины города камня на камне.

И голод всё же не утих. Мы направились дальше, на поиски новых жертв, возвышаясь ныне, будто гора и отбрасывая на песок, ставший красным, огромную угрожающую тень. Казалось, всё, что только завидело нас на горизонте, пряталось от нашего голодного взора.

Однако, до другого человеческого поселения мы так и не добрались. Вновь появился конвертоплан, который нас сюда привёз. В сотне метров впереди нас он высадил одинокого человека-опоссума, вооружённого одной лишь снайперской винтовкой. Этот одинокий воин, в плаще песчаного света, стоял перед нами без страха. Даже, когда наша огромная тень накрыла его тщедушное тело, он не дрогнул. Лишь вскинул своё ружьё, наскоро прицелился и выстрелил.

Наше тело тут же остолбенело и зависло всей своей огромной громадой. Что-то внутри закипело и забурлило, будто бы в нашем нутре варился суп. Вскоре это бурление разрослось, полностью заполняя собой всю массу... Момент, и мы лопнули. Из нашего дородного нутра во все стороны хлынуло целое кровавое море, заливая собой многие сотни метров вокруг и освобождающее всё не переварившееся содержимое нашего огромного желудка.

Человек с винтовкой не сошёл со своего места даже когда на него нахлынули кровавые волны. Он спокойно дождался, пока жижа отступит, а потом, весь испачканный красным без страха подошёл к тому, что от нас осталось: наше тело в миг сжалось до размеров одного кота. Инстинктивно, мы тут же приняли привычную кошачью форму из того скромного месива плоти и костей, что от нас осталось.

Двуногий же достал небольшую капсулу и с лёгкостью запихнул нас внутрь, плотно закрутив крышку. Так, мы вновь оказались в темнице, на сей раз куда более маленькой, чем любая предыдущая. Люди легко выпустили зверя из банки для свершения своего страшного суда и также легко загнали его обратно до востребования.

Одинокий воин отнёс нас обратно в храм Баст и передал в руки верховной жрицы. Та, видимо, невероятно горда тем, что сотворила нас, сразу же понесла демонстрировать нашу суть своему повелителю. Человеческий владыка, которому нас представили, был похож на человека меньше, чем мы были похожи на кота.

Он был высоким, метра в четыре роста, мускулистым мужчиной с неестественной обсидиановой кожей, украшенной золотыми татуировками. Его голова была скрыта за недвижимой и ничего не выражавшей маской трубкозуба, но даже из-за неё чётко были видны кроваво-красные глаза. Ими он серьёзно и с неким азартом осмотрел нас, как заядлый коллекционер обычно осматривает новинку в своей коллекции.

Мы были очередной игрушкой в его песочнице разрушения и хаоса, ведь он был никем иным, как царём Верхнего и Нижнего Нила, а по совместительству лидером культа Сета – всемогущим фараоном. Избранником богов, посланным, чтобы держать людей в узде и уровнять их пред лицом Дуата, в том числе, с нашей помощью.

– Что, значит вот эта штука умиротворила повстанцев? – сказал он верховной жрице Баст, взяв колбу с нами из её рук, – Интересно... Сколько шороху навела ваша маленькая игрушка. Хаанеи побросали оружие и побежали покорно отрабатывать свой бунт, когда увидели, что сталось с Рушалимумом. Я уверен, что после такого шоу, Ассирийцы и Хетты, в своих лабораториях спешно и тревожно готовят хоть какой-то ответ.

– Боюсь, они придумают его также, как придумали мы, но ещё очень нескоро. Особенно, если к ним в руки не попадёт ни грамма плоти этой биомассы... – сказала жрица, слегка отводя взгляд.

– Значит, нам не стоит использовать эту игрушку часто... – фараон прервался, будто бы о чём-то задумавшись, и в конце-концов продолжил, – Но даже ограниченный эффект... Да, ваш культ не часто ТАК удивляет. Филигранно продуманная операция! И, главное кризис решён очень быстро, быстрее чем кто-либо ещё мог предложить. Это заслуживает достойной награды.

– Ваша одобрение... О, повелитель, это уже огромная награда для служительниц Бастет!

– Да, но я могу предложить вам кое-что ещё, помимо одобрения. Кое-что, что послужит во благо всей нашей стране. Можете забирать в своё подчинение всех непокорных хаанеев! Этот народ уже ни раз доказал, что не хочет быть с нами на равных, не примет наших богов и наши идеалы. Они даже покорными слугами отказались быть! Значит пусть будут наравне со зверьём, можете сделать с ними что хотите, но приведите их к покорности. Можете вшивать им что-то или сплавить в такой же комок биомассы, мне без разницы! Те кто не принимает величие наших звериных богов и не ведает страха пред нашей мощью заслуживает такого конца. В конце концов, чем все эти глупые, ограниченные людишки, не способные увидеть нашего света, отличаются от котов? Тем, что они двуногие и лишены шерсти? Как по мне это всего лишь ещё один их недостаток...

– А ещё тем, что они не священны...

– О, это как раз их достоинство! Люди никогда не будут священны, даже в варварских религиях наших врагов, и именно тем они замечательны... Их можно низвести до биомассы без всяких угрызений совести.

Седьмая Печать – На небе тихо

Песок шелестел под закатным небом. Неподалёку топтался верблюд-дромедар. Зефир возился с рацией. Я улёгся на краю небольшой сухой скалы, возвышающейся среди барханов, с французской снайперской винтовкой FR-F1. В её прицел отлично просматривалось будущее поле битвы: огромный древний храм на берегу небольшого оазиса, превращённый в настоящую крепость.

Что ни говори, а Венег хорошо окопался: толстые каменные стены патрулирует куча оживших трупов в форме Объединённой Арабской Республики; во внутреннем дворе припаркованы два Т55; небо патрулирует припаркованная там же "Шилка"; снаружи, в воде озерца чистят БТР-60; где-то внутри сокрыты четверо проклятых. Настоящая маленькая армия, укрытая среди барханов.

Я дышу ровно и спокойно. У меня важная задача – прикрыть наш немногочисленный авангард. Несмотря на то, что скоро будет ещё более жарко, чем под пустынным солнцем, я всё равно думаю не о сражении. В моей голове вертятся мысли о том, как я сам изменился... Даже не узнаю себя.

После всего, что я пережил за эти пару месяцев, кажется, что это и не удивительно. Однако, всё же это очень странное ощущение. Я бы не сказал "взросление". Скорее освобождение. Былая неловкость и зажатость меня больше не беспокоит. Я принял и своё положение в обществе и новую, совсем новую реальность.