— Я скорее умру, чем буду с тобой, — произнесла я дрожащим голосом. — Ты слышишь меня? Я скорее умру.

Он застыл на месте, его глаза расширились, словно он наконец осознал всю глубину моего страха и отвращения, и его ухмылка исчезла. Я была настороже, готовая сбить его с ног, если он снова попытается что-то сделать, но он не двигался, глядя на меня в ответ, даже не пытаясь стереть мой плевок со своего лица. Моя ненависть к нему горела внутри меня, поднимая на поверхность все мои разрушительные эмоции, и я хотела выплеснуть их на него.

— Мейс, что ты делаешь? — Спросил Элай, и я вздрогнула. Он остановился рядом с нами, а я даже не заметила, как он подошел.

Я отстранилась от Барби и постаралась придать своему лицу более спокойное выражение. Если бы я продолжала в том же духе, то только бы дала ему больше материала для использования против меня в будущем, а он и так уже увидел более чем достаточно. Я прищурила глаза, глядя на Барби, и злобно улыбнулась.

— И нет, я не перестану приходить сюда. На самом деле, после этого я буду приходить даже чаще! Просто чтобы вывести тебя из себя, если не для чего другого.

Не дав ему возможности ответить, я направилась в ванную и закрыла за собой дверь. Прислонившись к ней, я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Тошнота волнами накатывала на мой желудок. Мне приходилось глубоко дышать, чтобы не потерять сознание, борясь с желанием соскрести воображаемую грязь со всего своего тела.

Он заплатит. Он заплатит. Он заплатит за то, что прикоснулся ко мне. За всё. Я клянусь, он заплатит.

— Почему она тебе не нравится? — Спросил его Элай, и я замерла. Он произнес это тихим шепотом, но они были слишком близко к двери, так что я могла их слышать.

— Потому что она — бомба замедленного действия, — ответил он.

Я нахмурилась, в груди что-то сжалось.

— Что ты хочешь этим сказать? — Спросил его Эли.

— Она причинила тебе боль?

— Что? Нет! — Воскликнул Элай в ярости.

— Она когда-нибудь оскорбляла тебя? Приставала к тебе?

Я сжала руки в кулаки. Теперь их голоса были слишком тихими, и мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать их слова.

— Нет. Зачем ей это делать?

— Потому что это то, что она делает. Она может быть очень неприятной, когда кто-то ей не нравится, и по какой-то причине я возглавляю ее список. Ты — легкая мишень поэтому, если она когда-нибудь причинит тебе боль, сразу скажи мне. Хорошо?

— Она этого не сделает, Мэйс. Она хороший человек.

— Обещай мне, Элай. Я ни на йоту не доверяю этой психичке.

Тишина была слишком громкой для моих ушей, пока я ждала ответа Элая. Я прижалась ухом к двери, чтобы услышать его.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Я расскажу тебе.

— Хорошо. Я прикрою тебя. Я всегда буду прикрывать тебя, даже если это будет последнее, что я сделаю.

Я ждала, что они продолжат разговор, но этого не произошло, и я поняла, что они ушли. Я глубоко вздохнула и подошла к раковине, чтобы взглянуть на свое бледное отражение в зеркале. Я почти не узнавала себя, видя прежнюю версию себя: широко раскрытые от ужаса глаза, дрожащие губы и глубокие морщины боли, навсегда запечатлевшиеся на моей коже. Я прислонилась к стене и заставила себя дышать ровно. Мой разум словно хотел вернуть меня в то время, мучить снова и снова, заставляя чувствовать себя маленькой и незначительной, абсолютно неспособной контролировать себя. Но я уже не была той девушкой. Теперь у меня был контроль над ситуацией.

У меня всё под контролем. У меня всё под контролем. У меня всё под контролем.

Я побрызгала водой на лицо, чтобы освежиться, стараясь не испортить макияж. Собравшись с мыслями, я помочилась, вымыла руки и вышла из ванной, готовая встретиться лицом к лицу с чем угодно и кем угодно. Барби только что стал свидетелем одного из моих самых неприятных моментов, но не стоит беспокоиться. Я обязательно отомщу ему за это.

