Улицы Гронема по-прежнему переполнены. Мирные жители сбиваются в различные группы, в нескольких барах и клубах гремит музыка.

Зора легко лавирует между всем этим, ее тело раскачивается слева направо, шаги легкие, а лицо легкомысленное. Она имела в виду то, что сказала, теперь я вижу это более ясно. Гронем и Подполье — ее дом. Здесь, бегая по улицам без реальной цели, кроме как быть свободной, она чувствует себя как дома.

Раньше часть меня завидовала этому в ней, но я начинаю задумываться, не могла бы она научить меня. Может быть, она смогла бы показать мне, на что на самом деле похож дом, свобода.

В глубине моего черепа раздается низкий гул, достаточно громкий, чтобы я перешел на бег трусцой, нахмурив брови. Мое краткое счастье и возбуждение улетучиваются, когда я узнаю, что это за гул.

— Зора, — я натягиваю нить, — возникли проблемы.

Она останавливается впереди, ее улыбка гаснет, когда она оборачивается и видит мое мрачное лицо.

— В чем дело? — спрашивает она.

Я шиплю, поднося руку ко лбу, поскольку сила Судьбы лишает меня сил.

Зора спешит обратно ко мне. Она хватает меня за бицепс, помогая подняться по каменной лестнице и сесть.

Я упираюсь локтями в колени, обхватываю голову руками.

— В основном, я контролирую себя, когда вижу Судьбу, — объясняю я ей, — Но иногда ей необходимо высказаться.

Резкий голос врывается в мой разум.

Смерть.

Я хватаюсь за край лестницы.

Образы жестоких смертей проносятся в моем сознании один за другим, каждый образ более откровенный и кровавый, чем предыдущий. Я сосредотачиваю свою силу на одном из изображений, не обращая внимания на мужчин и женщин, лежащих мертвыми на улице, и сосредотачиваясь на зданиях рядом с ними.

Я оттолкнулся от лестницы, в то же мгновение возвращая свой разум к реальности.

— Нам нужно идти, — говорю я Зоре, беру ее за руку и поднимаю на ноги.

Ее глаза расширяются.

— Что ты видел?

Я тащу ее обратно сквозь толпу, спеша туда, где мы оставили Дези и Хорса.

— Кристен, поговори со мной! — кричит она, перекрывая шум баров.

Я оглядываюсь на нее.

— Нет времени. Нам нужно убираться отсюда прямо сейчас.

— С Гронемом что-нибудь случится? — спрашивает Зора.

Я сжимаю губы, чертовски хорошо зная, что если скажу ей правду, она никогда не вернется в безопасное место.

Она вырывает свою руку из моей хватки и останавливается посреди улицы.

— Это мои люди. Когда ты женился на мне, ты женился и на них.

Она становится передо мной, вызывающе вздернув подбородок.

— Скажи мне, что надвигается, и мы будем бороться с этим.

Я беру ее за плечо, мои глаза обводят ее лицо.

— Это невозможно остановить. Судьба предсказала это. Путь был выбран. Мы должны уехать до того, как она вступит в силу.

— Я отказываюсь в это верить, — говорит она, в ее голосе появляется паника. — Что должно произойти? Если ты веришь в попытки, в совместное партнерство, тогда ты скажешь мне правду.

Я сжимаю ее плечи, склоняя голову под давлением. Если я солгу ей, то приговариваю этот брак к смерти. Если я солгу ей, это будет худшим предательством, чем любое другое совершенное.

Потому что это ее дом. Это ее люди. Может, они и живут в королевстве Эстал, но я никогда не защищал их.

Я поднимаю на нее взгляд.

— Судьба была ясна, Зора. Еще до восхода солнца Гронем попадет в руки врага.

Глава 28

Зора

Гронем падет.

Это все, что я слышу. Все, что имеет значение.

— Мой брат. Нам нужен мой брат.

Я перехожу на бег обратно к кафе «Зеркало».

— У него есть охрана, подкрепление. Мы можем поднять всех на поверхность и отправить в Подземный дворец.

Кристен гонится за мной.

— Этого будет недостаточно, Зора. Я уверен, что это будут Савин и изгои. Нам нужно военное подкрепление. Кто-то должен предупредить мою армию.

