Значит, без завтрака меня оставить решил… Что ж, сейчас получит.

Медленно, словно хищник, крадущийся к добыче, я проплыла мимо большого дивана посреди гостиной и остановилась, подойдя вплотную к родственничку, что теперь перепугано глядел по сторонам, ища защиты у не обращающих на нас внимание родителей. Похлопала глазками, улыбнулась гаденько и погладила мягкие, короткие, вставшие дыбом волоски на макушке напротив.

– Лерка, т-ты чего?

А голосок-то какой дрожащий… Испугался, бедненький, ведь я обычно всегда в драку с ним сразу же лезу, а тут молчу, качаю головой в разные стороны, еще и по головешке глажу, чего никогда раньше не делала. Вцепиться в патлы до вырванных прядок – всегда пожалуйста, а вот любовно наглаживать… Аж самой страшно стало.

Парень задумался, от греха подальше отложил остатки бутерброда обратно на тарелку, и правильно, а то, не дай бог, еще подавится, и отодвинулся, отклоняясь от ищущей прикосновений ладони, смотря на нее с еще большей опаской, чем раньше. Боже, и этот человек когда-то грозился жениться на моей лучшей подруге…

– Да так…

Наблюдать за страданиями старшего – это как личная эйфория, которую не сможет понять никто другой, ведь эта война ведется исключительно между нами и остальные в ответ лишь покрутят у виска, называя глупцами и говоря, что нам больше заняться нечем, что и делают каждый раз родители, застав очередную перепалку. Это невероятное чувство переполняет до краев, прямо как сейчас, когда глаза у брата все шире, а слов все меньше, ведь он-то не знает, какой план зреет в моей голове, и от этого становится еще приятнее.

Мне снился такой невероятный сон, неверное, будет покруче самого лучшего фантастического фильма, что я когда-либо видела, а он взял и нарушил всю цепочку событий, из-за чего я теперь ничего не помню!

Под недоумевающий и ожидающей какой-нибудь пакости взгляд я взяла остатки роскоши от бутерброда, поднесла ко рту с видом, будто хочу испробовать сие творение, а затем со всей злости сунула его в полную кружку с чаем, которую братец все это время держал за ручку.

Жестоко? Не думаю. Мои страдания должны окупиться сполна. Он себе еще один такой же сделает и съест, а вот я свой сон больше могу и не увидеть.

– Ах ты… мелочь! – Никита подорвался со стула, отодвигая испорченный чай в сторону, и уже хотел было схватить меня за край блузки, некрасиво топорщащейся из юбки, но я была уже далеко, наматывая круги вокруг дивана, злобно хохоча. – А ну иди сюда!

– Пф-ф-ф, нашёл дурочку. Я не самоубийца! – выкрикнула, забираясь с ногами на главный атрибут смежной с кухней гостиной и показывая брату язык.

– Дети, а ну быстро сели за стол! У вас осталось всего полчаса до выхода.

Мама, как всегда, уперла руки в бока, грозно притоптывая ножкой в ожидании, когда мы успокоимся и разойдемся по разные углы комнаты, прекращая ежедневные попытки лишить ее одного из детей. Пришлось сразу же слезть с дивана и усесться на свободный стул напротив брата, что сидел таким же надувшимся воробьем и, кривляясь, ковырял пальцем «потонувший» кусок недоеденного завтрака.

Удостоверившись в полном смирении своих любимых чад, родительница отвернулась обратно к плите, возобновляя просмотр веселого сериала, пока папа, смеясь, поглядывал через газету на наши с братом мысленные препирательства и отхлебывал последние капли успокаивающего нервную систему напитка.

Что ж, думаю, несмотря ни на что, родителям очень даже нравятся такие разнообразные совместные завтраки. В принципе, как и нам с братом, потому что, как выясняется с каждой минутой проведенной вместе, жить мы друг без друга уж точно не сможем.

* * *

– Мелочь, что за синяки на руках? – подал голос брат, подозрительно молчавший всю дорогу до университета, то и дело пиная мелкие камушки, валяющиеся на дороге.

