Эту девочку сложно было напугать — об этом говорил едва заметный налет серебристо-сиреневого цвета, что покрывал ее кожу. Происхождение таких следов имеет однозначные корни, что лишь подтвердило догадки Винсента. И если раньше они с Лариной лишь подозревали, что в крепости Кард появился претендент на роль Безликого, то теперь этерн был уверен в этом.

— Знаешь, кто я? — поинтересовался он, прекрасно понимая, почему она привела его именно сюда.

— Догадываюсь, — ответила Алисьента.

— Но пришла сюда. Ты ведь понимаешь, что не увидишь больше своего господина?

— Я вижу его сейчас, — пожала она плечами, — хотя знаю, что ты — это не он.

— Но знаешь, каким он может быть, верно? — подойдя к ней, он провел пальцем по открытой части шеи Алисьенты. Растерев между пальцами сверкающую светло-фиолетовую пыльцу, усмехнулся. — Он уже оставил на тебе свой след. Ты меня совсем не боишься, — заключил этерн с легкой усмешкой.

— Ты пришел не убивать, — отрицательно покачала головой Алисьента. — Ты хотел почувствовать это, да?

— Что? — он был даже заинтересован, поскольку надеялся, что она точнее сформулирует его собственные мысли.

— Что значит быть кому-то нужным, — ответила девушка. — Ты разучился радоваться жизни. Одиночество — вот что стало твоим приговором.

— Свобода, — возразил Винсент. — Не одиночество.

— Тогда почему ты все еще говоришь со мной? — задала Алисьента вопрос, ответа на который он не смог отыскать.

Не тратясь на слова, Винсент подошел к Алисьенте и взял ее за скулы. Какое-то время он вглядывался в ее бездонные глаза, теплые с зеленоватыми крапинками. Сердце ее даже не сменило ритма, как это было всегда при его приближении. Она дышала ровно, слишком ровно для той, кто находился в шаге от смерти. Несмотря на то, что ее ждало, Алисьента не пыталась как-то отсрочить неизбежное, не молила о пощаде, как делали это другие.

— Ты ждешь этого, — догадался Винсент.

— Смерть — это лишь начало новой жизни, — прошептала она.

— В смерти нет красоты, — покачал головой этерн. — Ты умрешь. Тебя положат в склепе, потом твое тело сожрут черви и от тебя не останется ничего. Про тебя все забудут. Ты просто исчезнешь.

— Это лучше, чем медленно разлагаться заживо, — тихо ответила Алисьента. — Метаться в горестных ночных кошмарах. Это лучше, чем ежедневно видеть отчаяние в глазах любящего меня человека. Это лучше, чем видеть жалость в этих глазах, — провела она пальцем по скуле этерна. — Это лучше, поверь мне.

Винсент отшатнулся, отталкивая ее. Странное чувство сомкнуло прозрачные пальцы на его давно неподвижном сердце, а затем резко разжало их. Переводя сбившееся дыхание, этерн с ужасом смотрел на ту, которая только что, возможно, пробудила в нем то, что так долго спало летаргическим сном. Едва ощутимое ощущение нежности коснулось в эти моменты Винсента, давно забытое и веками беспощадно вырываемое из самых глубин его сознания.

— Что ты делаешь?

— Во всех есть хорошее, — пожала плечами Алисьента, — даже в тебе. Просто ты так долго убеждал других в обратном, что сам уверовал в свою ложь.

Винсент усмехнулся, прежде чем расхохотаться в голос. Когда его смех отзвучал и стих, потерявшись где-то в прохладном сумраке спальни покойной Лусс де Кард, этерн взглянул на Алисьенту. В кроваво-черных глазах появилось то, что делало их поистине ужасающими — зеленоватые сполохи. Эта магия просыпалась так редко, что он и сам о ней забывал порой. Далекие отголоски холмов — последний из даров Маливии дель Варгос.

— Не пытайся отыскать во мне то, что так идет твоему господину, — жестко возразил он девушке. — Мы не настолько похожи.