— Тогда иди, — бросаю я через плечо. — Возвращайся в свой дворец. Я собираюсь найти Ксавьера.

— Я не оставлю тебя после того, что я увидел, — говорит Кристен.

У меня внутри все сжимается, когда земля под нами сотрясается.

Мы оба останавливаемся перед кафе «Зеркало», когда по дороге раздаются крики и вспыхивает огонь.

Солдаты маршируют в город, войска в тылу катятся вдоль катапульт, построенных для метания массивных железных блоков, пропитанных магией. Один из них запускается и сталкивается с более высоким зданием. Магия разлетается искрами наружу и вниз по каркасу здания, заставляя его рушиться. Мусор и пыль наполняют воздух, когда люди бегут в укрытие.

Я кашляю и отступаю назад, когда начинают раздаваться новые выстрелы.

— Зора, нам нужно предупредить военных, пока не стало слишком поздно, — перекрикивает панику Кристен. — Мы их король и королева. Наш долг — помочь, а здесь мы помочь не можем.

Я в гневе поворачиваюсь к нему.

— Ты позволишь Гронему пасть?

— Чтобы спасти остальное королевство? — спрашивает Кристен. — Да, Зора.

Он поддерживает нас обоих, когда земля снова дрожит.

О, черт возьми.

Я смотрю себе под ноги, понимая, почему дрожит земля.

— Они в Подполье.

Кристен обнимает меня за талию.

— Прости, Зора, но мы ничего не можем здесь сделать.

Я отстраняюсь от него и тянусь к кобуре на бедре. Достаю два кинжала, по одному на каждую ладонь.

— Иди, Кристен.

Он смотрит на меня, и я вижу в его глазах смирение. Он знает столько же, сколько и я, что я не покину Гронем или Подполье. Никогда.

— Ты должен доверять мне, — говорю я ему. — Ты должен верить, что я достаточно сильна, чтобы остаться здесь и помочь этим людям, пока ты созываешь подкрепление.

— Я знаю, что ты достаточно сильна, чтобы справиться с чем угодно, — искренне говорит он, снова сокращая расстояние между нами.

Он срывает свою маску и крепко обнимает меня, его бесконечный взгляд — нескончаемая буря, когда он оглядывает меня, запоминает.

— Просто пообещай мне, что бы между нами ни произошло, я увижу тебя снова.

Я подношу руку к его щеке и приподнимаюсь на цыпочки, делая осторожный вдох, прежде чем прижаться губами к его губам.

Он напрягается, но не отстраняется.

Это маленький, мимолетный поцелуй, но в нем больше любви, чем похоти, и это больше, чем я думала, у нас будет в ближайшее время.

— Я обещаю, — говорю я ему, выдерживая его взгляд. — Мои обещания не часто много значат, но для тебя они будут значить все.

Он проводит рукой по моей талии, затем натянуто кивает.

— Скажи мне, что ты будешь стоять в нашем дворце до восхода солнца. Скажи мне, что мы еще увидимся.

Я оглядываюсь через плечо. Часть дыма начинает рассеиваться, поскольку солдаты прибегают к прямым убийствам.

— Не волнуйся. Похоже, они приступают к той роли, которую я играю лучше всего.

Кристен хватает меня за подбородок и возвращает мое лицо к своему.

— Я серьезно, Зора. Если ты умрешь здесь, я никогда себе этого не прощу.

— И если Гронем падет, если падет Подполье, — я с вызовом качаю головой, — я тоже никогда себе этого не прощу.

Я упираюсь руками ему в грудь.

— Так что иди. Позови на помощь.

Он медленно отступает назад.

Стреляют пушки. Из рядов армии доносятся боевые кличи. Копыта лошадей стучат по земле.

Но мы смотрим друг на друга так долго, как только можем, мы оба медленно отступаем, разделяясь.

— Я должен сказать тебе… — это передается через узы.

Я прикусываю губу и, наконец, поворачиваюсь к нему спиной, бросаясь к ближайшим гражданским, пытающимся отбиться от людей в полном вооружении.

— Я тоже должна сказать тебе, — мысленно говорю Кристену, — но давай расскажем друг другу позже.

— Позже, — повторяет он.

— Позже, — я улыбаюсь.