"Когда-то владыка Востока был всего лишь сыном бедного землепашца. Варлорд их земли был жесток и угнетал несчастных крестьян. Вань-Шень всегда ратовал за справедливость, а потому организовал восстание. Но восставшие никак не могли справиться с армией диктатора.

Тогда юноша отправился к седому мудрецу, что жил вдали от людей. Тот, с помощью панцирей черепах, предсказал ему, что власть достанется тому, кто одолеет в битве бога-тигра. На обратном пути он и его верный друг действительно встретили огромного и злого зверя, что терроризировал местные сёла и убил уже сотни крестьян.

Тигр тут же на них напал. Но они его одолели, правда, не без потерь. Товарищ дракона оказался сражён в бою. Принеся голову зверя крестьянам Вань-Шень, прослыл среди них героем, а также побудил их всех подняться с ним на борьбу. Так он и сверг тирана и сам стал местным варлордом. Потом организовал первое в Азии государство, был принят в Общество и бла-бла-бла..."

Вань-Шень всегда умалчивал о нюансах, в целом рассказывая действительную историю, но абсолютно неправильными словами. На самом деле дракон горел скорее не справедливостью, а жаждой наживы, и организовал не восстание, а банду, грабившую царские конвои. Однажды они с его другом убили и ограбили мудреца, в чьих записях и узнали про пророчество.

Возвращаясь с добычей в свой лагерь, на них и правда напал тигр-убийца. Только вот Вань-Шень сбежал с поля боя, а тигра убил его друг. Зная про пророчество, дракон подло убил товарища, когда тот отдыхал после тяжёлой драки, чтобы выдать победу за свою.

Он и правда сверг тирана. Но сам стал тираном ничуть не меньшим, подавая свою власть как волю самого Неба. С того момента он купался в роскоши и разврате, выдавая своё желание красивой жизни за высшую миссию. А свой проклятый приапизм за источник своей мужской силы.

Да, Вань-Шень имел очень своеобразное проклятие... И использовал его тоже исключительно своеобразно. Вполне в духе легенд о Приапе.

Я был очень удивлён, что он, вечно страдающий от собственной "мужской силы" явился к нам хорошо одетый, не навеселе и не растрёпанный:

– Простите, что заставил вас ждать. Эти студенческие протесты сводят меня с ума. Надо было обсудить с Мисимой-доси его инициативу по решению этой ПРОБЛЕМЫ. – он сделал акцент на последнем слове и возмущённо покосился на Либеччо,

– А мы думали, что ты придёшь к нам из бардака... – уколол в ответ волк.

Но дракон не обратил на этот укол особого внимания и невозмутимо заметил:

– Я умею заниматься важными делами. Кроме того, в борделе я уже был утром, так что я уже настроен на серьёзную работу. И, надеюсь, что вы пришли поговорить со мной именно о том, как можно решить мои проблемы.

– В каком-то роде... – сказал я.

– Я понял. Сейчас вы втяните меня в какую-то авантюру? Сразу скажу... я за. Люблю авантюры.

– Это хорошо, что ты согласился сразу, – заметил Либеччо, – Потому что мы хотели попросить тебя присоединиться к нам на разговоре с Пиники. Надо убедить её не поддерживать Мауи.

– Да... – Вань-Шень явно оказался не рад, что согласился, – Значит поедем общаться с этой сумасшедшей в жаркий и скучный край пуританства и морализаторства?

– Ну в Иране сейчас всё не настолько плохо. – сказал я, – Там даже очень славно.

– Не для меня, очевидно. – произнёс дракон, грузно выдыхая, – Но да ладно, если для того, чтобы меня следующие сотню-другую лет не отвлекали от веселья, надо немного поскучать. Полетели. Быстрее начнём, быстрее же и закончим.

Шахиншахский Иран, Тегеран, Городской район номер двенадцать, 2 февраля 1968

Восточный базар — это своего рода живой организм. У него свои законы, традиции и этакое невероятное очарование цветастого хаоса, полного запаха трав, золотых орнаментов и всяких красивых безделиц. Рынок Тегерана это вообще нечто невероятное: целый городской квартал полностью отдан под крытые торговые ряды, где в небольших закутках под цветастыми витражами и древними сводами, в небольших закутках ютятся тысячи и тысячи продавцов. Даже в таком большом и оживлённом городе, кажется, нет столько покупателей, чтобы каждый магазин обеспечить клиентами!