Сегодня у его группы какие-то практические занятия в местной школе после первой лекции, поэтому парень с самого утра прилизывал свою вечно торчащую челку всеми возможными гелями для укладки, паникуя и зовя родительницу на помощь, когда после каждой попытки непослушные волоски снова вставали торчком. Отглаженная белая рубашка идеально легла на широкие плечи, обтягивая выраженные мышцы и привлекая внимание мимо проходящих студенток, облизывающих взглядом каждую выпирающую частичку тела очень даже симпатичного парня. Черные брюки, облегающие крупные бедра и ягодицы, удерживаемые широким ремнем из натуральной кожи, что я подарила ему на прошлый Новый год, предавали его образу неведомой ранее строгости. Не знаю, как остальные, а меня пробирало на смех всю дорогу, потому что видеть обычно сумасшедшего приспешника подземного владыки в таком образе невероятно комично.

Нос кверху, подбородок вперед и идет весь из себя такой крутой, что аж смачного пендаля под зад дать охота. Ух, как ноги чешутся. Но как бы там ни было, сегодня Никита и правда выглядит необычно привлекательно, за что ему, вечно носящему спортивки и толстовки, бурные возгласы одобрения с рукоплесканиями. Интересно, что бы сейчас сделала Егорова, если бы увидела своего бывшего в таком образе? Начала бы, как обычно при виде симпатичного мужчины, шептать мне на ухо невозможные пошлости о том, что бы она с ним сделала и где? Или же отвернулась, скривившись в гримасе отвращения, стараясь забыть свои прошлые отношения как можно быстрее? Раньше она частенько жаловалась, что с неопрятным гопником ни в клуб сходить, ни на свидание в ресторан, но все равно шла и возвращалась как никогда счастливая, забывая про все свои претензии и в красках рассказывая о случившихся романтических моментах.

– Не понимаю, о чём ты говоришь, – пробормотала себе под нос, раскатывая собранные на предплечьях рукава рубашки, чтобы скрыть небольшие синеватые отметены, оставшиеся после прошедшей ночи.

Чтоб ему икалось, говнюку недоделанному... Пусть диарея в край замучает, чтобы знал, как в следующий раз не стоит разговаривать с противоположным полом... Еще и руки свои распускает, козел!

– Лер, я не слепой. Рассказывай давай. Обещаю, родители не узнают, – в знак подтверждения парень закрыл свой рот на невидимый замочек и выкинул тот в сторону, продолжая смотреть вперед в знак ожидания.

Что-что, а доверить этому человеку тайну я могу, наверное, с самого рождения. Естественно, это не касается каких-то слишком личных вещей, о которых знать вообще никто не должен, как, например, прошлые неудавшиеся отношения, о которых порой даже самой забыть не мешало бы, но вот о своих ежедневных приключениях мы делимся только так. Если бы мама узнала, что с нами происходит за пределами квартиры, то мы бы с братом уже давно остались сиротами, погубив собственного родителя. Папа как-то проще ко всему этому относится, но это не значит, что сразу же не хватается за больно колющее сердце, как только слышит самую малую часть чего-то из ряда вон выходящего.

Поэтому без зазрения совести я растрепала ему все, что случилось прошлым вечером. И про приятное времяпровождение в компании подруг, и про приставания голубоглазого гада, и про то, как отомстила ему при помощи Шилова и теперь ни капельки об этом не жалею. Никита слушал внимательно, ни слова не проронил, пока мы подходили к крыльцу высокого здания, но в конце не выдержал и рассмеялся, пугая снующих туда-сюда студентов, вваливаясь в просторное помещение на дрожащих ногах и держась за надрывающийся живот.

– Представляю его охреневший вид… Небось, до тебя его никто и пальцем не трогал. Молодец! Хвалю! – парень в подтверждение своим словам поднял большой палец вверх и подмигнул, вытирая с противоположного глаза скопившуюся от смеха слезу.

– Ты бы видел, как он растерялся, когда я ему пощёчину влепила…

Сейчас, вспоминая все случившее, от испытываемого тогда страха не осталось и следа. После братской похвалы по телу растекается приятное чувство удовлетворенности, ведь я сделала именно то, что было необходимо. Отстояла свои интересы и смогла практически сама себя защитить от одного слишком нелицеприятного мужчины.