— Я не думаю, что ты понимаешь, с кем связался. Я не такая, как те люди, над которыми ты издевался в этой школе. Я не собираюсь молча терпеть твои оскорбления. Я собираюсь нанести ответный удар, и это будет неприятно.

Он снова вторгся в мое личное пространство, и я занесла кулак, готовая ударить его. Если этот человек хоть пальцем меня тронет, ему конец.

Он с усмешкой посмотрел на мой сжатый кулак и мою воинственную позу.

— Камеры, не так ли? — Спросил он, указывая на камеры, установленные по углам. — Я знаю, с кем имею дело, — продолжил он. — С сумасшедшей сукой. Ты же не собираешься молча терпеть мои оскорбления? Что ж, я тоже не собираюсь спокойно терпеть твои.

Моя рука дрожала от силы, с которой я сжимала кулак.

— Убирайся с моих глаз, — процедила я сквозь зубы, стараясь сохранить остатки разума, прежде чем ярость охватила меня.

Он отступил на шаг и снова окинул взглядом мое дрожащее тело. Его губы медленно изогнулись в жестокой улыбке.

Ломать тебя — это очень весело. Ты уже дала мне более чем достаточно материала для работы, — произнес он.

Ублюдок.

Позволив этим словам повиснуть в воздухе, он развернулся и неторопливо зашагал прочь, с уверенностью, свойственной этому миру.

ГЛАВА 8

Мои руки и ноги горели от напряжения, когда я плыла к краю бассейна, стараясь завершить тридцатый круг. Мышцы не были в восторге от этой пытки, которую я устроила себе, чтобы выпустить пар. Остановившись, чтобы перевести дыхание, я прислонилась головой к плитке, ощущая, как боль волнами проходит по всему телу.

Из встроенных динамиков в бильярдной звучала песня Green Day «Утконос (я тебя ненавижу)», которая стала моим гимном, идеально отражающим мои чувства к Барби. Закрыв глаза, я позволила своему телу свободно парить в воде. После всех этих близких встреч с Барби за последние несколько дней я была слишком взволнована, и моих обычных способов сбросить напряжение оказалось недостаточно. Я медленно возвращалась к той старой фазе, когда злилась и обвиняла весь мир в своих недостатках. Стивен был прав: я была как бомба замедленного действия, и мне нужно было совсем немного, чтобы она наконец взорвалась.

Это было так соблазнительно. Так легко было бы поддаться разрушению и позволить ему поглотить меня. Так просто было бы наконец перестать притворяться тем, кем я не являюсь, и показать миру, как темно у меня на душе.

Я всегда испытывала отвращение к парням, и это была моя тайна, которую я не могла доверить никому, даже Джесс или Саре. У меня много лет не было друзей-мужчин, и я отказывалась даже пытаться с ними сблизиться. Мне было сложно доверять мужчинам. Они казались мне отвратительными существами, которые готовы уничтожить тебя при первой же возможности, и я не собиралась открывать им свою душу.

Меня охватывала паника даже при мысли о том, чтобы быть с кем-то. Именно поэтому я поклялась себе, что навсегда останусь одна. Я лучше умру старой девой с двадцатью кошками, чем потеряю последние остатки своей души.

Когда я впервые встретила Барби, он сразу же поразил меня своей неординарностью. В нём воплотилось всё, что я ненавидела в парнях: высокомерие, эгоизм, хулиганство и безразличие к чувствам других. Я сразу же возненавидела его, и мне хотелось отомстить. Я мечтала показать ему, что он не может безнаказанно использовать девушек или издеваться над людьми. Однако этот парень оказался крепким орешком. Он не собирался сдаваться без боя, и мне пришлось усилить свою игру.

Я вылезла из бассейна и, вытеревшись насухо, надела халат. Я умирала от голода и, предвкушая вкус огромного сэндвича, направилась на кухню.

Я была уже на полпути через вестибюль, когда заметила Стивена, который сидел у подножия лестницы, опустив голову между ног. Я остановилась и, чтобы убедиться, что это не иллюзия, протёрла глаза.

— Стивен? — Позвала я.

Он поднял голову, чтобы взглянуть на меня, и мое сердце сжалось от боли, когда я увидела его. Он был в ужасном состоянии: кожа казалась призрачно-бледной, щеки — костлявыми, под глазами тёмные круги, а нос был сломан и, судя по всему, не лечен.

