Сейчас в одной из лабораторий четырнадцать магов готовились к масштабнейшему в их жизнях ритуалу. В просторном зале, по стенам которого ползли толстые корни Великого Древа, собрались одни из самых сильных магов и колдунов, трудящихся в эльфийском мирке. На идеально ровном каменном полу были выдолблены широкие и узкие канавы, прикрытые сверху прозрачными ограничителями. Сеть пронизывала почти весь центр комнаты, переплетаясь под совершенно, казалось бы, совершенно случайными углами, но притом точно выверенными и отмеренными с маниакальной аккуратностью.

Чуть на расстоянии от стен стояли большие разноцветные накопители во много раз больше тех, что носил с собой Астерот. Это были полноценные кристаллы, закреплённые на металлических подпорках, способные вместить немало Материи. Навскидку их было штук двадцать, по три накопителя на один вид Материи, что было понятно по исходящему от их поверхностей свечению - где-то белое, где-то красное, у некоторых синее или фиолетовое, и так далее. К каждому из накопителей подходил конец одной из линий для транспортировки Материи, тем самым подключая его к сети. Но канавы были пусты: ритуал ещё не начался, значит, и Материю зазря тратить просто-напросто глупо.

На этот раз меня привлёк не Дариус и вообще не кто-либо из Осквернённых. Пожилой мужик, можно даже сказать, что старик, шёл к корню, свисавшему ровно в центре зала и скрывавшемуся под землёй. По древним преданиям именно этот корешок - ключ к сердцевине мира. Открыв для себя Первое Древо, растущее точно над тайным святилищем, облюбованным Изменёнными для ритуала, можно завладеть почти всем, что может предложить этот мир. И всё это могущество всего в нескольких шагах, осталось лишь отдать команду о начале колдовства, и сила потечёт сквозь него, открывая дорогу к новому.

Первожрец. В памяти вместе с неприятным позывом сплюнуть всплыло всего одно слово, которое будто бы осуждающе покачало головой, глядя на то, чем он стал. Раньше исписанное священными татуировками тело было обвито крепкими мускулами, а Душа, чистая и свободная как полёт молодой ласточки, была открыта каждому, кто приходил за помощью. Он желал всем только добра, а себе - новых знаний и умений. Эльфийская жизнь, как известно, в разы дольше человеческой, а Первожрец, первейший из друидов, мог прожить и того дольше.

Поначалу были вопросы: на что тратить свои кажущиеся бесконечными годы, зачем и почему ему отмерено так много? Мысли о разврате и грехе не то, что пресекались - чистая Душа не допускала самого их появления. Но когда его наконец-то посвятили в сан Первожреца, когда он доказал всем вокруг, что лучше, быстрее и способнее их, видимо, внутри что-то пошло не так. Это не было заметно, оно себя никак не проявляло - он всё так же помогал близким и даже чужим, бескорыстно жертвовал своим здоровьем для излечения других, стремился к самоопределённой цели - познать всё, насколько это возможно. Но так было не всегда.

В ходе своих исследований ему приходилось путешествовать. Богатые эльфийские земли полнились разнообразными народами, которые, пусть и не всегда с радостью, но делились с ним своими народными ритуалами, таинствами и обрядами. Он узнавал секреты их правителей, помогал в самых сокровенных и даже личных делах. Первожреца называли Мудрым, Добрым и иже с ними, но, к моему удивлению, это не дало должного результата.

Внутри него медленно расцветала гниль. Ей потребовался не год и даже не десять для того, чтобы дать первый росток. Это произошло, когда он посетил место, сейчас по иронии считающееся последним оплотом эльфов - тихий городишко, даже скорее деревеньку, уютно расположившуюся в глубине леса. Эльфы там жили мирно и спокойно, но Первожрецу начали сообщать о странностях в окрестностях деревушки, и тот, как настоящий исследователь, отправился туда.

Там с ним заговорил Он. Далёкий мир, вернее, его Хранитель, вышел на контакт с ушедшим в леса вокруг поселения друидом.

