В этот момент они обычно сражаются друг с другом, пока один не съест другого. И тогда рождается существо запредельной мощи. Монстр, внутри которого две дуали. Но даже его можно победить.

А вот кого победить нельзя… Есть еще третий носитель. Красный птенец. Он давно ходит по этой планете, и ему каким-то образом удалось подчинить свою дуаль и сохранить личность. Причем я понятия не имею, что представляют из себя его частицы. Обычно он в разборки не лезет, но нечто в линии способно спровоцировать и его. Пока я не нашел эту связь, знаю лишь, что из трех попыток поглотить другие дуали все три были успешными. Эта — четвертая.

Небо померкло.

— Что происходит?

Сквозь облака пробился красный свет мертвой жизни. Океан забурлил и обратился кровью.

— Пифий, что происходит? — рядом со мной присела Диана.

— Конец света, — я обнял ее за плечо. — Я обязательно спасу тебя. В следующий раз.

— Пифий, Пифий… — она уткнулась в меня.

— Люциас, Люци, это ты? — по палубе бегала напуганная Эйра. — Я не чувствую связи.

Другие герои еще собирались сражаться. Они не понимали.

«Та-а-ам горы высокие-е-е» — долетело до нас многократное эхо.

«Та-а-ам степи бескрайние-е-е»

Я понятия не имею, почему в конце света всегда играет Лев Лещенко, спетый тонким детским голоском. Этот мир и без того достаточно странный, чтоб разбираться еще и в этом.

«Та-а-ам ветры летят, по проселкам пыля-а-а…»

В авианосец начали безостановочно бить молнии, а из молний выходить всё новые Эйры. Сначала они ухмылялись, потом замечали других себя, в недоумении начинали осматриваться.

Посыпались с неба головы третьего героя. Все слова, сказанные на палубе, начинали повторяться и зацикливаться, становясь заевшей пластинкой. Реальность трескалась и распадалась на куски.

Носитель одной дуали — угроза планетарного масштаба. Если кто-то соберет в себе две, он получит достаточно сил, чтобы уничтожить галактику. А три…

Когда одно существо поглощает три дуали, вселенная будто теряет способность выдерживать его вес. В ней быстро копятся ошибки, разрушая сами принципы физического мироустройства. Рушатся все связи, причинности, направления, константы.

Вслед за временем под откос пошло пространство. Наш авианосец вдруг стал бесконечно длинным, и мы тоже. У нас все еще сохранялся параметр ширины и высоты, но в длину мы растянулись, будто вермишель.

«Мы — дети Галактики-и-и-и».

Пространство начало рябить и закручиваться, превратившись в безумную круговерть.

«Но самое главное-е-е».

Предпоследний этап распада описать было невозможно. Никто из людей не видел ничего подобного, а потому ни в одном языке не было подходящих слов.

Разве что старина Говрад мог бы выдать что-то вроде «и я увидел неописуемый ужас».

«Мы — дети твои, дорогая Земля-а-а-а».

Всё схлопнулось в точку, и я открыл глаза.

Регрессия: 36.

Сквозь окно пробивались нежные лучи рассветного солнца. Давно уже прозвенел будильник.

Шёл 2284 год, до конца лета оставалось ещё долгих три недели. А до конца света — коротких четыре года.

Я поднялся с кровати. Странное чувство. Будто вся прошлая жизнь была лишь сном.

И всё-таки ещё раз той битвы на авианосце я не вынесу. Пора признать, последние регрессии я занимался тупым сейвскамом. Ждать четыре года и ставить всё на микросекундную удачу — это глупо.

Я ведь хотел выяснить, откуда вообще происходят Люциас и Сэлэсия. Вот, пожалуй, этим и займусь.

Обычно я встречаю их через три года, когда они умудряются скинуть императора и занять трон. Непонятно, откуда они вообще берутся и почему их признает совет двенадцати. Нужно каким-то боком найти их до прихода к трону. Тогда, возможно, получится остановить зло в самом его зачатке. И останется лишь разобраться с Красным Птенцом.

Задачка та ещё. Но об этом будем думать позже…

Натянув одежду и закинув рюкзак со школьным снаряжением за спину, я вышел в коридор общежития. Спустился по лесенке, кивнул парочке старых знакомых и направился к первому корпусу Изумрудной Академии.