И он плакал.

Меня охватила острая печаль, когда я увидела слёзы на его лице, которых не видела уже много лет.

— Стивен! — Воскликнула я, бросаясь к нему и опускаясь на колени, чтобы обнять его. С такого близкого расстояния я могла разглядеть каждую сыпь и ранку на его лице, которое сильно изменилось с тех пор, как он начал употреблять. — Что случилось, братишка? — Спросила я.

Он отвел взгляд и, облизнув губы, произнес:

— Я всё испортил. — Я вздрогнула от его резкого тона, а он продолжил: — Я разрушил свою жизнь. Я не знаю, как жить дальше.

В этот момент, словно осколок разбитого сердца, я ощутила, как ещё одна частичка моей души откололась. Мы редко, если вообще когда-либо, были откровенны друг с другом, но, увидев его таким потерянным, я поняла, что должна утешить его любым доступным мне способом.

Я села рядом с ним и обняла его, не обращая внимания на неприятный запах, который подсказывал мне, что он не мылся несколько дней. Я крепко обняла его худощавое тело и положила его голову себе на плечо. На мгновение он напрягся, но затем расслабился и придвинулся ближе ко мне, тихо плача.

— Что ты имеешь в виду? — Спросила я. Несколько капель воды упали с моих мокрых волос на его голову, но ему, казалось, было все равно.

— Я не знаю, что я делаю со своей жизнью. Так не должно было быть. Всё должно было быть лучше.

— Лучше?

— Да.

Я была возмущёна.

— Но как может быть лучше, если ты употребляешь наркотики?

Он отступил назад, вытер слезы с лица и сжал губы в тонкую линию.

— Ты не понимаешь. Ты никогда не понимала.

Его слова прозвучали как защитная реакция, и мне захотелось раскритиковать его, рассердиться на то, что он не видит реальность. Но я уже много раз так поступала, когда мы не могли прийти к согласию, и что хорошего это мне приносило? Его не было дома целую неделю, и я опасалась за его жизнь. Я не хотела его терять поэтому, возможно, на этот раз мне стоит просто промолчать и попытаться понять.

— Тогда помоги мне понять. Поговори со мной. Я хочу услышать тебя. По-настоящему.

Он не выглядел убеждённым.

— Ты правда хочешь?

Я театрально прижала руку к груди.

— Я торжественно клянусь. — Я выдержала его взгляд, скрестив пальцы, чтобы он меня впустил.

— Если ты будешь приставать ко мне после этого, я уйду отсюда прежде, чем ты успеешь моргнуть.

Я кивнула и притворилась, что застёгиваю молнию на губах. Он лёг на спину, прислонив голову к лестнице и уставившись в потолок.

— Тогда слушай. — Он грустно улыбнулся. — Всё, что я ни делал, было недостаточно хорошо. Я был недостаточно хорош. Папа всегда был рядом, чтобы напоминать мне, что я ни на что не годен, я потерплю неудачу в жизни, без колледжа я буду никем. И так продолжалось снова и снова. Я устал от постоянных мыслей о том, какой я неудачник поэтому, когда друг предложил мне метамфетамин, я не раздумывал дважды. Это было моим спасением, и было так приятно просто забыться и поддаться этому чувству беззаботности. Это было не похоже ни на что, что я испытывал раньше. Прилив необычайной эйфории и энергии.

Я вздрогнула, глядя на его лицо. Его глаза остекленели, а уголки губ изогнулись в лёгкой улыбке, когда он вспоминал тот момент. К горлу подступила тошнота. Наркотики всегда вызывали у меня страх, ведь они лишают человека контроля и здравого смысла. Они словно превращают его в пленника, откуда невозможно вырваться, как бы он ни старался.

Я понимала, что наркомания — это болезнь, которая медленно убивает, от одного вещества к другому. И ты, словно в оковах, принимаешь все, что угодно, лишь бы получить ещё один кайф.

Это было ужасно.

Он облизнул губы.

— Я не хотел ни на что и ни на кого обращать внимание. Я просто хотел расслабиться. И я снова согласился. И снова. А потом я начал принимать другие наркотики, и так продолжалось. И так было легче жить. — Он виновато посмотрел на меня. — Но сейчас я чувствую, что всё вышло из-под контроля, и я причиняю тебе боль. Может быть, я и не знаю, что мне с собой делать, но я точно не хочу подводить и тебя тоже.