— Это что, гребаная шутка? — выпаливаю я, осознавая, что на нас опять начали таращиться.

Он выпрямляется, небрежно пожимая плечами, как будто моя кровь не кипит. — Я повышаю твой статус, помнишь?

Мои ноздри раздуваются, и я задвигаю стул, а мой гнев вырывается наружу, когда я свирепо смотрю на него. — Я собираюсь сказать это один раз, и только один. Пошел ты и твой гребаный статус нахуй.

Я протискиваюсь мимо него, оставляя поднос с едой и друзей за столом, и направляюсь к двери. Множество глаз следят за каждым моим движением, но я стараюсь держать плечи расправленными, а голову высоко поднятой.

Когда я выхожу на улицу, меня обдает свежим воздухом. Посмотрев на время, я понимаю, что нет смысла пытаться найти место, где можно уединиться, поскольку занятия скоро снова начнутся, поэтому я нахожу место за пустым столом для пикника, избегая взглядов окружающих, которые расселись своими группами.

Упираясь локтями в столешницу, я закрываю глаза, чувствуя, как меня обжигает солнце. Я делаю глубокий вдох, за которым быстро следует еще один, пытаясь унять бушующий внутри меня шторм. Мантра моего отца о том, что нужно быть спокойной и собранной, прямо сейчас кажется мне полной чушью. Я не умею скрывать свои чувства так, как он. Все всегда кажется слишком настоящим, слишком болезненным, слишком близким к поверхности.

Тени падают на мои веки, разрушая момент, и когда я открываю глаза, я вижу Крилла, Броуди и Рейдена, сидящих напротив меня, в то время как Кассиан сидит слева.

К черту мою жизнь.

Поднос ставят передо мной с большей силой, чем необходимо, и мне требуется мгновение, чтобы понять, что это моя еда. Это единственное взаимодействие, которое они предлагают, пока болтают ни о чем, как будто меня здесь нет.

— Ешь, — говорит Крилл, указывая на меня вилкой через некоторое время, но я все еще слишком потрясена тем, как справиться с ситуацией, чтобы даже поднять вилку. Когда я не сразу приступаю к еде, еще три пары глаз обращают на меня убийственные взгляды.

Во мне борются сомнения, пока я обдумываю свои варианты. Я могу отказаться иметь с ними дело и снова уйти, или, по крайней мере, могу сначала съесть свою любимую еду. Решив сделать последнее, я игнорирую их всех во время еды.

Съев половину своей еды, я разглядела милые кашпо, украшающие открытое пространство, и мне в голову приходит идея. Легкая усмешка появляется в уголке моего рта, и я изо всех сил стараюсь ее сдержать, доедаю еду, и поставив ноги прямо на землю под собой.

Когда я наконец насытилась, отодвигаю поднос и встаю.

— Сядь на место, Адди, — рычит Рейден в ту же секунду, но я быстро отхожу в сторону от стола, вырываясь из зоны досягаемости Кассиана, игнорируя его.

— Сядь, или я усажу тебя, — предупреждает Кассиан, но я делаю еще пару шагов прочь, а затем оборачиваюсь к ним, подняв бровь.

Кассиан сужает глаза, бросая мне вызов сделать еще один шаг, и я его делаю.

Все четверо вскакивают, чтобы бросится за мной, но быстро падают обратно на свои места с ворчанием. Я наблюдаю, как в замедленной съемке они смотрят вниз и видят, что лозы поднялись из земли и обвились вокруг их ботинок.

Я смеюсь, и Крилл первым снова бросает на меня свирепый взгляд. — О, она думает, что это смешно, — ворчит он.

— Это немного впечатляет, — заявляет Броуди с ухмылкой на губах, глядя вниз.

Однако этого недостаточно, чтобы ослабить мою защиту. Это не удержит их надолго, но, по крайней мере, даст мне фору.

— Пока! — кричу я, торопливо разворачиваясь, но тут же на кого-то натыкаюсь.

Меня ловят за руки, выпрямляя, и я поднимаю взгляд, встречаясь с хмурым выражением лица профессора Фэйрборна. В его глазах напряжение, которого обычно не бывает, и мой желудок тут же сжимается, словно зная, что это как-то связано со мной.

— Есть ли причина, по которой тебя вызывают в мой кабинет, Адди? — спрашивает он, отпуская меня и бросая взгляд через мое плечо на парней, сидящих за столом, за которым я только что была.

