По крайней мере, с Никитой после очередной гулянки это работало неоднократно.

Вылив тонкой струйкой содержимое одного стакана на рыжую макушку, я уже мысленно приготовилась к получасовым воплям, что как по щелчку пальцев незамедлительно оповестили всех вокруг о случившемся.

– Кто бы ты ни был, ты труп!

Ну, как таковым трупом я себя не считаю, поэтому от греха подальше решила сбежать, унося все еще вялое тельце на своих двоих. Единственное, чтобы обрубить все и на корню, по пути вылила содержимое второго стакана на мирно спящую Егорову, ни о чем не жалея.

Слышать вопли подруги страшно. Еще страшнее, когда забегаешь в ванную комнату и закрываешься там на щеколду, слыша по ту сторону громкие хлопки о дверь. Как говорила раньше мама, бурю нужно просто переждать. Дальше эта буря сама пойдет на мировую. Наверное…

– Слышь, Солнце, а ну выходи, лучик гребаный! Светить своему парню совсем надоело? – послышалось за тонкой дверью сопенье рыжей бестии, но я даже не шелохнулась, вспоминая все ее возможные манипуляции.

– Выходи, кому сказала! – А вот и вторая пьянь подтянулась.

– Знаете, я еще не совсем умом тронулась, чтобы самолично отправляться на смерть, так что подождете!

Сколько минут прошло? По ощущениям все шестьдесят! Я уже сбилась со счета, подпирая на всякий случай спиной дверь, в которую долбиться перестали еще в самом начале. Даже шепотки стихли, что не внушает никакого доверия.

Что за план они там готовят?

Сидеть и дальше в своем укрытии смысла нет, от судьбы ведь не уйдешь, как бы не старался. Поэтому, набравшись храбрости и приготовившись ко всему, чтобы они не сотворили, я поплелась получать по заслугам.

В коридоре никого. Гробовая тишина еще страшнее их злых умыслов, но каково облегчение, когда одна из половиц на кухне скрипит под тяжестью чужого веса. Улыбка так и просится на губы, а в душу просится смирение. Я даже предпринять ничего не успела, опуская облегченно руки, сдаваясь, когда с обеих сторон на меня обрушиваются два потока холодной воды.

– Око за око, значит? – просипела я, смеясь и обливая остатками жидкости в стаканах и так мокрых подруг.

– Значит! – весело отозвались они, затаскивая меня обратно в ванную комнату для дальнейшей своей мести.

* * *

Итак, что мы имеем на данный момент? Две палатки готовы, три пятилитровые бутылки воды на месте, сосиски, хлеб, консервы… А также сменная одежда, предметы личной гигиены и косметичка, которую Егорова ну никак не могла с собой не положить. Это все, что мы с собой взяли и все, что могли с собой унести. Хотя, если бы не наши с Ксюшей доводы, Егорова взяла бы с собой всю свою квартиру.

Шилов хоть и забрал большую половину наших вещей к себе в машину, но ехать вместе с ним мы категорически отказались. Во-первых – еще не насладились нашими своеобразными выходными в девичьем «клубе». А во-вторых – мы сильные и независимые женщины, которые вечно ищут приключения на свою пятую точку. Так и отправились мы в наш далекий и уж точно не легкий путь, что начался с самой знаменитой фразы:

– Девочки, я знаю короткую дорогу.

Думала ли Вероника о последствиях, когда так говорила? Осознавала ли, что своим нескончаемым энтузиазмом заведет нас в самую пучину проблем? Эта девчонка когда-нибудь сведет меня с ума…

И почему я не могу ей сопротивляться с самого детства? Как мальчишек лупасить во дворе из-за неприятных дразнилок и подергиваний за косички, так мы первые. А как я прошу ее вести себя смиренно и хоть изредка соглашаться с мнением остальных, так Лера сразу же ее не любит. Вот и сейчас, несмотря на все наши с Ксюшей протесты, девушка лишь отмахивается и включает свой любимый навигатор, врущий обо всех наших последующих шагах.

– Мне кажется, или мы сегодня к месту не доберемся? – шепчет мне на ухо Лебедева, ласково проводя по щеке скучающего парня напротив, собирающегося уходить к машине в одиночку. – Остается только молиться.

С этим я согласна. С Егоровой нам и правда остается только верить.

