– Боюсь, без ритуалов ни от Пиники, ни от Вань-Шеня ничего не останется. Вся их культура ритуальна и, в отличии от наших, существует до сих пор. Можно же разок пойти на встречу и выбрать какой-нибудь хороший подарок её ребёнку?

Я снова уставился в ценники:

– Дети... Хорошо, что у нас с Таянной никогда их не будет.

– Ну да, ты был бы просто отвратительным отцом.

– Да-да, лучше скажи, что там у Пиники собирается родиться. Девочка, мальчик, демоническое отродье?

– Девочка. При партогенезе рождаются исключительно девочки. По крайней мере, в девяносто восьми процентах случаев.

– Я понятия не имею что им нравятся. Когда я был маленький, все играли с палками. Может ты за меня купишь? – я всё ещё не хотел тратиться.

– Не, я не могу. – Зефир пожал плечами, – Агент САВАК, который за нами наблюдает не оценит то, что ты переложил эту ответственность на меня и доложит ей. Верно же говорю? – он обратился к суровому персу в солнцезащитных очках и военном мундире, стоявшему в нескольких метрах от нас.

Тот утвердительно кивнул.

– Вот видишь. – сказал опоссум.

Тут к нам присоединился и Вань-Шень, уходивший в какой-то другой магазин и вернувшийся с игрушечной репликой "Томми-гана":

– Я каждый день благодарю небеса за то, что человек везде остаётся порочной обезьяной. Представляете, я прямо тут, неподалёку нашёл себе женщину на ночь! У них это называется сигэ...

– Кто о чём... – Зефир закатил глаза.

– Нет, ну а что? – Вань-Шеня явно задело такое отношение к его главному "хобби", – Я в последний раз якшался с местными жрицами любви ещё во времена Вавилона. Даже не знал, что они всё ещё есть и процветают, становясь тем привлекательнее, чем скромнее местное общество. Это же настоящая...

– Да, мы поняли. – поддержал Зефира я, – Лучше скажи, ты правда думаешь, что Пиники оценит, если ты подаришь её дочери автомат?

– А что такого? Самое то для будущей воительницы. В ритуальных подарках же главное что? Искренность. Чтобы всё шло от сердца. Я вот искренне считаю, что цельнометаллическая копия пистолета-пулемёта — это круто.

– А я вот "искренне и от всего сердца" считаю, что детские игрушки — это чушь. Можно мне ничего ритуально не покупать?

Оба моих спутника посмотрели на меня несколько иронично. Зефир сказал:

– У тебя нет сердца, Либеччо. Ты не можешь от него что-либо делать, даже образно.

Я снова уставился на полку с игрушками. Внезапно мой взгляд упал на плюшевого белого пса с чёрными ушками. Снупи. Снупи мне правда нравится. Как может у меня не быть сердца, если мне порой нравятся такие простые вещи? Как может у меня не быть сердца, если я люблю Тайю? Нет, они точно не правы.

Я взял плюшевую игрушку и произнёс:

– Ну ладно, поехали к Пиники, я выбрал подарок.

Закупившись подарками для Пиники и её ребёнка, мы втроём на всех порах мчались через оживлённые улицы Тегерана на роскошном Мерседесе W100. Остановились только у дворца Голестан, взяв на четвёртое, свободное, место статного пожилого человека в белом мундире. Он тоже держал в руках небольшой набор конструктора и, очевидно, также направлялся на встречу с владычицей Ближнего Востока.

Это внезапное пополнение заметно оживило Вань-Шеня:

– О, неужели это мой друг Кир Великий? Сколько лет? Сколько зим?

Старик со впалыми глазами явно не оценил укола дракона, но виду старался не подавать:

– Ты Вань-Шень немного потерялся во времени. Постарел видимо, память уже подводит.

– Ха-ха, ну я-то хотя бы не кану в вечность через каких-то... сколько тебе уже, Реза?

– Сорок девять.

– Ну вот, уже пожил дольше Кира, пора и на покой! Найди себе агрессивных кочевников, которые тебя прикончат и уйдёшь с точно той же памятью о себе. – давно я не видел Вань-Шеня настолько издевательски-ядовитым, но дракон явно наслаждался своей возможностью поиздеваться над смертным.

