Сестренка на бегу выкинула вперед палец, ее кисть по форме стала напоминать пистолет. Чудовищный размер ее хаоры позволял колдовать ей на куда больших расстояниях. Скорее всего, в этот момент она произнесла свое коронное «бдыщ».

Огненный шар проглотил одного стрелка, трех других сдуло взрывной волной.

Так то, детки!

Простому человеку нечего противопоставить магии. Если магический пузырь достал до тебя, ты труп. Заклинания можно формировать прямо внутри человеческого тела. Можно разорвать сердце, превратить в кашицу мозг, раздавить яички, любая фантазия на усмотрение заклинателя.

Я пересек дорогу и вошел в контакт.

Наемник, что пострадал от взрыва меньше прочих, уже вскочил и даже успел вскинуть автомат. Я же вскинул руку.

Жесты и слова вовсе не обязательны, но с ними гораздо легче. Заклинания воспроизводятся почти на автомате.

Щелк! На этот раз пальцами левой руки. Если ускорить «ежиков» хаоры, вызовешь огонь, если замедлить… Автоматчик, не меняя позы, застыл на месте.

Отличненько, челлендж пацифизма продолжается. Под этим льдом он ведь вполне живой. А значит, я никого не убивал. Оттает потом. По весне.

Рядом прокатилась чья-то голова. Стукнулась о лодыжку окоченевшего наемника. Тот накренился.

Э-э, куда?!

С сухим морозным треском обломились ноги, и парень полетел на землю. Упав, сломал себе руки и разбил голову.

…

Ну…

Следом из тени вышла Сэл. В руке у нее блестел изогнутый нож.

Чисто технически, я ни в чем не виноват. Это всё она.

Последний наемник, бросив автомат, улепетывал со всех ног. Сестренка хотела взорвать и его, но я остановил ее. Спасу хоть этого.

— Мы тренируем пацифизм, — напомнил я. — Решаем проблемы словами…

— А не насилием, — закатив глаза, пробухтела Сэл. — Угу.

Нельзя недооценивать силу слов. Сложив ладони рупором, я прокричал:

— Остановись! Стой, падла!

Наемник не остановился.

Пацифизм нежизнеспособен! С ним вообще никаких проблем решить нельзя. Да кто только придумал эту глупость?!

— Ладно, — сказал я, — слова себя исчерпали, возвращаемся к насилию.

— Взорву ему ногу, — радостно кивнув, Сэл выставила вперед пальчик. — А потом допросим. Бдыщ!

Даже откинув ноги, наёмыш не бросил попыток сбежать. Перебирая руками, пополз на брюхе. Сначала по земле, потом по асфальту.

Расслабленной походкой мы бросились в погоню.

— Куда вы ползёте, мистер автоматчик? — стараясь перекричать дождь, обратился я. — Во имя чего вы продолжаете напрягать мускулы? Может, просто сдадитесь?

— Мы не задержим вас надолго, — носком ноги Сэл перевернула его на спину, будто какого-то жука.

— Блин блинский, — пробормотал совсем еще молодой парнишка. Его глаза панически бегали от меня к сестре и от нее ко мне. — Бли-ин.

— Всего пятьдесят три вопроса, — поднял я указательный палец.

— Кто вы такие? На кого работаете? Сколько у вас человеков? — начала задавать их Сэл. — Если умножить три на четыре, какое число получится? Медведь схватился с акулой, кто победит? Ленин красавчик?

— Поспеши, — навис я над пареньком, — время весьма ценный ресурс. А вопросов еще много.

— Да пошли вы!

Наемник выхватил из-за пояса пистолет. Я уже приготовился отморозить ему руку, как парень направил ствол себе в челюсть. Оружие тихонько пшикнуло.

Эмм…

— Наверное, тоже в математике не разбирается. Готов застрелиться, лишь бы с умножением не связываться.

— Ты его напугал просто, — зло зыркнула на меня сестра. — Хватит такие рожи строить, мягче надо быть. Люди же лапы. Боятся всего.

— Ой, всё, — отмахнулся я, — если не корчить, они смеяться начинают.

Информацию можно собрать и без тупой болтовни.

Посмотрим. Новое снаряжение, на плече значок розы. Дождевик, оружие, патроны, ничего лишнего. Ни одного предмета, взятого по принципу «авось пригодится». Наёмники даже бронежилеты не надели, против колдунов броня бесполезна.

Этот рейд собирали конкретно на нас.