Вроде все хорошо. За окном мчащегося автобуса один пейзаж сменяется другим. Маленькие домики исчезают, уступая место широким полям и яркому солнцу. Милые дворики изредка попадающихся избушек, гуляющая по пастбищу самая разнообразная живность и смех веселящихся позади ребят ложатся на душу бальзамом облегчения и ожидания приближающегося отдыха. Но в любой ситуации есть одно провокационное НО, и сейчас оно выводит меня из себя, провоцируя на поток ненормативной лексики и чешущихся от желания привести Егорову в чувства ладоней.

– Давайте выйдем здесь! – Девушка подрывается с места и бежит к водителю, умоляя того остановиться возле самой кромки леса. – Я знаю короткий путь к нашей базе. В прошлом году старшие рассказывали.

Ну вот, опять. Она творит все, что ей взбредет в голову, стараясь сделать как можно лучше, а получается как всегда.

– Нет, давай доедем со всеми, – стоит на своем Ксюша, отказываясь подчиняться. – В прошлый раз, когда мы тебя послушали, нас с ног до головы облил грязью грузовик, и мы чуть не заблудились в лесу!

– Но я же уже сто раз за это извинилась. Неужели вы настолько мне не доверяете? Мы же так быстрее всех доберемся и займем лучшие места!

– А как доверять, когда мы каждый раз встреваем в какую-нибудь передрягу? – повышает голос Ксюша, и Вероника тут же останавливается, так и не усевшись на место.

Ну нет… Только не эти надутые и дрожащие губки с накатывающими на глаза слезами. Нельзя же так измываться над моим страдающим сердцем, когда оно разрывается от желания уступить сразу обеим. А вообще я тут больше всех устала и безумно хочу показать свое «фи». Жаль, совесть не позволяет все бросить в самом начале назревающей ссоры.

– Монетку?

Обе девушки тут же обернулись на говорящего позади нас парня и быстро кивнули. Не знаю, кто наш спаситель на этот день, но сейчас я ему премного благодарна. Жаль, готова возненавидеть, когда Егорова, никогда никому не уступая, выбирает орла, оставив Ксюше вторую сторону монетки, и пока никто не видит, – Вероника слишком в этом уверена, – заигрывающе улыбается незнакомцу, строя глазки и надеясь на свою победу.

Что это? Знаки судьбы свыше? Простое везение? Не знаю, как эта девчонка все время проворачивает подобные трюки, но победа вновь остается за ней и это заставляет Ксюшу утомленно заскулить, моля Бога о пощаде. Думаю, сегодня он определенно на стороне нашей подруги.

– Ой, смотрите, котик! – завопила девушка, будто котов никогда не видела, стоя среди поля в полном одиночестве, – если не считать ее верных «рабов», – среди нескольких сумок.

Котик? Ее сейчас этот четырехлапый интересует больше, чем наш дальнейший путь и уезжающий автобус? Черный товарищ, словно смоль переливающийся на свету, с яркими изумрудными глазищами, будто видящими нас насквозь, сидит и смотрит с гордо поднятой головой, будто мы простые букашки, не стоящие и капли его внимания. Даже на зов девушки не отвечает, продолжая рассматривать сумки и, словно поняв, что здесь ему ничего не светит, поднимается на четыре лапы и переходит дорогу, очерчивая перед нами невидимую полосу невезения.

– Обойдем поле? – прошептала Ксюша, поправляя рюкзак за спиной и подхватывая в руки одну из нош.

– Зачем это?

– Ну как зачем… Примета такая…

Пронырливый котяра лишь мяукнул, поддакнув в ответ, и удалился вперед по трассе, сверкая яркими глазами, забывая о нас. Стоит ли говорить, что по вине этого пушистика мы, как не слишком уж и гордые лани, устремились через пшеничное поле прямиком в лес? Как угодили в самую грязь после тех дождей, что накрывали город несколько дней подряд? И как оглядывались по сторонам в поисках опасности, заметив подъехавший к полю черный внедорожник?

С одной стороны лес, с другой – подозрительные типы, выходящие к полю пшеницы… Чаща – вот чего мы жаждем на самом деле! Спасибо, Егорова! Спасибо огромное за такие короткие и «безопасные» пути!

– Да тут же ни единой души! – зло ругается Ксюша, приставив сумки к стволу высокого дерева, стоило нам дойти до пролеска, ведущего прямиком вглубь. – О чем ты вообще думала, когда потащила нас сюда?