— А, дура, отпусти!

Машина завиляла, поднялась на два колеса и чуть было не перевернулась. Только тогда Сэл разжала челюсти. Доктор едва смог вырулить. В процессе мы налетели на очередную выбоину и, судя по звуку, оставили там кусок машины.

Надеюсь, не очень важный. Уж под таким ливнем я не собираюсь пешком шлепать.

— Гвоздик, ты меня хорошо слышишь, прием? — позвал я в рацию. — Предлагаю вам устроить смертельный турнир за право поехать в город.

И пусть победит сильнейший.

— С животными нельзя, — простонал док, прижав руку к уху. — У них может быть искажение.

— У Куся нет никакого искажения, — возразила Сэл. — Он хороший кот. А еще у него лезвие на хвосте и кожаные крылья. Это чтоб летучих мышей ловить. Здорово, правда?

— Так это и есть… Его пристрелят на входе. И нас заодно, как биологических террористов. Нельзя.

— Можно! Кусь едет с нами, — указательный палец уткнулся в затылок доктора. — Или будет бдыщ.

— Ты нормальная?! Говорю же…

— Прием, — отозвалась рация кристально четким, басистым голосом. — Отлично тебя слышу, Люциас.

— Кто говорит? — спросил я.

— Мы виделись, — ответила рация.

Я быстренько перебрал в памяти всех, с кем я сегодня виделся и кто после встречи ушел живым. Сарочка и…

— Бомж?

Если подумать, голос и правда был похож. Повторить ему, что дружить я не намерен?

— Бомж? — усмехнулась рация. — Ты охренел, Люцик? Это не я побираюсь на пустошах в поисках объедков. А ты. Ты сам бомж, понятно? А я бродяга-симпатяга.

— У меня дом есть, — возразил я, — так что бомжом я не могу быть по определению. А скоро так вообще буду в городе жить. И побираться не придется. Тебе о таком только мечтать.

— Люциас… — протрещала рация. — Я ведь хотел объяснить всё по-хорошему. А ты меня пинками. Неприятно. Видимо, придется показать наглядно.

— Что показать? Морду свою пьяную?

— Показать, что если ты взошел на сцену, то будь добр играть свою роль. Обычная жизнь обычного человека, да? Разве тебя за этим послали?

А-а-а, так он от чертовки. Теперь понятно, чего он из себя такого загадочно строит.

— Я не буду ничего спасать, — устало повторил я. — Я в завязке, так и передай.

— А я не буду ничего уничтожать, — выкрикнула в рацию Сэл. — Я тоже в завязке, так-то!

Я покосился на нее. Вот любит сестренка встревать в диалоги и говорить о том, чего не знает. А мне потом перед людьми краснеть. Краснеть — это очень человеческая реакция, приходится воспроизводить ее, чтоб никто ничего не заподозрил.

— Извини, — извинилась рация. — Люциас, ты с чего решил, будто тебе надо что-то спасать?

— «Молю тебя, седьмой герой, только ты и твои товарищи могут спасти мир», — процитировал я. — А я говорю, что спасать ничего не собираюсь.

— А потом богиня сказала, что ошиблась с призывом, и упомянула про второго злодея. Ты ведь слышал. Выводы сам сделаешь или помочь?

Намека я не понял.

— Помогай, раз умный такой.

— Ты злодей, тут же все очевидно. Причем злодей номер два. Дополнение к главному злодею.

— Ха-ха, — хохотнула Сэл. — Люци, я главная злодейка, а значит, ты мой прихвостень и должен меня слушаться. Хах, номер два, место!

— Ага, конечно-конечно. Давай молчи, тут важный разговор. И вообще, главная злодейка уж точно смогла бы перемножить три и пять.

— А я и могу. Это проще некуда, — Сэл уставилась на свои пальцы.

Это займет ее на какое-то время.

Я активировал рацию:

— Послушай, бомж, не знаю, что ты там себе напридумывал, но я седьмой герой. Меня призвали как героя, за мою доброту и очень чистые мысли.

— Люциас, — прохрипела рация. — Это я седьмой герой. Ты ошибка призыва. Но раз уж попал на Землю, для мирового баланса, ты должен попытаться уничтожить ее. А я должен тебя остановить. Без этого вселенная погибнет. Таков закон Золотого Цикла. И приступать надо прямо сейчас. Перестань уже играть в человека, у тебя плохо выходит.