А я ведь был здесь последний раз тысяч шесть лет назад. До сих пор помню то, как я останавливался на ночлег в этом самом месте, в крошечной деревушке у подножья гор Эльбурза. Тогда это место представляло из себя всего пару десятков домов с небольшими хозяйствами. Жалкий пригород древнего мегаполиса Арсакии.

Я в ту пору, был в очередной ссоре с Таянной, а потому в последний раз в своей бесконечно долгой жизни отправился в скитания без гроша в кармане, в надежде попытаться вести самостоятельную жизнь без неё. Да, я тогда ещё глупо полагал, что могу жить без этой роковой женщины...

В общем, я устал с дороги и искал ночлег. Обратился к одной из местных семей, оплатил своё пребывание золотой монетой. Когда я уходил, глава семьи предложил мне купить искусный ковёр, сшитый его женой. Я сказал ему, что мне в моём пути ковёр не пригодиться, а давать деньги просто так не в моих правилах. Вместо этого, в качестве дополнительной благодарности, я сделал то, что всегда умел прекрасно: предложил выгодный бизнес-план.

Ибо другие путешественники, идущие с севера в Арсакию, вполне могли бы покупать их ковры, если бы он поставил шатёр с ними на всеобщее обозрение. Уж больно те и правда были хороши. Так, когда я покидал деревню, тут появилась первая торговая точка.

С тех пор, утекло ДЕЙСТВИТЕЛЬНО много воды. Тот мужчина, его жена и все их потомки давно сгинули в вечности, как и их имена. А вот их палатка превратилась в рынок, который теперь занимал площадь во много-много раз большую, чем вся их деревня, на территории которой он находился. И сам Тегеран, конечно же вырос. Арсакия была переименована в Рей и стала всего лишь пригородом бышей деревни.

И только у меня ничего не поменялось: я всё так же тяжело переживаю разлуку с Таянночкой и всё также скуп на бесполезные и бессмысленные траты. Даже учитывая, что у меня есть все деньги мира. Даже исходя из того, что моей груди есть полость-проклятие, которая может превратить один химический элемент в другой. И я могу буквально класть в неё землю и доставать рассыпчатое золото.

Всё же, если по копейке без дела постоянно тратить, можно и золотой запас США раздать, и Земли может не остаться. Так уж работает рыночная экономика моего собственного изобретения: потребление в любом случае будет бесконечно.

Вот я и стоял напротив полки с детскими игрушками в небольшом магазинчике, в специально огороженном от посетителей районе Тегеранского базара, и таращился на ценники, будто бы они от этого станут меньше или исчезнут. Сто риалов за набор липучек "Fuzzy Felt", из которых можно собирать картинки? Настоящий грабёж!

Я не очень помнил курс риала, но сто чего угодно за липучки это же просто надувательство. И нет, сам бы я что-то такое не против был бы продавать. Но покупать? Лучше убейте.

Убивать пришёл Зефир, выглянувший из-за стелажей:

– Ты что-нибудь уже выбрал?

Сам опоссум держал в лапах металлический конструктор "Парк развлечений фирмы Гилберта".

– Нет. – отрезал я, – Всё здесь слишком дорогое.

– Ты, наверное, шутишь? – он явно не оценил моё нежелание тратить деньги.

– Я не понимаю, какого чёрта я должен заниматься этой бесполезной чушью! Зачем в пустую тратить деньги?

– Традиция. Без подарка она тебя не пустит и на порог, и если ты хочешь...

– Да я понимаю, что должен её умаслить. Не надо мне разжёвывать такие банальные вещи. Но я, чёрт возьми, могу подарить ей хоть целый штат Огайо за сотрудничество, всё равно он мне не особо нужен. В этом есть какой-то смысл земля ценная, потому что с неё можно получать деньги. Отдал землю – заключил союз, простая сделка, никакой головной боли. А вот эти вот подарочки, которые обязательно постоянно дарить, чтобы с тобой начали хотя бы говорить меня бесят. Какое-то пустое усложнение. Неужели за семьдесят тысяч лет нельзя было избавить себя и нас от этих бессмысленных ритуалов?