Ну почему та дура из черной дыры не может дать мне спокойно пожить? Еще и злодеем меня хочет выставить. А я ведь совсем не злодей. Я герой. Да я воплощение добра!

И как воплощению добра мне придется убить всех людей, хоть как-то связанных с этим нападением. Друзей наемников, их жен, матерей, детей, кошечек, собачек, жен кошечек и детей собачек. А я ведь так не хотел возвращаться к геройству. Но тут ничего не поделаешь. Надо разорвать порочный круг мести, вычистив врагов подчистую.

Сестрёнка лениво пнула мёртвое тело:

— А может, воскресим его труп. Магия может воскрешать?

— Сэл, — позвала нагрудная рация наёмника, — на кой тебе труп?

— Дружить с ним буду, — ответила Сэл.

Я наклонился, отцепил передатчик от липучки, нажал кнопку:

— Бомж, ты?

— Бродяга-симпатяга, — обиделся бомж, — да я. В общем, вы сами понимаете, я герой, поэтому участвовать в убийстве невинных не могу. Так что вынужден откланяться. Передаю вас под ответственность странного мужичка в захудалом пальтишке.

Рация щёлкнула.

— Оно брендовое, лично от Достоевского, — сказал второй мужской голос. — Поздоровайся, — следом вступил плаксивый женский голосок: — Зайчики… я люблю вас… у вас есть… есть тринадцать минут, чтобы… — раздался треск, опять мужской голос: — Десять! Ты в математике совсем не бум-бум? Я сказал десять, — и снова Элпи: — десять минут. Или мы все уже умрем.

Я мысленно похвалил Элпис, даже в такой ситуации она успела сориентироваться и ни слова не потратила впустую. «Тринадцать минут» — значит, на приют напало тринадцать человек. «Мы все уже умрем» — тоже странная фраза. «Уже». Уже мертвы? Все уже мертвы? Все, кроме нее?

— Мы не ведем переговоров с терай-ай-ай, — я хотел было посмеяться с настолько нелепой провокации, но Сэл перекинула через мою руку жгут и начала затягивать.

— Не нужно игр, мальчик, — сказала рация, — мы знаем, что эта семейка — всё, что у вас есть. Если через пять минут на дороге никого не появится, я лично отправлю их на тот свет. Поверь, ты точно не хочешь меня злить… Жду.

— Бегите! Не вздумайте возвр…

Рация замолкла. Ее белый шум идеально слился с дождем.

Взять заложников. Какая глупость. Да на это ни одно разумное существо не поведётся.

— Вот, — Сэл протянула мне один из своих ножей: серебряный, с тонким иглообразным лезвием, — Пулька внутри, постарайся ее выковырять типа, а я пока пойду.

Отдав ножик, она беззаботно развернулась и зашагала по направлению к приюту.

— Погоди, — я схватил ее за руку, — Куда пойдешь?

— Спасать, — жизнерадостно сказала она, но головы не повернула.

Ливень всё нарастал. Ветер усиливался. В слабом свете фар белые волосы Сэл метались, будто одинокий спрут в темных глубинах океана.

— Там же очевидная ловушка.

— Знаю, — ответила она куда тише.

— Скорее всего, все уже мертвы. Никто не будет просто так держать пленников. Мы ведь не в мангах твоих.

— Знаю…

— Сэл, — я развернул ее к себе.

Она опустила взгляд. Ее губы скривились в отчаянной попытке удержать плач. В глазах стояли слезы. Такие же, как в тот день, когда родители продали нас в рабство. Дождь скрыл их так же быстро, как и тогда.

Я совсем не подумал об этом. Для меня человеки из приюта — это просто человеки, потеряв одних, всегда можно найти новых. Конечно, смерть Элпис и ребят была бы неприятным событием, но не критичным. Мы вместе всего пять лет. Мгновение.

Но для Сэл пять лет — это совсем другое. Если отбросить бессознательные годы детства, пять лет — это половина ее жизни. Сейчас там умирает половина ее мира.

— Я всё понимаю, — с трудом выдавила из себя Сэл. — Ты не захочешь. Поэтому я иду одна. Я не могу бросить.

Предчувствие раздирало меня на куски, звон колокольчиков был уже совсем невыносимым. ММММ… АЙ, ЛАДНО!

— Ну и с чего ты это взяла? — вздохнул я. — Я ведь самый обычный человек, а спасать близких — это очень по-человечески. Пошли в твой капкан, только не дуйся потом, когда всё по одному месту пойдет.