— Неприятности? Какие еще неприятности? — раздается голос моего отца, перекрывая Нору, и меня охватывает чувство спокойствия, которого я не испытывала с тех пор, как оказалась здесь.

— Ты на громкой связи, и папа тоже здесь.

Я и сама уже это поняла, но спасибо, Нора.

— Привет, пап.

— Привет, любовь моя. Что это за неприятности, о которых я слышу?

Я пренебрежительно машу рукой, как будто он может меня видеть. — Ничего такого, просто… Истоки есть истоки, — бормочу я, не желая вдаваться с ним в подробности. У него есть склонность к чрезмерному анализу, и это здорово, когда он рядом, чтобы помочь мне разобраться в этом, но сейчас это не тот случай, и это только запутает меня еще больше.

— Хочешь поговорить об этом? — предлагает он, и я улыбаюсь, ценя его более спокойный подход.

— Я просто измотана, и разговоры об этом не помогут, — признаю я, и он вздыхает. От этого звука у меня сжимается грудь. Я не хочу доставлять ему еще больше стресса.

— Сделай глубокий вдох, Адди. Ты была создана для этого.

Я чувствую, как его слова проникают глубоко в мою душу, пускают корни и прогоняют все сомнения, которые мучили меня раньше.

— Я знаю, но иметь дело с узколобыми людьми оказалось сложнее, чем я ожидала, — признаюсь я, проводя рукой по лицу.

— Это потребует времени, любовь моя. Мы знали это, особенно ты, но ты находишься именно там, где должна быть, и становишься именно той, кем должна быть. Я горжусь тобой, Адди. Очень горжусь.

— Спасибо, папа.

На мгновение вокруг нас воцаряется тишина, прежде чем он заговаривает снова. — По телевидению показывали вступительную речь декана.

Я сглатываю, сама не знаю почему. Это не должно быть проблемой, не так ли?

— Мы тебя не заметили, — добавляет Нора, и я усмехаюсь.

— Это потому, что они не уделяли внимания фейри, и вы это знаете.

— Верно. — Ответ отца звучит ровно, слегка подавленно, но он быстро прочищает горло, отбрасывая сомнения. — Хорошая ли там система поддержки фейри?

— Насколько мне известно, да, — честно отвечаю я, вспоминая свои импровизированные встречи с профессором Фэйрборном. Он был неплох. Раздражающий и перегибающий палку, но, тем не менее, он хороший наставник.

Стук в дверь пугает меня, и я хмуро смотрю на белую деревянную преграду, которая стоит между мной и тем, кто находится по ту сторону.

— Это что, стучат в твою дверь? У тебя есть друзья, Адди? Друзья, о которых ты нам не рассказываешь? — Спрашивает Нора, и ее голос повышается с каждым словом, а я снова закатываю глаза.

— Наверное, это Флора. Я должна идти, — признаю я, не желая заканчивать разговор, но и не совсем готовая к тому, что два моих мира прямо сейчас столкнутся.

— Ладно, но я хочу получить больше новостей, — настаивает она, и я качаю головой.

— Ты не должна была получать вообще никаких новостей, — напоминаю я ей, и она хихикает.

— Смирись с этим.

— Я люблю тебя, Адди, — кричит мой отец.

— Я люблю тебя больше, — быстро добавляет Нора, наполняя мое сердце радостью.

— Я слишком сильно люблю вас обоих.

— О, и еще, Адди? — Голос моего отца не дает мне закончить разговор. — С днем рождения, любовь моя.

— Да, с днем рождения, старшая сестренка. Двадцать один тебе очень к лицу.

— Спасибо, — выдыхаю я, завершая разговор.

Я провожу большим пальцем по экрану, желая увидеть их лица, когда раздается еще один стук в дверь. Черт возьми. Должно быть, это действительно Флора, и она чертовски настойчива. У меня такое чувство, что она захочет что-то устроить на мой день рождения, а мне этого совсем не хочется. Особенно сейчас. Мне наконец-то удалось ненадолго связаться с семьей, и я страдаю от того, что не могу насладиться временем, проведенным с ними.

Распахивая дверь, я готова объяснить ей, что занята, но останавливаюсь как вкопанная, когда сталкиваюсь лицом к лицу с белокурым магом с порочной ухмылкой. Его пристальный взгляд скользит по мне, пока не останавливается на моих глазах.

