Отвращение к чувствам, которые возникают во мне, когда я проявляю хоть какую-то уступчивость, очень сильно, но паника от того, что эти чувства исходят от моей матери, а не от отца, заставляет меня смириться и принять их.

— Я получил несколько жалоб на тебя, — заявляет он, как только я встречаюсь с ним взглядом.

— Меньше чем за двадцать четыре часа? — Спрашиваю я, удивляясь, что у кого-то нашлось время заняться чем-то еще, кроме адаптации к новой обстановке.

— Именно это меня и беспокоит, — парирует он, и мои глаза сужаются.

— И какие же проблемы я создаю? — выпаливаю я, все еще пытаясь понять, почему проблема здесь во мне.

— Ты фейри.

Его слова заставляют меня замолчать, ожидая, что он скажет дальше, но он продолжает молчать, откидываясь на спинку кресла и оценивающе глядя на меня.

— И?

— Просто фейри, — подтверждает он, пожимая плечами.

Я киваю, на мгновение отворачиваясь от него, пытаясь осознать идиотизм этой ситуации. Прочищая горло, я поворачиваюсь к нему. — Ну, это не то, что я могу изменить.

— Как фейри, я в курсе. — Мягкая улыбка касается уголков его рта, но не касается глаз.

— Так почему я здесь? — Он знает, что я ничего не могу поделать с тем, что я фейри. Этот разговор совершенно бессмыслен.

Снова наклоняясь вперед, он бросает на меня многозначительный взгляд. — Потому что прошло меньше двадцати четырех часов, а мне уже второй раз приходится вытаскивать тебя из драмы.

— Из драмы, которую, к слову, не я начала. — Я встречаю его пристальный взгляд своим.

— Я в курсе. — Вокруг нас воцаряется тишина, но на этот раз я слишком растеряна, чтобы контролировать энергию, которую она создает. Но это не неловкость, просто… натянутость. — Я слышал, что ты сказала, — наконец заявляет он, когда я кладу руки на подлокотники кресла, готовая уйти. Я хмуро смотрю на него, и он воспринимает это как намек продолжить. — О том, что королевству нужны перемены.

Пожав плечами, я откидываюсь на спинку стула. — Да. И я не собираюсь этого отрицать. Я знаю, что не ошибаюсь.

— Я согласен.

Я киваю, впечатленная тем, что он согласен, но двух человек в многотысячном море недостаточно. Особенно когда эти два человека — фейри. — Хотя не многие здесь, того же мнения. Похоже, в этом-то и проблема.

— У нас есть два года, чтобы, надеюсь, скорректировать взгляды узколобых людей, — быстро добавляет он, но я не успеваю вовремя сдержать усмешку.

— Может быть.

На нас снова опускается тишина, на этот раз немного более комфортная, но все равно остается некоторая натянутость, поскольку мы не так хорошо знаем друг друга. Уверенная, что сказать больше нечего, я встаю.

— Что-нибудь еще? — Спрашиваю я, зная, что мое следующее занятие начинается через пять минут, и я бы не хотела опаздывать из-за какого натянутого молчания.

Он качает головой, и я поворачиваюсь к двери, но в ту секунду, когда моя рука берется за ручку, он заговаривает. — Я проверил файлы с данными.

Оглядываясь на него, я в замешательстве хмурю брови. — Хорошо.

Он мгновение оценивающе смотрит на меня, поджав губы, прежде чем, кажется, на что-то решается. — Нет никаких записей об Адди Рид.

Мое тело напрягается с головы до ног, а паника просыпается, пока я стараюсь сохранить невозмутимое выражение лица и просто моргаю в ответ. Я собираю все силы, чтобы успокоить сердцебиение и сохранить нейтральное выражение лица.

— Это странно, — бормочу я.

— Так и есть, — соглашается он кивком, прежде чем встать. Он обходит свой стол, прислоняется к нему, скрестив руки на груди, и говорит: — Ты знаешь, много лет назад я был членом совета короля Рейгана. Я видел, на что было похоже его правление, и ощутил весь потенциал королевства, возглавляемого фейри. А еще я видел, как оно рушится.

— К несчастью для меня, я была слишком мала, чтобы помнить такие трагические события. — У меня сдавливает грудь, а комок в горле больше, чем я могу вынести.

