Мел положила руки на бедра со смехом и сладко посмотрела на девушку.

— Дорогая, он лжет. Он бы и рад, да там нечего. — Она вытянула свой мизинец и согнула его, имитируя дефляционный член, и указала на него. — Он такой маленький, да.

Я схватила ее за руку и утащила от них.

— Хватит, Мел. Оставь их в покое. Ты опоздаешь на свой следующий урок.

Смеясь, она позволила мне тащить ее, пока мы не прошли за угол и не исчезли из виду.

— Ты видела его лицо? — Она развернулась в еще одном приступе смеха и ударила бедро. — Если кто — то когда-нибудь сделает его восковой скульптурой мадам Тюссо, им лучше захватить это выражение!

Я покачала головой с улыбкой направляясь в туалет, чтобы пописать, прежде чем я возьму то, что мне нужно для следующего урока из моего шкафчика. Я прошла рядом с лестницей в почти пустом коридоре и застыла, когда услышал голос Блейка поблизости. Мое хорошее настроение испарилось в воздухе, мой пульс ускорился одновременно.

— Айзак уверен, что он новый гонщик? — Спросил он, и я осмотрелась вокруг, пытаясь определить, откуда его голос, чтобы я могла сбежать в другом направлении. — Это означает, что я могу быть ближе к ним, чем я думал, — сказал он, и я поняла, что он стоит за лестницей и не мог видеть меня с того места. Не было никакого ответа, что могло только означать, что он разговаривал по телефону. — Нет. Ничего не делай. Давай посмотрим, покажут ли они свои лица на трассе.

Я двигалась медленно, планируя на цыпочках проскочить, пока не окажусь на безопасном расстоянием от него.

— Не волнуйся. — Его тихий голос дошел до меня. — У меня это было запланировано долгое время, поэтому я ничего не испорчу.

Волосы на моей шее встали. Что, о чем он?

Со вздохом облегчения я позволила себе бежать, остановившись только тогда, когда я добралась до туалета. Вздохнув, я прислонилась к стене и положила руки на колени. Я была разочарована в себе. Я не должна заботиться о его делах или загадочных разговорах, но мое сердце билось быстрее, потому что разговор был о чем-то, что явно было чрезвычайно важным для него.

Я должна была быть лучше этого. Я всегда следила за своим сердцем, но на этот раз мне нужно перестать быть тем безнадежным романтиком, который верит в счастливые концовки. Здесь не было счастливых концов. Блейк только разрушит меня, и если бы я продолжала зацикливаться на скрытой стороне его, я только сгорела бы. Плохо. Очень плохо.

Итак, я должна быть умнее этого.

Однако у меня была догадка, что мое сердце не получит уведомление.

Блейк не был в столовой во время обеда, и к концу последнего периода слухи распространились как ветер. По одному из них, Блейк остался с девушкой в пустой классной комнате. Кто-то даже сказал, что он ударил эту самую девушку во время выяснения их отношений. А потом и вовсе, кто-то сказал, что он был пойман во время полового акта с учителем.

Когда я упаковала вещи в коробки, окруженная тишиной, потому что Блейк снова опоздал, мое настроение стремительно пошло вниз. Это был не первый раз, когда такие слухи распространялись вокруг школы, но они тем не менее беспокоили меня, что приводило к большему самокопанию.

Меня преследовали образы Блейка, держащего какую-то красивую девушку в своих объятиях, заставляющего ее почувствовать все, что я чувствовала в том шкафу, на новогодней вечеринке, и ревность грызла меня безустанно. Я схватила трубку и бросила ее в коробку, умирая, от желания, чтобы взять свою гитару и струны, пока все мое беспокойство не исчезнет.

Все было бы проще, гораздо легче, если бы мне понравился кто-то вроде Кевина. Кевин никогда бы не разбил мне сердце и не обесценивал бы меня. Он был бы милым и добрым, и мне не пришлось бы чувствовать эту безнадежность, из-за моего упрямого, глупого сердца.

Блейк ворвался, и я чуть не уронила микроскоп, который держала в руках, пораженная. Он даже не смотрел на меня, когда взял пустую коробку и перенес ее в дальнюю сторону комнаты, что, вероятно, было лучше всего после нашего последнего забега. Я ожидала, что он начнет издеваться надо мной за мою неуклюжесть или сделает меня посмешищем, но он даже ни разу не посмотрел на меня, когда мы работали в полной тишине, что помогло мне расслабиться. Он не собирался усложнять для меня сегодняшнюю отработку. Это было впервые.