— Отлично выходит, ни у кого и подозрений не возникает. А планеты я не уничтожаю, а спасаю. Я привожу их к вечному миру. К состоянию рая, если так будет понятнее.

— Ага, я видел. Вечный мир и правда вечный, ничего не скажешь.

— Вот, значит ты знаешь, что я герой.

— Приступай к злодействам, Люциас. Или я приму меры. Если тебе так будет понятнее, можешь и эту планету привести к вечному миру, тоже сойдет за злодейский поступок.

Вижу, спорить тут бесполезно. Этот хмырь, очевидно, знает больше меня, а я терпеть не могу проигрывать в спорах. Надо урыть его колкой фразочкой и частоту рации сменить, чтоб он ответить не успел. Хе-хе, такую многоходовку ему не переиграть.

— Ты воняешь, — строго сказал я и повернул крутилку.

От такого ему век не отмыться.

— Вижу, слова снова не работают, — раздалось из рации. — Тогда план «Б». Я буду убивать всех твоих близких, пока ты не станешь злодеем. И начну прямо сейчас.

Да как он новую частоту угадал? Экстрасенс, что ли?

— Я посчитала, — заявила Сэл. — Три на четыре будет… Машина!

— Сэл, «машина» — это не чис…

И я тоже ее заметил. Два ярких огонька в дождевых разводах на боковом стекле. Всё, что успел, — схватить сестру.

Удар. Взвыл металл. Нас закрутило, заметало по всему салону. Полетели осколки, фигурки собачек, а также мыслишки о том, что совет пристегнуться был не самым плохим и к нему всё же стоило прислушаться.

Перевернувшись несколько раз, машина вновь оказалась на колёсах.

А мы на полу, зажатые между сиденьями.

Ех, ум, пе, я кое-как выбрался и выглянул в разбитое окно. Через дорогу из тяжёлого военного джипа выпрыгивали люди. Четверо, с автоматами. И не с тем древним дерьмом, что можно найти на пустошах, с городскими автоматами.

— Сэл, вниз! — только и успел крикнуть я.

Зашипели выстрелы. Современные автоматы издавали именно такой звук. Электрическое шипение. Такое тихое и непривычное. И такой знакомый лязг попаданий.

Свистел горячий металл. Пули с визгом впивались в корпус машины. Звенели, насквозь прошивали сидения.

Я выставил магический щит, но вот пользы от него… Попадание раз, синяя вспышка, пробитие. Два — вспышка, пробитие. Три — вспышка, нет пробития. Похоже, он способен остановить только рикошеты.

Ещё одно пробитие, совсем низко, плечо тут же окатило болью. Такой тупой и обжигающей, будто в плоть вбили раскалённый гвоздь. Арргх! Терпеть не могу боль. Пробитие, пробитие, пробитие.

Шелест автоматов стих. Только машина продолжала ритмично щёлкать. Это поломанный дворник беспомощно махал сантиметровой лапкой.

— Не ранена? — я забегал взглядом по телу Сэл.

— Твоя рука, — прошептала она.

Откуда-то снизу зашипела рация:

— Люциас, — в тонком голоске Элпи смешалась паника и нотки призрачной надежды, — Он ушел. К нам подъехали машины. Три штуки. Пожалуйста, скажите, что это вы… Они… А-а… а…

Да какого хрена вообще происходит? Ладно напали, но по рукам-то зачем стрелять? Можно ведь промахиваться, как все нормальные человеки. Ах, плечо, мое плечо. Хотя плечо, пожалуй, не худший вариант.

Я глянул на доктора. На том месте, где положено быть голове, расцвел алый цветок из мяса и костей. Теперь топать до города пешком. Обидно.

Но топать будем чуть позже. Для начала надо решить вопрос хмырей, что посмели на нас напасть.

— Сэл, — позвал я, — Готова?

Она кивнула.

— Тогда вперед.

Мы выскользнули через дверь с противоположной от наемников стороны. Быстро, как умели. Как две белые тени.

Я скользнул по правому флангу, Сэл — по левому. Под прикрытием дождя и темноты. Нужно сократить дистанцию до цели.

Именно расстояние всегда было слабейшим местом магии. Заклинания формировались только внутри пузыря хаоры, а он не то чтоб сильно тянулся.

Раньше моя эффективная дальность составляла метра два. С кольцом-усилителем — десять.

— Вон она! — фонарик выцепил Сэл.