Расстегивать каждое звено чертовски больно, но он не жалуется на то, что это занимает много времени.

Как только корсет снят, боль в груди немного отступает, и Кассиан не теряя времени, осматривает повреждения поближе. Его палец касается раны, и я невольно дергаюсь, несмотря на легкость прикосновения.

— Прости.

— Все нормально, — выдыхаю я, сжав веки.

Я делаю глубокий вдох и задерживаю его, пока по коже начинает распространяться тепло. Я смотрю вниз и с удивлением наблюдаю, как рана начинает затягиваться.

— Почему маг не может исцелить эту рану? Потому что ее нанесли во время дуэли? — спрашиваю я, чтобы отвлечь себя от того, что моя кожа буквально срастается на глазах.

— Вызов на дуэль добавляет в уравнение еще один магический компонент, который может исцелить только волк, права на которого отстаивались на дуэли.

— Значит, я полагаю, все мои протесты, что это была не дуэль, остались неуслышанными?

— Ага.

— Что ж, спасибо…по крайней мере, за то, что помог исцелиться, — неловко бормочу я. Я не совсем привыкла благодарить людей. Я все делаю сама. Всегда. Кроме моей сестры и отца, конечно.

— Ага, — бурчит он в ответ, избегая моего взгляда и сосредотачиваясь на почти зажившей ране. — Ты проявила к ней милосердие, — заявляет он мгновение спустя, заставляя меня нахмуриться.

— Проявила.

— Почему?

Я пожимаю плечами, сразу жалея об этом, когда боль в груди дает о себе знать. — Потому что я не хочу, чтобы мой путь к трону был связан с ненужными убийствами, — честно отвечаю я, и он фыркает, но в этом нет ни капли юмора.

— Ты не доберешься до трона.

Я улыбаюсь, оглядывая комнату, лишь бы не смотреть на него. — Как скажешь.

— Я это знаю.

— Хорошо.

Я чувствую на себе его взгляд, но просто улыбаюсь, несмотря на боль, которую испытываю.

— Почему ты не возражаешь? — подталкивает он, явно желая от меня большего.

— Я не трачу время впустую, когда мои действия докажут мою правоту, — парирую я, поворачиваясь к нему, чтобы встретить его ожидающий взгляд.

— Ты напористая. — В его словах звучит… что-то такое… немного пьянящее, но я подавляю этот привкус.

— Мне говорили.

Он протягивает руку, убирая выбившийся локон с моего лица, прежде чем его большой палец проводит по моей щеке, удерживая мой подбородок, пока он пристально смотрит на меня.

Я чувствую, что снова не могу дышать. Это ощущение мне неинтересно, но, кажется, я не могу преодолеть его, когда он так близко.

— Все зажило, — хрипло произносит он, заставляя меня сглотнуть, и я изо всех сил пытаюсь прикрыть грудь.

— Спасибо. — Я чувствую, как учащается мой пульс, и, кажется, не могу его успокоить, поэтому решаю, что лучше заглушу его разговором. — То, что ты сказал там, ты пошутил, верно?

— О чем? — его большой палец остается на моем лице, приближаясь к моим приоткрытым губам, и я не могу пошевелиться.

Сглотнув, я пытаюсь прочистить горло, но у меня ничего не получается. — О том факте, что Летиция знает, кому ты теперь принадлежишь, и она отступит.

— Это правда.

Слегка кивнув, я облизываю пересохшие губы и пристально смотрю ему в глаза, ища правду еще до того, как заговорю. — Что отлично для того, чтобы держать ее на расстоянии вытянутой руки, но это не влияет ни на кого другого, верно? — Меня встречает тишина. Такая тишина, от которой волосы у меня на затылке встают дыбом. — Верно? — Повторяю я, и с каждой проходящей секундой мои глаза все сильнее расширяются.

— Когда ты член стаи Кеннеров, изгнанный или нет, новости распространяются быстро.

— И что это будут за новости? — Я уже чую ответ нутром, но хочу услышать, как он это скажет.

Он придвигается ближе, его нос касается моего, а глаза всматриваются в меня так глубоко, что я уверена, что он проникает в мою душу. — Что я твой… пока кто-то другой не победит тебя на дуэли.

Его дыхание овевает мое лицо, и мое тело реагирует совершенно иначе, чем мой разум, когда осознание захлестывает меня.