Он-то, глупый, сначала подумал, что проблема заключается в чём-то незначительном, но, увидев посиневшую траву и почувствовав остатки пространственной магии, не удержался и попытался разузнать, что здесь произошло. Всего пара часов научных изысканий, и Первожрец определил, что трава синела под воздействием какой-то потусторонней магии, исходящей из той точки пространства, в которой был пробит портал. Рискнув, он попробовал пробить его со своей стороны, а не извне, и тогда услышал в голове голос. Хранитель.

Он сулил силу, мощь, но чистая эльфийская Душа стойко выдержала испытание воли. Но его добило обещание знаний: голос из неведомого мира утверждал, что, стоит ему причаститься к потусторонней силе, как он получит доступ к накопленной там информации, и даже больше - его жизнь станет ещё длиннее, чтобы он точно смог познать как можно больше. Было лишь одно но - его Душа необратимо изменится. Но зачем ему задумываться об изменениях Души? Ему с малых лет твердили, что их Души - самые чистые из возможных, и никакое колдовство не может сломить настоящего друида, тем более Первожреца. Так что...

Он согласился.

Первожрец встряхнулся. Не время вспоминать о былых поступках - сейчас от него требовалось иное. Прикрыв глаза, он сипло вдохнул и выдохнул, и наконец-то отдал приказ:

- Начинаем.

На границе восприятия пронёсся слабый, смутно знакомый ветерок. Он ударил в спину, и, несмотря на свою слабозаметность, чуть не сбил с ног, внезапно ставших ватными и будто чужими.

— Стойте! — Замер Астерот, предупреждающе поднял вверх ладонь. Лира резко затормозила, но у неё всё равно не получилось, и она полетела в спину мага. Шианхут быстрым шагом оказался за ней и прервал недолгий полёт за секунду до столкновения.

— Что случилось? — спросила она, почувствовав опору под ногами. Цит, шагавший впереди, уже вернулся, уняв свою эльфийскую высокомерность.

— Это ты что-то колдуешь, отродье?

— Тихо! — Астерот закрыл глаза и прислушался. Определённо, ветерок не просто так показался знакомым, но почему?.. К свежеполученной способности обращаться бессмысленно, потому что Лира и Цит, кажется, тоже ничего не понимают. Но что-то же он почувствовал! И это что-то так странно откликнулось в Душе, будто оно такое родное и настолько давно знакомое, что идея не узнать его кощунственна.

Попытался вслушаться в себя, понять, что породило такие странные ощущения — неудача. Знакомые и одновременно чуждые вибрации шли, казалось, отовсюду, согревая Душу и одновременно с тем призывая куда-то идти. Но куда? Вперёд?

Простояв так несколько минут, Астерот понял, что в себе ответа не найдёт. Он уже начал думать, что ветерок ему просто показался, а на самом деле это Лира толкнула его в спину, но ведь Цит тоже неспроста вернулся? Вон, стоит сейчас, головой по сторонам вертит, думает даже, наверное. Шианхут с Убийцей тоже ощутили странную близость, но им она не показалось родственной — скорее, Иссушённые посчитали её наставнической, особенно Шиан. Но, в принципе, это и не удивительно, потому что единственное родное существо для них теперь Астерот, потому что все прошлые связи для них забыты. По крайней мере, так должно быть.

Переключился на магическое зрение, но не увидел ничего кроме пронизывающей природы тонкими линиями Материи Жизни. Каждый листочек нависающих над ними деревьев, каждая травинка под ногами — всё излучало бледный зелёный свет. По растениям пробегали крохотные жилки, из которых так легко можно было взять Материю, пустить её на лечение раненой Души…

До конца не отдавая себе отчёт в том, что делает, Астерот протянул руку к земле. Ладонь пронзил десяток несуществующих игл, и от травы в его сторону потянулся почти прозрачный зеленоватый дымок. Он дрожал, хотя ветра не было: того и гляди, вот-вот сорвётся и улетит, но нет. Материя такой слабой концентрации, что она даже почти не чувствовалась, неспешно текла к нему.

Наконец, пальцы окутались еле заметным слоем сворованной Материи. Тёмный, уже начиная осознавать, что происходит, кивнул, будто давая кому-то разрешение. Зелень вокруг его кисти словно только этого и ждала, тут же впитавшись в кожу. Руку приятно холодило, а ещё недавно слабо летящий дым ускорялся, с каждой секундой всё стремительнее впитываясь в мага.