— Разве не ты это должен знать, раз это твой кабинет? — Возражаю я, сбитая с толку тем, к чему все это клонится. Когда его глаза снова находят мои, комок страха поселяется у меня в животе.

Он вздыхает, проводит рукой по лицу, прежде чем ответить. — Не тогда, когда тебя вызывает декан.

Что ж. Звучит не очень хорошо. Но оставаться здесь с этими парнями звучит не намного лучше.

Не желая видеть, что будет дальше, я киваю. — Показывай дорогу к моей неминуемой гибели, — говорю я в шутку, но он качает головой.

— Это не смешно, если так оно и будет на самом деле.

ДВАДЦАТЬДЕВЯТЬ

АДДИ

В

оздух вокруг нас меняется, когда мы входим в кабинет Фэйрборна, и причина резкого падения температуры кроется в кожаном кресле с высокой спинкой.

Декан.

Она сидит с видом превосходства, исходящим от каждой клеточки ее существа, и умудряется каким-то образом смотреть на меня свысока, хотя она сидит значительно ниже моего поля зрения.

Ее одежда такая же яркая, как и в тот первый день, когда она появилась перед толпой студентов, поступающих в академию. Что-то подсказывает мне, что ей никогда не приходилось прятаться или ограждать себя от внимания. Нет. Она — уверенная в себе вампирша, которая уничтожает любое препятствие, стоящее на ее пути, косым взглядом и надутыми губами.

Сегодня она выбрала желтый цвет. Цвет счастья, радости и надежды, но ей каким-то образом удается заставить волосы у меня на затылке встать дыбом. Может быть, дело в зловещих красных губах, с которыми она его сочетает, или в приподнятой брови, которая заставляет любого усомниться в своих поступках.

Это будет весело.

Она сплетает пальцы домиком, когда я не спеша захожу в кабинет, ее глаза оглядывают меня с головы до ног, а затем повторяют движение. Она оценивает меня больше, чем кто-либо другой, с кем я когда-либо сталкивалась в своей жизни, и я должна отдать ей должное: это нервирует. Но, опять же, отец хорошо подготовил меня к подобного рода оценкам и многому другому.

— Боззелли, вы вызывали Адди. Я выйду и дам вам несколько минут, — заявляет Фэйрборн, и я не могу удержаться от того, чтобы не повернуться и не уставиться на него. Этот ублюдок просто оставит меня на произвол судьбы, а я даже не знаю, за что. Могу поклясться, что еще несколько дней назад мне казалось, что он меня прикроет, но теперь, на первом же препятствии, он готов удрать, чтобы не попасть под раздачу. Неудивительно, что путь сюда был таким чертовски тихим.

— Вам следует остаться, профессор Фэйрборн, — настаивает декан Бозелли, с отвращением смотря на него, и когда я снова поворачиваюсь, вижу, как она награждает его тем же самым оценивающим взглядом, который я только что испытала на себе.

Дверь захлопывается за ним, усиливая напряжение, которое наполняет комнату.

— Садитесь, мисс Рид, — приказывает декан Бозелли, махнув рукой в сторону кресла по другую сторону стола.

На прошлой неделе я сидела на этом же месте, и Фэйрборн осыпал меня словами поддержки, но я знаю, что когда я сяду на это место в этот раз, то получу совершенно противоположное.

— Ты вызываешь настоящий переполох, — заявляет она, и я хмурюсь.

— Не уверена, что понимаю, о чем вы.

То есть, я понимаю, но предпочла бы, чтобы она выразилась конкретнее. Она могла вызвать меня по многим причинам; какая из них — вопрос, и я заслуживаю знать, от чего мне стоит защищаться.

Она со свирепым видом переплетает пальцы, молча призывая меня не нести чушь, прежде чем предложить хоть что-то в качестве объяснения. — У меня есть требования от главы вампиров в Совете, чтобы тебя немедленно выдворили из кампуса.

— Откуда они вообще знают о моем существовании? — Выпаливаю я, прежде чем успеваю подумать. Но осознание захлестывает меня, когда она объясняет.

— Я полагаю, что ты создала проблемы для их дочери. Вэлли.

Гребаная Вэлли. Ничто не раздражает меня сейчас больше, чем ее проклятое существование, а это о чем-то говорит, учитывая, что в моем списке дерьма идет постоянное соревнование за первое место.