— Ты ублюдок, — огрызаюсь я, ударяя руками ему в грудь.

— Какого хрена? — Он таращится на меня, когда я встаю, мне нужно увеличить расстояние между нами, насколько это возможно.

— Пошел ты нахуй. И пошла нахуй эта гребаная мишень, которую ты только что повесил мне на спину, — кричу я, и через секунду он стоит передо мной.

Я не могу допустить, чтобы он вот так возвышался надо мной. Это никак не поможет мне.

— Успокойся, мать твою, — рычит он и снова тянется к моему лицу, но на этот раз я отбиваю его руку. К большому разочарованию моего тела.

— Может, я и проявила милосердие к Летиции, но к тебе я его не проявлю. Запомни мои слова, — обещаю я, делая еще один шаг назад, когда в дверях появляется Броуди.

— Что происходит? — спрашивает он.

Я усмехаюсь над его дерзостью, протискиваюсь мимо него и направляюсь к выходу. Мне нужно убраться подальше от этих парней, но сначала я должна убедиться, что Броуди ясно понимает, на чем мы закончили.

— И ты тоже можешь идти нахуй.

ДВАДЦАТЬТРИ

КАССИАН

Д

ьявольская фейри выбегает из комнаты, не оглядываясь, а ее задница плавно покачивается. Что, черт возьми, стало с моей жизнью? Я думал, что решение покинуть свою стаю, стаю моего отца, чтобы поступить в академию было вершиной моего падения, но, похоже, я ошибался.

— Что это было? — бормочет Броуди, когда я раздраженно провожу рукой по лицу.

— Гребаный ураган, — ворчу я, усталость наваливается на меня, несмотря на бешено колотящееся сердце.

— Это ты мне говоришь.

Я ему говорю? Этот парень должен ответить на миллион вопросов, а выглядит он не менее растерянным, чем я. Встав с кровати Рейдена, я прохожу мимо своего наименее любимого мага. Он понимает намек и идет следом за мной, пока я не нахожу Крилла и Рейдена, сидящих на диване в гостиной Рейдена.

В гребаной гостиной. Адди имела полное право удивляться размерам этого места. Даже у волков нет ничего подобного. Это просто смешно. Хотя я не против иметь к этому доступ.

Плюхнувшись на диван и уперев руки в колени, я поднимаю взгляд на Броуди, который нервно расхаживает передо мной.

— О чем ты, блядь, думал? — Спрашивает Крилл, опережая меня.

— Что ты…

— Не вешай мне лапшу на уши, — перебиваю я, чуть ли не рыча на него, когда он пытается сделать невинный вид.

Через мгновение он пожимает плечами, пытаясь схитрить, но я на это дерьмо не поведусь. — Я хотел удивить ее вкусной едой. Надеялся, что так я залезу к ней в трусики, но… — его слова обрываются. Нет необходимости продолжать, когда мы все знаем, что этого точно не произошло, а все остальное, что произошло, было далеко от того, что он мог предсказать.

— Почему именно в этой закусочной?

— Ты что, не слышал часть о вкусной еде? — он возражает, как будто это единственное возможное объяснение, и я закатываю глаза от его тупого мыслительного процесса.

— Как ты вообще мог подумать, что она там будет в безопасности?

Вот на чем зациклился мой мозг. Как, черт возьми, он мог подумать, что это хорошая идея? Он не должен был никого туда приводить, особенно без меня, а я, блядь, ни за что не собирался там показываться. Но фейри? Гребаная фейри? Волкам не нужно видеть заостренные уши, чтобы понять, фейри перед ними или нет — мы можем учуять это. Я пытался объяснить Рейдену это в первый раз, когда мы увидели таинственную девушку в лесу возле домов истоков. Он был слишком зациклен на ушах, чтобы понять, к чему я клоню, но в закусочной все это поняли, как только Броуди переступил порог вместе с ней.

— Я об этом не думал. Я думал о еде и киске, — признается он, проводя пальцами по волосам, в то время как Рейден со смешком откидывается на спинку дивана.

— Ты чертовски туп, чувак, — бросает он с видом «я же тебе говорил». Мне не нужно, чтобы его самомнение добавлялось ко всему этому.

— Ты не собираешься извиняться? — Спрашивает Крилл, приподнимая бровь на Броуди, который удивленно смотрит на него.