— Почему ты меня мучаешь? Почему ты меня ненавидишь?

Он вернулся к упаковке, отказываясь давать мне ответ. Мое сердцебиение взлетело на галопе. Что-то глубокое во мне подтолкнуло меня к тому, чтобы приблизиться к истине среди растущего гнева и предупреждений в моей голове.

— Блейк, перестань игнорировать меня и, на этот раз, скажи мне правду!

Он бросил проектор в коробку и пригвоздил меня взглядом.

— Ты хочешь правду?

— Да!

— Хорошо. Вот твоя правда. — Он шел ко мне с насмешкой, его шаги замедлялись. — Я ненавижу все в тебе.

Я отошла и схватила край стола позади меня для поддержки.

— Ты плаксивая сука. Ты всегда прячешься за своими друзьями и живешь как трусиха. — Что-то раскололось внутри меня, и это было больно. — Я ненавижу таких девушек, как ты больше всего.

Мои ногти копались в деревянной поверхности стола, но даже это больно меньше, чем растущая рана в моей груди.

— Ты всегда плачешь, плачешь и плачешь, и мне очень любопытно, откуда у тебя столько слез, чтобы плакать.

Мне стало холодно. Очень холодно.

— Хорошо. Достаточно.

— Нет, дорогая. Ты хотела правду, теперь справляйся с ней.

Он остановился в менее чем двух футах, разделяющих нас, и я прижала себя к столу столько, сколько смогла.

— Ты толстая, у тебя вообще есть пределы? — Он ущипнул мой живот, и я закричала, пораженная этим. — Посмотри на это. Скажи мне, ты действительно думаешь, что будет парень, которому это понравится? Или это. Он сжал мою щеку и потянул ее. — Или это. — Он ущипнул мое внутреннее бедро, и я закричала:

— Не трогай меня!

Я отступила, пока не врезалась в шкаф рядом со столом. Вся моя неуверенность бросилась назад ко мне, и слезы встали на глаза. Никогда, как в этот момент, я не чувствовала себя уродливее или толще, чем под его ненавистными глазами.

— Ты отвратителен изнутри.

Я заплакала и опустила взгляд на пол. Моих волос было недостаточно, чтобы скрыть меня от него, ничего не было достаточно, чтобы скрыть меня от него, и стыд оттолкнул всю самооценку, которую мне удалось получить за эти последние несколько месяцев с помощью моего терапевта.

Он фыркнул.

— Так как, я и сказал — одни слезы и ничего больше.

Я больше не могла этого выносить. Я бросилась на выход, слепая от слез. К черту с отработкой и всем остальным. Я собиралась добраться до двери, но я вспомнила, слишком поздно, что оставила упакованную коробку возле двери, чтобы выкинуть ее позже. Я споткнулась об нее и потерпела неудачу на полу, мои колени получили сильный удар.

На мгновение, просто на мгновение, я позволила себе закрыть глаза и погрязнуть в полном унижении. Мои колени сильно болели, но я не остановилась, чтобы осмотреть их. Я поднялась, даже не повернувшись, чтобы посмотреть на него. Я просто давала ему больше причин ненавидеть меня. Я давала себе больше причин ненавидеть себя.

Я сделала два шага к двери, хромая.

— Джесси, подожди, — сказал он невероятно мягким голосом, который был пронизан сожалением, и я остановилась, думая, что все это мне кажется. Тепло распространилось по моей груди, что побудило меня остаться.

Конечно, я не осталась… А просто вышла и ни разу не оглянулась.

Я провела часы в своей машине, припаркованной перед моим пустым домом, темное небо постепенно охватывало меня в тени. Я хотела, чтобы мои слезы высохли, но они продолжали приходить, и моя грудь болела под натиском самоуничтожительных мыслей.

Я не должна обращать внимание на его жестокость. Я попросила правду, и я получила ее. Я не могла ожидать от него ничего другого, потому что кто может любить меня такой?

Мой разум вернулся к двухлетним отношениям с моим бывшим парнем, который закончились год назад. Рори был сыном лучшей подруги моей мамы, поэтому мы знали друг друга с тех пор, как мы были в подгузниках, но мы никогда не были особенно близки. До тех пор, пока я не пошла на его день рождения в девятом классе.

