Но я думаю, что, возможно, я сломлена. Непоправимо. Женщина, которая отдавала всю себя вещам, которые, как оказалось, на самом деле не имели значения. Принц. Турнир.

Я убила так много невинных женщин на той арене, и ради чего?

Ксавье задерживается еще на мгновение. Он оглядывает меня и хмурится.

— А что случилось со сквернословящим мастером шпионки, которую я вылепил?

Вылепил.

Смутное чувство отвращения пробегает по моим венам. Я откидываю голову на каменную стену и закрываю глаза.

— Она умерла, когда ты убил ее сестру.

— Эта женщина была не твоей крови, — тут же отвечает он резким голосом.

Я приоткрываю глаза ровно настолько, чтобы увидеть, как он кипит.

— Ты убил ее из ревности? — тихо спрашиваю я.

Он слегка дрожит от этого вопроса, но не отвечает на него.

— Они прийдут за тобой в течение часа, — выдавливает он, прежде чем оторвать от меня взгляд и распахнуть мою дверь.

Глава 2

Зора

Феликс вытащил меня из моей тюрьмы.

Феликс.

Честно говоря, я надеялась, что этот отвратительный мужчина был частью ‘фасада Босса’ моего брата, но пока что во всем этом было больше правды, чем лжи. Я раздраженно ворчу, когда Феликс заламывает мне руки за спину и, схватив за запястья, толкает меня вперед.

— Разве я не твоя гребаная принцесса? — я рычу, когда он глубоко вдыхает мой запах надо мной. Я вздрагиваю.

Он хрипло смеется.

— Это все еще Подполье.

Верно.

Я неуклюже шагаю по системе туннелей, мои глаза бегают слева направо, когда по обе стороны открываются ниши.

— Где мы? — спросила я Ксавьера, как только он втолкнул меня в камеру.

Он захлопнул дверь, его глаза горели.

— Садись, Зора. Это будет нелегко воспринять.

Я подчинилась ради ответов, хотя в горле у меня зачесалось от паники, когда он запер разделяющую нас дверь, его лицо выглядывало из-за железных прутьев.

— Подполье, которое ты знаешь и в котором работала, представляет собой внешнюю сеть туннелей и клубов. Оно принадлежит Боссам. Иди дальше, гоняйся за тьмой дольше, и ты найдешь все, что принадлежит нам.

Он глубоко вздохнул.

— Ты находишься в подземном дворце, который пустовал после того, как покойный король Эстал убил его предыдущих правителей — наших родителей.

Я вцепилась в край кровати.

— Правителей?

— Они были королем и королевой Подполья, некогда процветающего, но скрытного королевства, которое стало угрозой для Эстала.

Он обхватил руками дверную решетку, вглядываясь внимательнее. В его глазах был возбужденный блеск — родственная душа разрушения.

— И ты, и я, мы следующие в очереди. С тех пор как я сбежал из плена, я использовал каждый вздох бодрствования, чтобы восстановить то, что король Эстал стремился разрушить. Настало наше время, сестра, вернуть то, что принадлежит нам по праву.

Феликс толкает меня через арку, задрапированную прекрасными тканями, вырывая из воспоминаний.

Я наклоняю голову и удивленно выдыхаю, увидев открывшуюся комнату.

Роскошь была бы преуменьшением. Ее скалистые стены почти полностью покрыты виноградными лозами. На них растут маленькие белые бутоны, а сами лозы пышные, темно-зеленые. В некоторых местах по камню стекает вода. Светильники рассыпаны по потолку, как мерцающие бусины, каждая нить сходится в центре, а затем свисает вниз, образуя мерцающую люстру.

Я ступаю на плюшевый ковер, мой взгляд останавливается на массивной овальной кровати в углу, открытом шкафу, заполненном сверкающими платьями и серебряными доспехами. Но именно при виде сверкающего оружия мне хочется подбежать и схватить каждое из них, как маленькому ребенку новые игрушки. Мое сердце трепещет при виде такого количества искусно изготовленных клинков, даже двух копий и топора.

Феликс хватает меня за бицепс и тянет назад.

— Ты подождешь свою горничную.

— Не нужно, — произносит сочный женский голос.