Новая мелодия врезалась в мой разум, песня в высоком темпе с гитарами и немного скрипки в сегменте хор, и волнение кружилось по моей груди. Нет ничего лучше, чем реализовывать свои творческие порывы. Если меня накрывало вдохновение, я могла бы придумать пару новых песен за день, но я не смогла бы записать их все, поэтому мне пришлось выбирать те, которые говорили со мной на более глубоком уровне.

Погруженная в новую песню, я почти забыла, что Блейк был здесь, когда внезапно тьма покрыла всю комнату. Я остановилась в середине шага и схватила маленькую картонную коробку, заполненную старыми видеокассетами в моих руках.

— Что за…? — Крикнул Блейк. — Я ничего не вижу!

Страх в его голосе послал по мне дрожь.

— Электричество, должно быть, отключилось, — сказала я, сделав два шага к столу, где я планировала оставить коробку, но ничего не видела в кромешной темноте.

— Только не это дерьмо.

Я повернулась в направлении его голоса, который сейчас звучал ближе ко мне, но это была ошибка, потому что это только сбило мою ориентацию.

— Тебе не нужно паниковать…

— Где проклятый свет?! — Его слова были тяжелыми с паникой, сопровождаемые тяжелым дыханием. — Мне нужно выбраться отсюда.

Он задел меня, уронив стулья, вокруг нас дважды, прежде чем что-то пнул. Его страх сильно беспокоил меня, и часть меня глубоко внутри, жаждала помочь ему. Я должна была достать свой телефон, прежде чем его одолеет паническая атака или что — то столь же страшное.

— Блядь. Мой телефон. — Он постучал по столу, по-видимому, в поисках своего телефона, его дыхание было прерывистым. — Где мой гребаный телефон?!

Я почти бросила коробку на пол и потянулась к своему телефону в кармане.

— Подожди. Я включу фонарик…

— Быстрее, — сказал он, даже не обращая внимания на мои слова, предположительно, осознавая их. Казалось, что только дюймы отделяли нас, и мое тело покалывало от его близости. — Мне нужно найти дверь.

Я собиралась включить фонарик на своем телефоне, но он споткнулся об коробку, которую я опустила рядом со мной и столкнулся со мной. Мы потеряли равновесие и упали на пол.

Воздух был выбит из моих легких, когда почти все его твердое тело оказалось на вершине меня, оба наших телефона потерялись где-то в темноте. Я прислонила свои руки к его талии, чтобы отодвинуть его от себя, смущенная его теплом и его запахом, который взволновал мои внутренности.

— Блейк, ты меня придавливаешь, — сказала я, но он едва сместил свой вес с меня. Он дышал так быстро, что мне стало тревожно.

— Я не могу оставаться здесь, — закричал он. Его дрожь стала сильнее. — Я не могу… не могу оставаться. Я должен выйти отсюда.

Он встал на ноги, но он столкнулся с чем-то рядом со мной и сразу же опустился обратно с проклятием. Он хрипел, тяжело дыша. Нащупывая пол вокруг себя, я добралась до него на коленях. Теперь я чувствовала его лучше, когда я больше не полагалась на зрение. Моя забота о нем победила любое расстоянии, которое я хотела поставить между нами, и я решила помочь ему справиться с этим.

— Эй, успокойся. Ты на грани гипервентиляции, я нашла его плечо, и он вздрогнул. — Все будет в порядке, ты выберешься отсюда, но сначала сделай глубокий вдох.

Он все еще задыхался, и я погладила его спину. В этой темноте мы не были врагами. В этой тьме нашего болезненного прошлого не было. В этой темноте была только его боль и моя необходимость, чтобы она исчезла.

— Все в порядке, — прошептала я.

Прошло несколько минут, но я не перестала ласкать его спину, пока его дыхание не вернулось в норму, и он не перестал дрожать. Мы скользнули в полную тишину. Тепло его тела просочилось в мою ладонь через его рубашку, и только тогда я поняла, что не должна была трогать его. Я отдернула руку назад, пытаясь выровнять свое неустойчивое дыхание, когда я ждала его реакции.