Так, может, во всём виновата Ланиэль? Проклятый город был её вотчиной, как и опустевшая ныне лаборатория. Подумать только, эта безумица приказала всем своим подопечным побежать за Кигалом! А что, если частью именно её плана было уничтожение оставшихся «чистых» эльфов? Но зачем? Видимо, этого уже никогда не узнать…

Дариус затряс головой и сплюнул, тихо зарычал. Нет, «о мёртвых либо хорошо, либо ничего» — всплыла у него в голове фраза бабушки — «Мы Тёмные, значит, должны уважать погибших товарищей.»

— Но если они не товарищи, а так, просто… предатели? — Он поднял глаза на потрет и его лицо исказила больная улыбка. — Что делать, если вся моя армия и свита — предатели?! Что делать, если все они пошли сюда только из-за выгоды?!

Дариус встал и подошёл к портрету, и вдруг мир вокруг него чуть помутнел. Голова парня закружилась, ладонь, которой он хотел коснуться написанного на холсте лица, дёрнулась и влепила ему пощёчину. Он неестественно сильно дёрнулся, словно получил оплеуху не от самого себя, а от чего-то гораздо, гораздо сильнее простого смертного. С тихим щелчком левая нога согнулась, и парень упал, приложившись затылком о холодный каменный пол. Изменённая Скверной кость даже не треснула, хотя казалось, что сверху на него положили груз весом в пару тонн.

Глаза хозяина этого тела забегали из стороны в сторону, он судорожно пополз к выходу, по лицу покатились капельки холодного пота. Губы лихорадочно шептали «нет, нет, нет…», а руки сами собой цеплялись за выступы в полу и подтягивали за собой ослабшее тело. Голову всё ещё нещадно штормило, тусклый свет факела сжался в одну точку и отказывался освещать всю комнату, в мгновение ока ставшую такой мрачной и злой.

Ты что, забыл, о чём мы договаривались?

Надтреснутый голос ворвался в его сознание визгом сотен крыс и воем стаи волков в придачу. Комната вокруг него начала окончательно растворяться во мраке, свет факела больше не спасал, как и портрет бабушки. Неужели всё? Его мрачный гость нашёл и этот укромный уголок, и теперь от него не спрятаться даже здесь?.. Дариус сомкнул глаза, чтобы Он не мог сквозь них увидеть самое ценное, что осталось от прошлой жизни.

Ты сознательно нарушил договор, не так ли?

Бум! Тяжёлая, окованная металлом дверь отозвалась тихим гулом при соприкосновении с лопатками. Неужели получилось? Неужели он выстоял? Словно в ответ на эти мысли, всё тело Осквернителя прорезали мельчайшие уколы нечеловеческой боли, выворачивая сознание наизнанку, растягивая его и собирая обратно, сшивая в самых неподходящих для этого местах. А фоном звучал всё тот же голос, от которого сейчас хотелось сорвать уши:

Ты понимаешь, что без меня не выживешь? Ни биологически, ни социально. Ты слишком зависим от…

— ХВАТИТ! ЗАМОЛЧИ, ЗАМОЛЧИ, ЗАМОЛЧИ! — Дариус, на мгновение почувствовав собственное тело, перебил тираду своего… нет, не гостя. Хозяина.

Вскочив и пошатнувшись на ватных ногах, он юркнул за дверь и побежал, не раскрывая глаз. Прощупывать пространство перед собой он не мог, потому что это означало добровольное обращение к силам Скверны, так что ему оставалось лишь нестись куда подальше и молиться, чтоб он не врезался в стену. Судьба, казалось, благоволила ему: даже без молитв (а кому вообще он, Осквернённый, мог молиться?) он умудрялся не врезаться ни во что какое-то время, но…

Но наконец всё закончилось. Сколько он пробежал? Мерт, два? Быть может, три, или, чего хорошего, все десять? Оглушительный мрак, заполнивший его голову, взорвался тысячей звуков и расколол голову не болью, а концентрированным страданием. Заплетающиеся ноги с хрустом выгнулись в обратную сторону, и Дариус выкинул перед собой руки, надеясь упасть на них, но те расцвели созвездием ада, раскрываясь будто страшные цветки из плоти. Он открыл глаза и с немым криком смотрел, как его тело меняется, переживая сотни противоречащих не только строению человеческого тела, но и друг другу метаморфоз, а остатки израненной Души ныли, впуская в себя воплощение ужаса и боли. Дариус, а вместе с ним и я, чувствовали, что куда-то уплываем, но в последний момент в его голове прозвучала чужая улыбка:

Ну, что? Отдохнул? А ты…

***

— Великая и Всеобъемлющая! — Астерот весь дрожал, а по черноте от него распространялись волны страха, сопровождающиеся отборной руганью. Через пару минут после того, как эмоции поутихли, он спросил, но дрожащий голос выдавал кипящее в его Душе негодование. — Что это было?!

