Я выключила лампу на прикроватной тумбочке, взяла свой рюкзак и на цыпочках вышла из комнаты, стараясь не шуметь.

Когда я подошла к подъездной дорожке, то увидела «Корвет» Мейсена, припаркованный там. В моём животе появилось неприятное чувство беспокойства. Он сидел в машине, но в темноте я почти ничего не могла разглядеть и не понимала, почему он так долго не выходит. Лишь подойдя ближе, я смогла увидеть его лицо.

Мои шаги замедлились.

Иисус.

Его лицо было полностью залито кровью.

ГЛАВА 21

Он оторвал взгляд от своих колен и, наконец, заметил меня, стоящую возле машины. Его глаза расширились от ужаса, и я услышала, как он выругался. Затем он открыл дверцу и вышел, отказываясь смотреть на меня. Его лицо было в синяках, поврежденной коже и крови, что заставило моё сердце биться быстрее от страха и наполнило мой разум различными ужасными сценариями. Я быстро оглядела его в поисках других травм.

— Что с тобой случилось? — Спросила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. На воротнике его белой футболки виднелась кровь, но, похоже, она стекала с его лица.

Он запер машину своим брелоком.

— Ничего. Иди домой, — сказал он, проходя мимо меня, не глядя на меня.

— Эти парни сделали это с тобой, не так ли? — Продолжила я, не в силах сдержаться. Он продолжал идти, не обращая на меня внимания. Я бросилась вперёд и резко остановилась перед ним. — Что ты скажешь Элаю и своему отцу, когда они увидят тебя?

Он с хмурым видом уставился в землю.

— Что на меня напали или я ввязался в драку, когда был пьян. Это всегда срабатывает как заклинание. — Он попытался обойти меня, но я снова преградила ему путь, разозлившись, потому что он избегал смотреть на меня. — Пошевеливайся, сатана. У меня нет на это времени.

— Как насчёт того, чтобы сначала посмотреть на меня? Если ты это сделаешь, тебя не испепелят.

Он поднял взгляд к моим глазам и раздражённо вздохнул.

— Ну вот. Теперь ты довольна?

Я просто смотрела на него в ответ. Это был первый раз почти за неделю, когда мы смотрели друг на друга, и, хотя сейчас было совершенно неподходящее время, я не могла не думать о том, что на самом деле упустила это.

— Почему ты избегаешь меня? — Вопрос сорвался с языка прежде, чем я смогла себя остановить.

Он сжал челюсти и отвел взгляд.

— Ты имеешь в виду, не обращаю внимания на твою надоедливую задницу?

Я уставилась на него.

— Итак, мы вернулись к оскорблениям?

— Мы никогда не останавливались, — произнес он, входя в дом и закрывая за собой дверь. Больше он не сказал ни слова.

Это просто невыносимо…!

Я стояла на месте, сжимая кулаки, разрываемая между беспокойством и гневом. Нет, он не заслуживал моего беспокойства. Не тогда, когда он собирался вести себя как упрямый осел по этому поводу.

— К черту все это, — пробормотала я и поплелась к своей машине. Если ему не нужна моя помощь, то пусть остается в одиночестве, мне все равно.

Я потянулась за ключами в рюкзаке, но тут заметила, что моего телефона нет. Просто замечательно. Я оставила его на столе у Элая перед тем, как мы начали смотреть фильмы.

Я поплелась обратно в дом и, щурясь в темноте, чтобы лучше видеть, схватила свой телефон, положила его в рюкзак и тихо вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Через приоткрытую дверь я услышала шум льющейся воды в ванной и, подойдя ближе, заглянула внутрь. Мейсен, опираясь на столешницу, склонился над раковиной, с трудом смывая кровь с лица. Увидев синяки, покрывающие его обнаженный торс, я почувствовала, как перехватывает дыхание. Очевидно, человек или люди, которые сделали это с ним, не были сдержаны в своих действиях.

Я понимала, что должна уйти. Это было не мое дело, и он не хотел, чтобы я находилась здесь.

