— Он пытался прийти за мной?

— Судя по тому, как он выглядит иногда по утрам, я думаю, что он все еще пытается, — признает она. — Но в основном он был вынужден сдаться. На наших улицах раздоры, ходят слухи о том, что некогда великое королевство, королевство легенд, может возродиться. Ему пришлось сосредоточить свое внимание на искоренении преступности, процветающей в крупных городах, включая Гронем.

— Я не понимаю. Зачем ему вообще хотеть моего возвращения? Он собирается жениться. Более того… Мое Королевство — причина раздора.

Я смотрю на нее.

— И почему бы тебе просто не вызволить меня? Очевидно, что ты уже здесь.

— На самом деле меня здесь нет, Зора, — Кайя протягивает руку. — Прикоснись ко мне.

Я сглатываю, но протягиваю руку, мое дыхание сбивается, когда мои пальцы проходят сквозь ее.

— Это иллюзия. Я потратила последние два месяца на то, чтобы создать ее для других целей, но я не могу видеть, как страдает мой брат. Итак, я воспользовалась ею, чтобы навестить тебя. Пройдут месяцы, прежде чем я смогу воссоздать её снова.

Она опускает руку и пожимает плечами.

— Что касается брака, это потому, что он должен, со всеми этими раздорами. В противном случае, я думаю, он отослал бы Хармони в ее… состоянии.

Мои брови взлетают вверх, а сердце бешено колотится.

— Она беременна?

Глаза Кайи расширяются.

— О боги, нет. Нет, она сошла с ума. Действительно сумасшедшая. Она не стала прежней после турнира.

Ее лицо мрачнеет.

— Она видела, как умирали ее сестра и отец, и могла спасти только свою мать. По крайней мере, она спасла свою мать на одну ночь. Женщина покончила с собой на следующее утро, и Хармони нашла ее мертвой в ванне. С тех пор Хармони либо смертельно тиха, либо кричит несвязную чепуху.

Я сжимаю челюсти, не в силах в это поверить. Хармони была сильнейшим воином на той арене.

Но что, если бы ты потеряла три «Гретты», а не только одну?

Я сжимаю переносицу.

— Черт.

— Да, — Кайя проводит рукой по волосам, отбрасывая их вдоль позвоночника. — Тейлис пытается помочь ей пережить худшие моменты. Он чувствует себя виноватым, учитывая, что сам придумал этот турнир, но он поступил так, как велела ему Судьба.

У меня пересыхает во рту.

— Тейлису становится плохо, когда он не подчиняется Судьбе?

Кайя поджимает губы. Затем, после долгого, напряженного молчания.

— Нет.

Я киваю и подхожу к одной из двух раковин, упираясь руками в столешницу.

— Значит, это все он.

— Это несправедливо, — начинает Кайя.

Я свирепо смотрю на нее.

— Все это дерьмо с Судьбой — вы трое позволяете ей управлять вашими жизнями. Вы не люди, вы — инструменты. Даже у Кристена есть выбор, он просто выбирает самосохранение. Я понимаю это, но это не значит, что я прощу это.

Кайя изучает меня.

— Я же говорила тебе: он был бы здесь, если бы мог.

— На что бы это вообще было похоже, Кайя? — спрашиваю я, искренне любопытствуя, но также и вне себя от разочарования. — Теперь мы по разные стороны баррикад. Тебе вообще не следовало здесь находиться.

— Ты бы выбрала своего брата? После того, как он убил твою подругу? — спрашивает она, гнев наполняет ее голубые глаза электричеством.

Я оцениваю ее.

— А ты бы нет?

Она открывает рот, затем закрывает его.

Я сжимаю пальцами столешницу.

— Я знаю, ты пытаешься сделать так, как лучше для твоего брата, но я больше не позволю играть с собой. Я не хочу быть орудием Судьбы.

Кайя встречается со мной взглядом в зеркале надо мной.

— Я завидую тебе в этом, — говорит она с тоской в голосе.

— В чем? — спрашиваю я.

Она слегка улыбается мне.

— За твою веру в то, что Судьба управляет не всеми нами. Было время, когда я тоже верила в возможность выбора. Затем я была привязана к самому Наследнику Судьбы.

— Это не вера, Кайя. Это реальность, — отвечаю я.

Улыбка Кайи становится печальной.