— Я знаю, что пришел на пять минут раньше, но ты совсем не выглядишь готовой к нашему свиданию.

СЕМНАДЦАТЬ

АДДИ

Ф

иолетовый плащ мага исчез, открывая обтягивающую белую футболку, которая идеально облегает мускулы, о которых я даже не подозревала. В сочетании с облегающими черными джинсами и потертыми ботинками он выглядит просто греховно. Когда мой взгляд наконец встречаются с его, его голубые глаза сияют от веселья, пока он наблюдает, как я его рассматриваю. Его светлые волосы растрепаны, и я не могу игнорировать инстинктивное желание провести пальцами по его локонам.

Прийдя в себя, я прочищаю горло, осознавая, что моя кожа краснеет под его многозначительным взглядом. — Никакого свидания не будет. — Слова звучат неубедительно даже для моих ушей, и когда он закатывает на меня глаза, это кажется вполне заслуженным. Но я искренне считала, что мы это уже прошли.

— Ты не глупая, Кексик. Мы оба это знаем, и мы оба знаем, что я конкретно сказал: в пятницу вечером в семь. И взгляни-ка на это? — он драматично опускает взгляд на часы с черным кожаным ремешком, надетые на запястье.

Ублюдок.

— Я не соглашалась на это, — бормочу я, стоя на своем с меньшей убежденностью, чем хотелось бы, но, увидев его у своей двери, я растерялась.

— Так я и не спрашивал твоего согласия, помнишь? — Он приподнимает бровь, глядя на меня, и я складываю руки на груди, пытаясь создать еще один барьер между нами.

— Ты стоишь у моей двери, а это, кажется, требует согласия, — возражаю я, и он пренебрежительно качает головой.

— Кексик, ты можешь тянуть время сколько угодно, но это все равно случится. Либо ты переодеваешься, и мы уходим, либо я вхожу туда, и мы сможем расслабиться.

На этот раз, гордо улыбаясь, я качаю головой. — Вот тут ты ошибаешься. У меня установлены защитные чары, а это значит, что я могу оставаться здесь, а ты можешь делать что угодно, но только не в этих четырех стенах. — Ощущая драматизм момента, я берусь за дверь и с размахом пытаюсь ее захлопнуть, но прежде чем между нами раздается удовлетворительный хлопок, он останавливает движение рукой.

Я моргаю, глядя на то, как его рука упирается в мою дверь, и сердце бешено колотится в груди, когда я осознаю, что его рука лежит на моей двери… внутри комнаты.

— Могу я быть с тобой откровенным? — спрашивает он, весь спокойный и собранный, и это чертовски меня бесит.

— Конечно, — прорычала я, не отрывая взгляда от его руки.

— Это принесет мне очки за хорошее поведение? — интересуется он, и я фыркаю.

— Навряд ли.

— Тогда оставлю это при себе.

Мои глаза устремляются на него, сужаясь от самодовольства, расплывающегося по его лицу.

— Что ты оставишь при себе? — ворчу я, и он пожимает плечами, поднимая брови в ожидании. Я вздыхаю, сдаваясь под его настойчивостью. — Ладно, засчитано.

Его самодовольная ухмылка становится шире, и он каким-то образом умудряется выглядеть еще выше, не убирая руку с моей двери.

— Защита Моргана хороша, но для мага это не преграда. На самом деле, он должен был сказать, что она не пропустит никого, кроме магов. Если хочешь что-то более надежное, я могу помочь.

Черт. Мне бы хотелось поймать его на лжи, но тот факт, что его рука все еще внутри защитного барьера, который я установила ранее, говорит мне, что это правда. Ущипнув себя за переносицу, я делаю глубокий вдох, но он не приносит мне облегчения.

— Конечно, можешь, — ворчу я, уже зная, к чему он клонит, еще до того, как он начинает говорить.

— Как насчет такого: ты переоденешь свою милую попку и выйдешь со мной, а я устанавливаю более сильный барьер, который не пропустит даже меня.

Вот это уже точно чушь, которую я могу разоблачить. — Ты имеешь в виду барьер, который ты будешь контролировать?

Он качает головой, поднимая свободную руку в воздух в знак капитуляции. — Я привяжу его к тебе, клянусь.