— К черту всё это. К черту его, — прошептала я и отступила на шаг назад. Я не должна беспокоиться о нем. С ним всё будет в порядке. Он, вероятно, уже в сотый раз сталкивался с подобными ситуациями, и до сих пор ему удавалось выходить из них невредимым. Моё беспокойство было напрасным.

Я почти дошла до входной двери, но мои ноги не хотели нести меня на улицу. Как я могла оставаться спокойной, когда его избили, а он был совсем один и слишком упрям, чтобы принять чью-либо помощь? Я знала, каково это — когда тебе нужна помощь, но ты не позволяешь никому помочь тебе, потому что слишком горда. Я не могла просто уйти.

— Пошел ты, Мейсен Браун, — прошипела я сквозь зубы, направляясь в ванную. — От всего сердца, пошел ты. — Я распахнула дверь и вошла внутрь, обойдя стул Элая. — Давай. Я помогу тебе умыться.

Он отстранился с удивлением на лице.

— Что ты делаешь?

Я закатила глаза и открыла аптечку.

— Я изо всех сил стараюсь не ударить тебя по лицу. Оно и так уже украшено более чем достаточно, так что после нанесения дополнительных ударов тебе, вероятно, потребуется записаться на прием к первоклассному пластическому хирургу. Ну давай же. Ты едва держишься на ногах. Кроме того, я уже играла роль твоей медсестры. На данный момент я собираюсь стать мастером в этом деле.

Схватив аптечку, я направилась в его комнату, не дожидаясь ни его, ни разрешения войти туда. Я бросила свой рюкзак на пол и плюхнулась на его кровать, образы его обнаженного торса преследовали меня. Синяки на его коже были ярким свидетельством агрессии, которая определяла его мир, и фантомные боли пронзили мой собственный живот, когда я представила, каково это было. Я поморщилась, когда внезапное желание защитить его достигло непреодолимых высот.

Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь, и не двигался с места, не сводя с меня глаз.

Моё дыхание участилось. Я слишком хорошо помнила, как была здесь в последний раз.

— Что? У меня на лице вулканический прыщ или что-то в этом роде? Подойди сюда и перестань пялиться. — Я похлопала по месту рядом с собой на кровати, раздражённая тем, как неуверенно я себя чувствовала из-за него.

Он с горечью повторил мои слова, которые я сказала ему из машины:

— Зачем ты тратишь своё время на шлюху и хулигана?

Я вспомнила печаль в его глазах и его слова: «Единственный раз, когда я по-настоящему хочу какую-то девушку, я не могу заполучить её, потому что она не хочет меня».

Я хотела преуменьшить значение этих слов, притвориться, что они имеют другое значение, но они звучали в моём сознании всё громче и громче, их невозможно было игнорировать.

— А зачем ты тратишь свои слова впустую? — Выпалила я в ответ. — Иди сюда, пока меня не стошнило от того, как жутко ты выглядишь со всеми этими травмами.

— Никто не заставлял тебя приходить сюда и смотреть на меня.

— Это правда, но поскольку кто-то слишком упрям, чтобы обратиться к врачу, я не могу уйти с чистой совестью.

— Всё выглядит не так уж плохо, но и не идеально. Я бывал и в худших ситуациях, — прошипел он, присаживаясь на кровать и оставляя между нами достаточное расстояние.

— У меня нет рук, как у осьминога, Барби. Я не могу дотянуться до тебя, когда ты так далеко, — парировала я.

Он слегка улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.

— Тогда придвинь свою задницу поближе ко мне, — сказал он.

Я схватила марлевый тампон и замахнулась им на него, но он поймал его прежде, чем тот достиг цели, и вздрогнул от боли, вызванной резким движением.

— Эй! Ты пришла сюда, чтобы помочь мне или как? Мне не нужно, чтобы ты заканчивала то, что они начали, — воскликнул он.

Они. Значит, их было много. У меня болезненно сжалось сердце.

Решив сжалиться над ним, я придвинулась ближе. Мой пульс участился, когда мы оказались так близко друг к другу в его комнате. Интимность момента не ускользнула от моего внимания.

— Это сделали те же самые люди, не так ли? — Я нанесла мазь на ватный тампон и приложила его к одному из порезов.

Он зашипел и крепко зажмурился.

— Да, — прошептал он.