Пели голографические птички, раскинулись вдоль дорожек плакучие ивы. Босыми ногами я прошёл по газону. Сегодня трава собрала обильную жатву росы. Прекрасное начало дня.

Двери Академии приветственно разъехались в стороны, пригласив меня внутрь. Почти сразу я заметил кабинет «боевой философии».

Лектор еще не успела начать занятие, лишь разложила на столе яблоки. Приди я на минуту позже, она обязательно наорала бы на меня и выгнала прочь, но сейчас за опоздание я получил лишь хмурый взгляд.

Сквозь полупустой лекторий я прошел к задним рядам, туда, где сидела Диана со своей книгой.

Такая же, как в первую нашу встречу.

В этот раз я точно выиграю. Обязан выиграть.

Я подошел к ней. Она подняла вопросительный взгляд.

— Привет, — улыбнулся я. — Что читаешь?

Последний день лета. Наконец-то. Сгинь, тупое солнце! И не показывайся больше.

Входные двери больнички хлопнули, и в безлюдный коридор ввалились два хохочущих во весь голос синих парня. Нет, не алкаши. Дело в их одежде: синие джинсы, такие же пиджаки, а под пиджаками голубые рубашки.

Мы с Эйрой сидели в центре магической квалификации уже довольно долго. Сами виноваты. Приехали ранним утром, докторов на месте еще не было. Пришлось вот сквозь дремоту выслушивать хвастовство моей ученицы.

Эйра явно не понимала, в чем заключалась проблема ее действий. Она и убийство отца назвала гениальным маневром. И то, что меня из тюрьмы пришлось спасать, ставила мне в упрек. В общем, моя правая рука была совсем не приучена к рукам.

Ну и ладно. Сделать из нее помощницу еще успею. Сейчас бы главное себе место поприличнее в Академии выбить. А то ведь можно и в класс отбросов отбросовичей угодить.

Весельчаки приближались к нам, не переставая смеяться, хватали друг друга за рукава и шутливо толкали. Всё больше становился очевиден тот факт, что гардероб у них абсолютно идентичный. И не только гардероб: угловатая форма лица, задорная улыбка, черные, как смоль, волосы, что благородными завитушками лезли в глаза. Вывод очевиден — близнецы.

Близнецы подошли, подозрительно посмотрели на меня, затем на мою спутницу, переглянулись, мгновенно приземлили свои пятые точки по обе стороны от Эйры.

Теперь она выглядела как готический наркобарон в сопровождении личной, не в меру цветастой, гвардии. Гвардейцы сделали серьезные лица, повернули к Эйре головы, но сказать ничего не успели. Их королева поднялась и, недовольно хмыкнув, перешла на мою сторону, сев по правую руку.

Близнецы обменялись грустными взглядами и вновь стали веселы как прежде.

— Так, — начал правый, — пацаны и чувихи, к вам такой вопрос.

— Какие еще пацаны и чувихи? — прервал его левый. — Они тут в единичном экземпляре сидят.

— Ну а чего мне, — развел руки правый, — сказать: «Здорово, чувак и чувиха, у меня к вам такой вопрос»?

— Да.

— Ладно, — махнув бровями, близнец повернулся к нам, — здорово, чувак и чувиха. У меня к вам такой вопрос. Как меня зовут?

— Угадайте, как меня зовут, — поправил другой близнец, — а то еще подумают, что ты додик, который имя свое забыл.

— Чувак и чувиха, — сказал правый без капли раздражения в голосе. — Угадайте, как меня зовут?

Вполне возможно, с этими парнями мы еще столкнемся на испытаниях. Не знаю, будут ли они нашими союзниками или врагами. В любом случае, чем больше информации получится вытащить, тем лучше.

— Первой отвечает чувиха! — левый указал пальцем на Эйру.

— Чего? — растерялась девочка-готик. — Ну… Не знаю я.

Близнецы смерили ее взглядами.

— Скука? — спросил левый у правого.

— Скука! — прокричал правый, сложив рупором ладошки. — Вопрос переходит к чуваку, дед-инсайду.

Странный метод знакомства. Но интригующий. Да я этого пельменя на раз-два раскушу, лишь бы внутри монетки не оказалось.