— Ух ты. Мне тоже нравится вода, — говорю я.

— Да, я помню это, — он самоуверенно улыбается. — Да ладно. Время имеет значение.

— Время?

— Ага.

— Что ты сделал, Эйден?

— Увидишь.

Мое сердцебиение ускоряется, и я пытаюсь не надеяться, но я иду против течения и вместо этого желаю. Он сказал мне не беспокоиться о маме. Значит, он что-то сделал.

Но что?

Теперь он берет меня за руку и ведет меня по оставшейся части тропы к лодке, где двое его людей стоят на страже, а двое других кивают ему, когда он приближается.

Как только мы поднялись на борт, все мужчины уходят, и Эйден ничего не говорит, пока они не начинают идти по тропинке, ведущей обратно к дому.

И только тогда он проводит меня в лодку и достает свой телефон.

Я просто смотрю, как он набирает номер и начинает говорить.

Он не начал разговор на русском, как он это делает, когда разговаривает с кем-то из своих людей. Это был английский, так что я предполагаю, что он не разговаривает с кем-то, кто работает на него.

— Готово? — спрашивает он и ждет секунду, пока человек ответит. — Спасибо.

Когда он протягивает мне свой телефон, я прищуриваюсь.

— Твой телефон?

— Максимум пять минут.

— Что происходит?

— Оливия, сосредоточься, максимум пять минут на случай, если нас выследят. Говори.

Я прижимаю телефон к уху, но продолжаю смотреть на него.

— Привет, — говорю я.

— Оливия, — отвечает мама, и звук ее голоса, а также осознание того, что я говорю с ней, вызывают у меня шок.

Я на мгновение теряю дар речи, пытаясь осознать, что на самом деле говорю со своей матерью. Я так сильно переживала за свою мать, так долго. Не только в эти недели, но и в течение многих лет.

Мое тело напрягается, и когда я смотрю на Эйдена, из моих глаз текут слезы.

— Мама… — выдавливаю я из себя слова, прикрывая рот рукой, чтобы сдержать слезы радости, текущие из моей души.

В ответ Эйден коротко кивнул и оставил меня в каюте, чтобы поговорить с матерью.

— Оливия, я не могу поверить, что слышу твой голос, — говорит мама, выводя меня из оцепенения. — Я так волновалась. Я так, так волновалась, что потеряла тебя.

Я помню, как Эйден предупреждал меня о пяти минутах, поэтому я не могу тратить их на слезы.

— Мама, мне так жаль. Пожалуйста, скажи, что ты в безопасности.

— Да. Думаю, я сейчас в большей безопасности, чем когда-либо. У меня есть охранники, которые следят за мной, как часовые, и на этот раз они не принадлежат Джуду. Они, как предполагается, мои, пока не станет безопасно.

Пока не станет безопасно. Я ловлю себя на том, что улыбаюсь. Вот что сказал мне Эйден сегодня утром.

— Что случилось? — Мне не терпится узнать, как Эйдену удалось увести мою мать от Джуда.

— Я ходила на физиотерапию с Фелицией. Наш прием был назначен раньше обычного. Когда я закончила, за мной приехала другая машина, а не та, которую обычно присылает Джуд. Затем меня отвезли в прекрасный дом, и хозяева предложили обо мне позаботиться. Я понятия не имею, где я. Я просто знаю, что я в безопасности.

— О Боже, мама. Я не могу в это поверить.

— И я.

— Пожалуйста, скажи мне, что Джуд не причинил тебе вреда.

— Нет, но все приближается к этой стадии. Он злился все больше с каждым днем, но он не бил меня и не угрожал мне.

— Слава богу. А как же Эми?

— Она хорошая, милая девочка. Он до сих пор не знает об Эрике. Я думаю, он может что-то заподозрить. На днях он отпускал комментарии о твоей внезапной перемене в сердце и желании лучшего свадебного платья. Я не знаю, что происходит, но я молюсь, чтобы все было хорошо. — Она начинает плакать, и мое сердце разрывается.

— Пожалуйста, не плачь, мама.

— Я просто хочу снова увидеть твое лицо. Я просто хочу, чтобы ты снова была здесь, со мной, в безопасности.

— Так и будет, — обещаю я, даже если это обещание, в котором я не уверена, что смогу его выполнить. Пока Джуд жив.