— Но не моя, — говорит она, — и уж точно не Кристена.

Она протягивает руку, словно для того, чтобы нежно взять меня за плечо, затем опускает ее, когда вспоминает, что на самом деле ее здесь нет.

Она облизывает губы и серьезно смотрит на меня.

— Ты знаешь, в течение многих лет мой брат рассказывал о таинственной девушке из шкатулки, о шкатулке с нитями, которую он нашел спрятанной нашим отцом. Он рассказал мне, какой она была неистовой, блестящей и красивой, и я увидела, как загорались его глаза. Ему нравилось наблюдать за твоими воспоминаниями, он вбирал их в себя по-настоящему. Он никогда не мог себе представить, что у него будет столько свободы, сколько у тебя, но наблюдение за твоими воспоминаниями, твоим выбором — они сохранили ему жизнь, Зора. Сохраняли малейшую вспышку собственного гнева. Его воля вспыхивала каждый раз, когда наш отец резал его, меня или Тейлиса. Это все, что у него было. Спасательный круг в шторме, который заключался в том, чтобы быть Наследником Судьбы.

Она сглатывает, видно движение ее горла.

— Потом, когда он впервые встретил тебя той ночью в Подполье, ему даже не нужно было говорить нам с Тейлисом, что это ты. В тот момент, когда ты вошла, все его существо озарилось, как это было всегда, когда он говорил о тебе. Это было похоже на то, что твои нити взывали к нему, и он просто знал, что ты была женщиной, за которой он наблюдал, которую так долго желал, ждал.

Кайя вздергивает подбородок, ее глаза в отражении остекленели.

— Мне бы не хотелось знать, что он каким-то образом стер эту женщину.

Я смотрю на нее, мои губы приоткрываются, когда я делаю глубокие, успокаивающие вдохи. Слезы щиплют глаза, а щеки заливает жаром.

— Я не… Я не могу… — слова застревают у меня в горле, когда рев тревоги пронзает меня изнутри.

Кайя бросает на меня мрачный, понимающий взгляд.

— Мне жаль Гретту, — говорит она, но ее голос едва слышен, только мягкая ласка в воздухе.

Я смаргиваю слезы, мое зрение проясняется достаточно, чтобы увидеть, как исчезает ее тело.

Там, где она стояла, на мгновение вспыхивает магия, иллюзия распадается на части, и рыдание вырывается из моей груди.

Я позволяю себе расплакаться, потому что думаю, что я одна, думаю, что никто не видит, но, клянусь, из зеркала передо мной доносится тихий шепот: «Ты прекрасна даже тогда, когда плачешь».

Я вытираю глаза и смотрю в зеркало, но в ответ вижу только свой собственный пустой взгляд. Тогда я проклинаю себя за то, что поверила, хотя бы на мгновение, что Кристен, возможно, был достаточно неравнодушен, чтобы появиться, быть здесь, когда я больше всего в нём нуждалась.

Я делаю долгий, ужасный вдох и ухожу.

Глава 3

Зора

При ближайшем рассмотрении заметно, что мне определенно следовало принять ванну, прежде чем надевать одно из дюжины великолепных платьев в спальне. Я собираю свои жирные волосы в пучок и ополаскиваю лицо водой, прежде чем выйти в коридор. Я чувствую запах, и держусь за эту вонь. Я приму ванну позже, после того, как заставлю своего брата сидеть рядом со мной и вот так терпеть мое присутствие — расплата за то, что в тюремной камере мне разрешали мыться только раз в неделю, и только с единственным кувшином воды и мыльной губкой.

Мне не дали никаких указаний относительно того, должна ли я ждать, пока кто-нибудь за мной приедет, или самой искать дорогу, но я выбираю последнее. Таким образом, я могу исследовать свою новую, большую тюрьму. По крайней мере, так кажется. Темно, сыро и узко. Остальная часть подземного дворца вряд ли так элегантна, как спальня, в которую меня привели. На самом деле, он в основном бесплоден и пылен, оставленный временем после того, как все его жители были выслежены и уничтожены или вынуждены бежать покойным королем Эсталом.

— Все это мое, — думаю я, проводя пальцем по мокрым, твердым стенам коридора. — Я думаю, что, возможно, предпочту свою тесную и пустую квартиру-студию.