Той ночью мы танцевали, много говорили, и что-то изменилось между нами. Мы закончили тем, что поцеловались на его крыльце, и он пригласил меня на свидание. Рори был красивым, но он не был моим типом. Он был невысоким, и у него было слишком много прыщей на лице, но он был милым и добродушным. Как человек, который был невидимкой для мальчиков, я была голодна, чтобы увидеть, как меня выделили, и мне нравилось его внимание, поэтому я хотела дать нам шанс.

Если бы я могла объяснить наши отношения одним словом, это было бы «душевно». Он был хорошим парнем, но искры не было. Несмотря на это, я отдала ему свою девственность, потому что я чувствовала себя достаточно комфортно рядом с ним и верила, что он ничего не раскритикует в моем весе или фигуре.

Он никогда не говорил плохого слова о моем теле, но он редко хвалил его, и он обычно избегал какого-либо разговора, который затрагивал тему моего веса. Он говорил, что я милая, но у меня были глаза, и я замечала, как он смотрел на стройных девушек. Это было не то же выражение, которое у него было, когда он смотрел на меня. Я вела себя так, как будто я была в порядке с этим, как будто я должна была это принять, но месяц за месяцем, это просто создало большую вмятину в моей уверенности в себе, пока мне не открылась суровая истина.

Никто не мог любить меня такой.

Я схватила руль и прислонилась к нему лбом, закрыв глаза.

Как я им завидовала. Как я завидовала девочкам, которым не нужно было беспокоиться о следующих калориях или тем, кто мог бы легко проскользнуть в бикини, не беспокоясь о жире или целлюлите. Как я хотела быть тоньше. Чтобы быть замеченной, а не по плохим причинам. Я хотела бы день, когда я была бы полностью довольна собой, и мне не пришлось подавлять эту внутреннюю неудовлетворенность, которая преследует меня каждый день.

Теперь все эти слова о любви к себе и самооценке, которыми мой терапевт кормит меня, ощущались фальшивыми. Они казались оберткой, которая должна была скрыть реальную вещь внутри, что было моим уродством. Это было не только о моей внешности. Это было о моей трусости и слабости. На самом деле во мне не было ничего хорошего.

Я закрыла глаза и пожелала, чтобы когда я их открыла, я волшебным образом была бы более худой, и у меня не было бы этого жира в животе и дряблости. И я бы не была такой несчастной.

Все эти годы я сидела на диетах, пытаясь есть только здоровую пищу и ограничивая потребление пищи, и несколько раз я даже тренировалась, но я была несчастной, потому что я не была создана для этого. Это было не мое. Я не была Сарой. Я не много думала о здоровом образе жизни или о том, чтобы быть в хорошей форме, и я находила это несправедливым, что мне приходилось подчиняться тому, что я ненавидела, чтобы изменить себя. Почему я должна была менять себя? Почему мир не может принять меня такой, какой я была?

Весь мир был построен по стандартам красоты, которые постоянно навязывали нам фильмы и телешоу. Все эти симпатичные, стройные актеры, позирующие на наших экранах, затем все эти комедии о полных девочках. Я даже не могла сосчитать, сколько раз люди смотрели на меня и их лица говорили мне, что я не вписываюсь в каноны красоты, которые наше общество наложило на нас. Так что я застряла между любовью к себя такой, какая я была, и желанием стать кем-то, кем я не была. Я застряла между потерей себя в этом богатом, удивительном вкусе еды и стыдом за то, чтобы ее есть.

И я застряла между разумом и любви к монстру, который ненавидел меня больше всего в своей жизни.

— Зачем я здесь? — Я пела текст, который я придумала только сейчас, когда в моей голове разыгралась грустная мелодия для фортепиано, мой голос дрожал со слезами. — Зачем я здесь, когда я такая? — Я всхлипнула. — Зачем я здесь, когда ты делаешь мне больно? Ты причинил мне боль. — Мой голос был шатким, глубже и глубже. — Зачем ты мне нравишься? Тебе никогда не понравлюсь я.