Миниатюрная женщина высовывает голову из отдельного арочного проема сбоку от комнаты. Она старше, морщинки от улыбки возле глубоких карих глаз и серебристые пряди волос, уложенные в каштановый пучок. Она оглядывает меня с головы до ног, прежде чем бросает на Феликса довольно властный взгляд.

— Кыш, — рявкает она, и веснушки на ее носу сморщиваются. — Ты больше не нужен.

Феликс колеблется, поэтому я вырываю свой бицепс из его хватки. Я ожидаю почувствовать искру, когда сделаю это, такую, которая зажжет меня идеями врезать ему коленом по яйцам для пущей убедительности. Вместо этого от небольшого напряжения мои кости устают, а разум отключается.

Феликс наконец отступает, и я неуверенно обхватываю руками живот.

— Я могу помыться сама, — говорю я.

Женщина проводит меня через следующую арку, ведущую в ванную комнату, такую же роскошную, как и спальня.

— Какое облегчение, — протяжно произносит она. — Я не хочу оставаться здесь дольше, чем нужно.

— Ладно… — я иду к ванне, хотя она больше похожа на бассейн — утопленный в полу, от воды идет пар.

Более крупный водопад сталкивается с ним в дальнем конце, его звук заглушит мое утопление. То, что я не считала возможным.

— Зора.

Я поворачиваюсь обратно к женщине, и мое тело напрягается.

— Кайя, — выдыхаю я, и мой желудок скручивается.

Сестра Кристена сидит, прислонившись к гранитной столешнице в ванной, пожилая женщина, которую я видела раньше, не более чем искусная иллюзия. Она перебрасывает свои длинные темные волосы через плечо и поджимает губы.

— Он послал меня.

Мое тело замирает, и моя защита усиливается.

Ее кислое выражение лица лишь слегка смягчается, когда она говорит:

— Ты ужасно выглядишь.

Я усмехаюсь и отворачиваюсь, во мне вспыхивает смущение.

— Твой брат выставил меня дурой и отдал на растерзание в тюрьму. Я мало ем, и это первый раз за, не знаю, сколько времени, когда я выхожу за пределы подземелья.

— Он хочет, чтобы ты знала правду, — осторожно произносит она. — Он хочет, чтобы ты знала, почему он сделал то, что сделал.

— Ааа, он хочет? — я поворачиваюсь к ней, мой гнев — о, черт возьми, спасибо — разгорается. — Тогда он должен быть здесь. Собственной персоной.

Кайя смотрит вниз и играет со своим платьем, шелковая голубая комбинация колышется под ее пальцами, как вода.

— Он был бы здесь, если бы не был так упрям в отношении законов Судьбы.

Я хмурюсь.

Она вздыхает и разочарованно машет рукой.

— Ладно, он меня не посылал. Я пришла сама. Но если бы ты могла увидеть его, ты бы поняла почему.

Я издаю резкий смешок.

— О, так ты пришла извиниться от имени его королевского высочества, но на самом деле он не принес извинений? — я качаю головой. — Уходи, Кайя. Все кончено. Теперь мы — отдельные Королевства. Я мало что знаю о планах моего брата, и я даже не до конца понимаю, во что ввязываюсь, но я точно знаю, что твоя семья — причина, по которой моя семья была разлучена.

Я прижимаю руки к блузке и с хмурым видом расправляю плечи.

— Тебе повезло, что я скорблю. Если бы не это, у меня хватило бы сил снести тебе голову с плеч.

Кайя отталкивается от столешницы и встает во весь рост — плюс лишние четыре дюйма ее туфель на шпильках.

— Хорошо, я уйду и больше никогда тебя не побеспокою, — говорит она.

Она делает уверенный шаг ко мне и встречается со мной взглядом.

— Но ты должна знать, Зора, что он сделал то, что сделал, не потому, что хотел, а потому, что должен был это сделать. У него были намерения все исправить, вытащить тебя отсюда, но от попыток ему стало плохо, и наше Королевство не может позволить себе потерять его прямо сейчас.

Я судорожно втягиваю воздух.

— Плохо?

— Когда Кристен вмешивается в то, чего не хочет от него Судьба, это может убить его, — объясняет она.

Я киваю, вспоминая разговор, который у меня был с ним на арене. Я хмурю брови.