Я смотрю на телефон, чтобы проверить время, и вижу, что мы почти достигли предела.

— Мама, мне пора идти. Но мы скоро поговорим.

— Пожалуйста, будь в безопасности, моя дорогая девочка. Будь в безопасности.

— Ты тоже.

— Я люблю тебя всем сердцем. Пожалуйста, знай, что ты всегда была любима мной и твоим отцом.

Для меня очень важно услышать, как она говорит мне это.

— Я знаю и тоже люблю тебя.

— Мы скоро поговорим.

— Да. Пока, мам.

— Прощай, моя любовь.

Когда она кладет трубку, я стою несколько секунд, прижав телефон к уху.

Это почти похоже на сон. Но когда я выглядываю за дверь и вспоминаю человека, который сделал это возможным для меня, я понимаю, что это не сон, а если и сон, то он стал явью.

Я выхожу на палубу и вижу Эйдена, стоящего у ограждения и смотрящего на море.

Его темные волосы развеваются на ветру, а когда он смотрит на меня, его глаза сверкают на солнце. Тьма и свет в нем напоминают мне темного ангела, и я понимаю, что именно им он стал для меня.

Эта мысль движет меня к нему. Я обнимаю его и рыдаю, плача от всего, что во мне есть, и хорошего, и плохого.

Он прижимает меня к себе, обнимая большими, сильными руками, в которых я хочу потеряться навсегда. Этот жест, который совсем не похож на него, неподобающий ему для нежности, но она свободно течет от него вместе с чувством, которое ласкает мою душу, когда мы смотрим друг на друга.

— Ты увез мою мать от Джуда? — выдыхаю я.

— Да, — кивает он.

— О, Эйден, слова благодарности кажутся мне недостаточными. — Я провожу руками по гранитным стенам его груди, и они дрожат. — Этого просто не достаточно, но это все, что я могу сказать. Большое спасибо.

— Все в порядке. Извини, что ты не смогла поговорить дольше. Я не мог рисковать, что телефоны будут отслеживаться с их стороны. Мы приехали сюда, потому что здесь ничего не может быть отслежено теми, кто может подслушивать.

Я хочу спросить его, кто мог бы подслушивать, если бы мы были у него дома, но что-то меня останавливает.

Если мы здесь, а такие люди, как Максим и Илья, нет, это может означать только то, что он им не доверяет.

— Я так переживала за нее.

— Я знаю. Тебе больше не нужно беспокоиться о ней. Она остановилась в безопасном доме недалеко от Сан-Франциско. Ее охраняют лучшие бойцы Синдиката. Ничто не ускользнет от них, а если что-то и случится, у них есть протоколы, чтобы доставить ее в безопасное место.

Я смотрю на него в недоумении. Столько лет были только мама и я, и некому было позвать на помощь против Джуда. Теперь у нас есть люди.

— О Боже, я не могу поверить, что ты сделал это для нас.

Чувственный свет проходит между нами, и проблеск эмоций, наполняющий его взгляд, говорит мне, почему он сделал то, что сделал. Взгляд обожания пробуждает все внутри меня, отпирает меня.

На меня никогда никто так не смотрел, но взгляд исчезает через несколько мгновений, и я знаю, что он никогда не скажет, что он чувствует. Он никогда не скажет мне. Я не уверена, из-за боли, таящейся в уголках его глаз, или из-за того, что он такой, какой он есть.

— Завтра ты увидишь свою мать.

С моих губ срывается тихий вздох. — Завтра?

— Да. Я организовал, чтобы тебя отвезли к ней. Эрик в Бразилии, и мой сын тоже.

— Что?

Бразилия? Боже мой, я бы никогда не догадалась.

— Они в одной стране?

— Да. Это Джуд похитил моего сына и убил мою жену. У него было мое имя, потому что он должен был убить меня. План просто пошел не так.

— Боже мой.

Я знала, что Джуд был злым, но не знала, насколько.

— Я отправлюсь туда, как только узнаю место, поэтому будет лучше, если я доставлю тебя в безопасное место.

Я смотрю на его лицо и понимаю, что если я завтра уйду, то это будет конец.

Это будет прощание, и я больше его не увижу.

Я уже знаю, что он подвергнется опасности.

Все и так уже опасно. Джуд поднимет шум, когда узнает, что мама ушла, и он уже знает, что Эйден забрал меня.