Ты почувствовал слова. Жаль, что твой первый опыт был… таким. Зато мы узнали, что Дариус, на самом деле, не так уж и сильно топит за Осквернение…

— Пожалуй, да… — протянул Тёмный, всё ещё пытаясь отойти от пережитого всего несколько мгновений назад. — Но почему нас так резко выкинуло? Неужели та сущность всё-таки нашла дорогу обратно, причём так быстро?

Скорее всего — да. Последние моменты мне уже приходилось цепляться за Дариуса, интересно же всё-таки, чем дело закончится. А в конце ты мог лицезреть возвращение Осквернителя в отвоёванное у Дариуса тело. Именно поэтому его так ломало: раны, оставленные в нём тварью, начали затягиваться, а потом оно вернулось, сорвав свежие корочки.

— И что нам теперь делать? Кажется, «Он» нас заметил. Можно было как-то понять, где мы?

Нет и да одновременно. Отследить нас в Великом Ничто практически невозможно, но попробовать установить посредника, в качестве которого я использовал твоё восстанавливающееся тело, видится возможным. Наше преимущество в том, что оно в другом мире, пусть и приближенном к Витеру — пространственные и временные сдвиги помешают быстро нас вычислить, а к тому моменту мы должны уже вернуться и сбежать.

Замолчали. Астерот задумался о том, как он может себя обезопасить от обнаружения Осквернителем, а я начал понемногу насыщать его тело энергией, ускоряя регенерацию. Когда не надо её тратить на вкладывание своих мыслей и слов в чужую голову, появляется излишек. Кстати, судя по тому, что мне всё же удаётся что-то восстанавливать, можно судить, что его тело либо украли и ставят теперь над ним эксперименты, что маловероятно, ведь он бы почувствовал, либо оно всё так же лежит посреди какой-то полянки и отдыхает.

Я забирал ещё по чуть-чуть Материи Жизни из травы под телом, чтобы с её помощью сделать восстановление ещё скорее. Одновременно с этим приходилось ещё примерно раз в час-два «будить» Астерота, пока он не растворился в черноте вокруг, и, надо сказать, монотонная безмолвная работа затягивала.

Тяжело было понимать, сколько прошло времени, и ещё сложнее было понять, какое именно время нас интересовало — время Витера или эльфийских угодий. Но для тела Астерота вроде как прошли то ли одни сутки, то ли двое, когда я обрадовал его радостной вестью:

Собирайся, ты возвращаешься в твоё тело. Оно признано готовым.

— Уверен? — послышался заспанный голос Астерота. Похоже, я всё-таки где-то недоглядел, и он уже начал отлетать… Но зато тело быстро восстановил. — Может, лучше ещё подождать, чтобы наверняка? Не хочу не прижиться в собственном теле.

Уверен. Риск «не прижиться» минимален, пока твоё тело регенерировало, я начал понемногу вас сращивать. Ты этого не чувствовал, да и сейчас не чувствуешь, но моими усилиями между вами установилась относительно крепкая связь. Осталось просто вернуться.

— Хорошо. Что мне делать?

Просто приготовься влиться обратно в жизнь, а я уж сделаю то, что нужно…

С неприятным ощущением в голове (ага, ещё бы она была) сознание разделилось надвое. Одна часть осталась с Астеротом, чтобы следить за его состоянием, а я начал дорабатывать канал связи между телом и повисшей в Великом Ничто Душой.

На самом деле, удивительно, что на Аспера до сих пор не прилетел хоть самый завалящий Осквернённый. Душа, почти оторванная от своего тела и находящаяся почти что в забытьи — лёгкая мишень, чтобы завладеть телом. Но, похоже, тут помогло то, что я ещё в самом начале истончил его связь с телом, чтобы она была как можно менее заметной. А теперь мне предстояло сделать обратную работу…