— Я думаю, ты можешь стать надеждой, которая нужна народу фейри и королевству. Даже если ты хранишь секреты.

Мой пульс бьется так быстро, что кажется, будто мое тело вибрирует, когда я киваю.

Прочищая горло, я поворачиваюсь к нему лицом. — Мне нужно беспокоиться?

— Нет. По крайней мере, не обо мне. Но если я могу так легко проверить данные, то и другие смогут. А это значит, что тебе нужно не высовываться.

Кажется, это гораздо легче сказать, чем сделать, потому что мы оба знаем, что драма преследует меня повсюду, без каких-либо усилий с моей стороны. Прячась от нее, я только буду выглядеть слабой и непригодной для того, чтобы быть наследницей.

— Спасибо, я сделаю все, что в моих силах, — бормочу я, принимая его кивок как подтверждение того, что разговор окончен.

Распахивая дверь, я останавливаюсь на полушаге, когда обнаруживаю другого вампира, сводящего меня с ума по ту сторону. Его глаза прищурены, челюсть сжата, но волосы идеально уложены, а красный плащ, наброшенный на плечи, определенно работает ему на пользу.

Я вздрагиваю от его близости, беспокоясь о том, что он мог услышать, но прежде чем я успеваю запаниковать, профессор Фэйрборн говорит позади меня.

— Мой кабинет скрыт. Ни один вампирский слух не может проникнуть сквозь эти стены. Я разыщу профессора, ведущего занятия по чарам и зельеварению, чтобы ты могла сделать это и со своей комнатой.

— Не думаю, что она пробудет здесь достаточно долго для этого, — ворчит Рейден, делая шаг назад, но я по-прежнему не двигаюсь.

Фэйрборн остается спокойным в ответ на это замечание, предоставляя мне самой справляться с ситуацией, против чего я совсем не возражаю, но немного забавно, что он только что советовал мне не высовываться и держаться подальше от неприятностей. А теперь я открыто лезу на рожон.

— Чего ты хочешь, Рейден? — Я ворчу, переступая порог. Инстинктивное желание скрестить руки на груди вполне ощутимо, но любая реакция на его присутствие только выставила бы меня уязвимой. Я не могу себе этого позволить. Мне нужно все время быть начеку, особенно рядом с этим парнем и его друзьями.

— Нам нужно поговорить.

— Мне и так хорошо, но спасибо, — отвечаю я с фальшивой улыбкой на лице, и его глаза сужаются до щелочек.

— Отлично, но я не спрашивал. Итак, ты собираешься вести себя хорошо, или мне стоит сопроводить тебя, применив физическую силу?

Он бы этого не сделал.

Но выражение его глаз говорит мне, что он определенно это сделает.

Мои ноздри раздуваются от раздражения. Если я начну сопротивляться, все равно в конечном итоге услышу то, что он собирается сказать. Я это знаю. Но сейчас не тот случай, когда мне следует быть уступчивой или сговорчивой.

А вот открытой для переговоров — да.

Поправляя плащ, я расправляю плечи. — Мы можем поговорить после окончания занятий. Это мое предложение. Или же я устрою такую сцену, что время, проведенное рядом с Вэлли, покажется тебе сущим спокойствием.

Мои слова повисают в воздухе, пока он продолжает свирепо смотреть на меня сверху вниз, но я замечаю это… момент, когда он уступает. Он отступает назад, и адамово яблоко слегка подрагивает, когда он кивает.

— У фонтана, который соединяет все дома истоков. Заставишь меня ждать, и я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще ступила на территорию кампуса.

— Слишком поздно. Я пожалела об этом еще до того, как пришла сюда. Твои постыдные попытки угрожать мне ничего не изменят, но, пожалуйста, продолжай в том же духе. За этим забавно наблюдать.

ДВЕНАДЦАТЬ

РАЙДЕН

К

то, черт возьми, эта девушка и почему она повсюду? Никогда в моей жизни никто не был настолько вездесущим. И это не преувеличение.

П.О.В.С.Ю.Д.У.

Вчера, когда Касс и я обсуждали наши планы на предстоящую неделю, я сразу почувствовал, что что-то изменилось. Ее запах наполнил воздух, ванильный и с мускусными нотками, и с тех пор я ощущаю его везде, куда бы ни пошел.