Звали этого Максимова совершенно как для скороговорок — Леонард Всеволодович, говорил он высоким модулированным голосом и внешность имел как для конкурса имени Чайковского… Потапов сперва взял его с испытательным сроком, а потом и окончательно. Жаль, что на второго зама он не тянул по младости лет. Ну что ж, буду растить, думал Потапов.

И все-таки интересно, что там с железом-то?.. Он хотел что-то сделать, кого-то позвать, немедленно закрыть этот вопрос. И наконец окончательно осознал, что он абсолютно один сейчас в своем институте…

В кого же это я превращаюсь?

Что же это будет со мной?..

Он прошел по темному кабинету, по еще более темной приемной и оказался в коридоре. Стоял, держась за ручку двери.

В полутьме коридор казался шире и длиннее, чем был на самом деле. И если б в душе Потапова жило побольше поэзии, он, наверное, заметил бы, что коридор этот похож сейчас на канал, освещенный луной: паркетины отсвечивали тускло и расплывчато.

Не мог Потапов подумать про тот осенний и тусклый канал. Но почувствовал вдруг безотчетную грусть. Свое одиночество.

И понял он: слишком длинен коридор и слишком длинна дорога по белому двору и дальше, дальше… Служебная машина давно уже спит в теплом стойле, а веселый шофер Володя смотрит по телевизору художественный фильм…

Нет, не дойти ему до дому. Да и нечего там делать.

Он вернулся в кабинет, открыл стенной шкаф, где в специально для этой цели сделанном рундучке лежали простыня, подушка и одеяло. Даже успел достать простынку, стал расстилать ее по гладкой и холодной поверхности кожаного дивана — музейная вещь, но завхозы-друзья где-то сумели, раздобыли.

И здесь зазвонил телефон — мягко эдак, ненавязчиво — именно так, как Потапов попросил телефонистов его настроить.

Но сейчас этот звонок пропел для Потапова оглушительно громко… Вернее, оглушительно радостно… То-то же! А то, понимаешь, распустил тут нюни: одинокий, покинутый.

Телефон позвонил второй раз. И Потапов испугался, что третьего звонка может и не быть: решат, нету Генерального! Огромным прыжком он оказался у стола:

— Алло!.. Да говорите же!

В ответ проползла долгая тишина. Потом:

— Извините, молодой человек… Мне нужна Наташа.

— За молодого человека, конечно, спасибо, — сказал Потапов. — Вы не туда попали.

Он снял пиджак, распустил галстук… Была пятница, вечер, и, значит, Потапов никому сейчас понадобиться не мог.

До начала рабочей недели оставалось пятьдесят девять часов.