Я решил слегка вступиться за шахиншаха, не из симпатии, но для того, чтобы дракон не задавался слишком сильно:

– Не переживайте Мохаммед, нашего дальневосточного друга злит, что его может обскакать уже второй смертный перс.

– Кир тогда меня не обскакал! – Вань-Шень ощетинился, это значит, что я попал точно в цель, – Как меня мог обскакать смертный урод, который воспитывался дворовой собакой? Просто Реза уже второй перс, который мнит себя пупом мира, ничего из себя не представляя, да ещё и сравнивает себя с другим раздражавшим меня царём!

– Простите... дворовой собакой? – Либеччо явно не был в курсе этой истории.

– Да. – начал объяснять Вань-Шень, – Малыша Кира бросила мать и вскормила собака в грязном хлеву. Он вырос дикарём и чисто благодаря удаче создал эту свою убогую империю! Ему просто повезло оказаться в нужное время и в нужном месте со своей оравой таких же дикарей.

– Так вот чему ты завидуешь! – понял я, – Бесишься, что кому-то в кое-то веки повезло больше, чем тебе и его ещё и в веках воспели больше, чем тебя?

– Этого собаколюба воспел Геродот, а мы все знаем, что он был городским сумасшедшим! – дракон не отступал со своим напором.

– Геродот был сумасшедшим? – на этот раз не понял сам шах Пехлеви и вопросительно посмотрел на меня.

– Не совсем. – сказал я, – Он был просто чересчур патриотичным афинянином и во многом и правда был не объективен...

– Су-ма-сше-дший! – проговорил по слогам владыка Азии, – Трамонтана выбрала именно его писать историю, потому что он сам был настолько туп и безумно убеждён в греческой исключительности, что смог убедить весь мир, что кучка скальных деревень — это колыбель цивилизации и все окружающие народы лишь жалкие подражатели! Чем он отличается от современных конспирологов и ультранационалистов?

– Например... твоего любимого Юкио Мисимы? – спросил я.

– Это совсем другое! Мисима-доси хотя бы талантливый писатель. И, конечно, разумный и верный отечеству патриот. Воплощение духа, который я уважаю.

– А я слышал про вас другие истории с иным посылом... – заметил Пехлеви, заметно взбодрившийся от моей поддержки.

– Мы сейчас говорим не о том. – дракон, очевидно, захотел перевести тему, – Я считаю, что безумно глупо считать себя пупом земли, когда ты ничего не достиг.

– Ну почему же не достиг? – сказал я, – Мне вот "Белая революция" мистера Моххамеда и правда очень напоминает политику Кира...

– А сам он мне напоминает Людовика XVI, – произнёс дракон, – Тот тоже начал за здравие, а потом потерял голову...

– Ты не знал Луи-Огюста так как я, – заметил я, – Он был нерешительной тряпкой, совсем не в пример мистеру шаху. Ты не представляешь, как долго я тогда держался, чтобы не отправить его на гильотину раньше времени. Он меня по-настоящему раздражал! И ему очень повезло, что мне нужно было постоянно считаться с Бореем и Трамонтаной.

– Повезло тебе, Реза, что Пиники ни с кем на твой счёт считаться не надо... – буркнул Вань-Шень.

– Вообще-то, я по этому поводу и еду к ней на аудиенцию... – шах немного потупил взгляд, – Мне очень не нравится война, которую развязал Насер. И ещё больше мне не нравится, что госпожа богиня может решить поддержать этого... впрочем я надеюсь воззвать к её разуму.

– Значит, мы будем делать сегодня одно дело. – заключил я.

Мы выехали из Тегерана и лимузин направился на юг в пучину иранского нагорья. Там, в одной из уединённых затерянных долин скрывалась древняя башня тишины. Такие издавна использовались для воздушных погребений зороастрийцами. И, ещё за долго до того, выступали храмами Бога Неба, где нельзя было произносить ни слова, у народа Пиники. Конечно, говорить нельзя было только мертвецам и простым смертным. У богов другие традиции, как и у их приближённых.

Поэтому, на вершине громадного цилиндрического храма, на огромной каменной площадке, было выстелено множество мягких и цветастых ковров. На них были разложены местные яства самых разных видов: всевозможные кебабы, чучу, долма, фасенджан и множество других блюд, названия которых я не знал. Даже специально для нашего дракона на столе было вино.