Если братская любовь Барби не была просто притворством, то Эли, вероятно, был его самым уязвимым местом. Он не доверял мне брата, и я могла воспользоваться этим недоверием. Было бы забавно вывести его из себя. Пусть он думает, что я могу причинить боль Эли в любой момент. Пусть он ведет себя как наседка, защищающая своих птенцов.

Я изобразила на лице еще одну фальшивую улыбку и вернулась в комнату Эли. Он был один рядом со своим столом, поэтому я могла немного ослабить бдительность.

— Прости, — сказал он, опустив взгляд на свои колени. — Это было некрасиво с его стороны.

— Да, это так, но он с самого начала никогда не был милым. Тебе не нужно извиняться за него.

— И все же… — вздохнул он.

— Эй, я же генерал Офигенный! — Я одарила его своей самой яркой улыбкой. — Все в порядке. Я уже забыла об этом. Это не имеет никакого значения.

Он посмотрел на свои руки, не веря в это.

— Я не знал, что вы двое были знакомы со школы. Я не понимаю, что происходит, но, клянусь, он неплохой человек.

Мне хотелось крикнуть, что он ошибается. Я хотела сказать, что Барби хуже, чем самый страшный тиран в мире, и его следует запереть в камере, наполненной его собственными зловонными выделениями, чтобы он мог медленно и мучительно задохнуться. Но я также понимала, что проигрываю эту битву. Элай был так же предан Барби, как Барби, по-видимому, был предан ему.

— Почему ты называешь его Барби? — Спросил он.

Потому что он блондин и глуп.

— Потому что… потому что он напоминает мне Барби. Светлые волосы, голубые глаза, ну, ты знаешь.

Он нахмурил лоб.

— Тогда почему не Кен?

Потому что Барби раздражает меня гораздо больше, чем Кен. Но я не стала говорить этого. Я просто пожала плечами.

— В любом случае, он ушёл, так что тебе не нужно о нём беспокоиться, — сказал он.

— Ушёл? — Спросила я.

— Да. Он взял ключи от своей машины и уехал.

Хорошо. Я надеюсь, что он окажется в ближайшей канаве и застрянет там навсегда.

Я улыбнулась ему.

— Отлично! Теперь, когда мы одни, мы можем поднять нашу крутость на новый уровень!

Я села и потянулась за пультом, но тут заметила телефон Барби, который он забыл на мягком кресле. Я взглянула на Элая, но он, казалось, даже не заметил его.

Я улыбнулась, как Джокер.

Хе-хе. Это было похоже на знак от могущественной вселенной. Месть была бы такой, такой сладкой.

Мы больше не говорили о Барби. Вместо этого мы снова играли в гонки, разговаривали и смеялись. Когда пришло время прощаться, я незаметно взяла телефон Барби и положила его в свой рюкзак, убедившись, что он включен на беззвучный режим. Я помахала Эли на прощание и ушла, улыбаясь так, будто только что получила эксклюзивный доступ к секретным файлам ЦРУ. Ведь если только его телефон не был защищен сверхпрочным паролем, возможности были безграничны.

Этот день только что стал гораздо, гораздо лучше.

ГЛАВА 7

Вселенная была на моей стороне, потому что защита экрана Барби была основана не на пароле, а на шаблоне. Первый же шаблон, который я попробовала — буква М — подошёл. Неужели он был настолько глуп? Он мог бы использовать дату своего рождения или «1234» в качестве пароля, и уровень защиты оставался бы таким же низким. Даже моя восьмидесятилетняя бабушка, которая раньше думала, что камера её телефона записывает видео сразу после открытия, могла бы защитить свой экран лучше, чем он.

Я просмотрела его сообщения, надеясь найти что-то от Стивена, но последнее сообщение, которое он получил от него, было перед тем, как он исчез. Искра надежды в моей груди погасла. Стивен даже не ответил на последние несколько сообщений, в которых Барби спрашивал его, всё ли с ним в порядке, поэтому Барби, как и я, был в неведении.

Я потеряла счёт тому, сколько раз я съёживалась, снова и снова читая фразу «Сядь на мой восьмидюймовый член», пока мне не пришлось сделать перерыв и убрать руку с этого грязного устройства. Я схватила антибактериальную салфетку и тщательно протёрла весь телефон, ругая себя за то, что не сделала этого раньше. Я не удивилась бы, если бы он держал его в руке, когда делал что-то неподобающее, и оставил на нём множество микробов.