— Да, — кивнула Алисьента, — и поэтому ты потерпишь поражение.

— Почему же ты так уверена в этом? — поинтересовался Винсент.

— Потому что с нами случается именно то, чего мы так сильно боимся, — пожала плечами девушка, осторожно снимая нагар со свечи в канделябре с четырьмя рожками.

— Чего боишься ты?

— Со мной это уже произошло, — вздохнула Алисьента. — Всю жизнь я боялась лишь одного — того, что меня не полюбят так же сильно, как люблю я. Со всем можно смириться, но не с этим, — указала она на себя, — в неполные девятнадцать лет. Я никогда не желала никому зла, но Темные боги наказали меня за что-то тем, что одарили безответной любовью.

— Может, они не тебя хотели наказать? — задумчиво предположил этерн.

Винсент вдруг подумал о том, что видел ее другой, когда Алисьента еще была жизнерадостной и полной сил. Ведь даже теперь она все еще сохранила изящность и утонченность, все еще оставалась невыразимо притягательной, даже не смотря на худобу и не здоровый цвет лица.

— Теперь это уже не важно, — покачала она головой.

— Важно, — протянул Винсент, прищуривая глаза. — Важно даже не это, а эта ваша слепая вера в вашего господина. Вы все заблуждаетесь, считая его спасением. Он — ваша погибель. Ты ведь уже убедилась в этом, не так ли? — с этими словами он обошел ее, останавливаясь за спиной Алисьенты.

— Как ты там ни было, я выполнила свою роль, — тихо проговорила она, с легкой улыбкой. — Пророчество начинает сбываться, а значит, скоро все закончится. И для тебя тоже… Винсент.

Он вздрогнул, когда девушка произнесла его имя. Этерн так редко слышал, чтобы к нему кто-то обращался так, что было даже странно. Печально, что именно она неосознанно нарушила его планы в этот вечер.

— Не так все должно было быть, — проговорил Винсент, подходя ближе к ней.

Девушка даже не пошевелилась, когда его рука коснулась ее плеча. Ведя ладонью по хрупкой ключице, он едва заметно тронул изящную шею и задержал руку в районе левого уха Алисьенты. Когда она откинула голову назад, прижимаясь затылком к его груди, этерн ощутил, как внезапно пересохло во рту. Сердце дрогнуло всего на доли мгновения, но… поджав губы, этерн одним резким движением остановил зарождающееся в его душе сожаление.

Хрустнули слабые позвонки и, словно придавленные этим звуком, опустились веки Алисьенты. Ноги девушки подкосились, и она максимально расслабилась в руках этерна. Все еще фиксируя ее голову, он второй рукой обнял тонкую талию.

На мгновение закрыв глаза, Винсент на корню задушил в себе странное ощущение того, что все неправильно. Еще никогда ему не было так тошно, как в эти минуты. Казалось бы, простая смертная девочка, но в ней было столько жизни, что становилось не по себе. Впрочем, не по себе было от того, что не хотелось отнимать эту жизнь. Впервые за долгое время Винсент ощутил нечто подобное.

— Мне правда жаль, но это необходимое зло, — тихо проговорил сын Маливии.

Аккуратно свернув плащ денра, этерн положил его на постель, где до этого устроил Алисьенту. Задержавшись у кровати на короткие секунды, он погладил девушку по бледной щеке.

— Прости… — резко развернувшись, Винсент вышел вон.

До назначенного часа сюда никто не должен войти, ибо каждое действие его несло в себе глубокий смысл. Смерть Алисьенты должна была помешать денру завершить обращение. Кроме этого, именно этому событию надлежало стать яблоком раздора между Камилем и его главным помощником — Маркусом Данвиром. Ни для кого не секрет, что доэр не в восторге от своего господина, но вынужден оставаться подле него, чтобы защитить своих людей. Он никогда не простит Камилю этой утраты, что вполне устраивало Винсента, который намеревался разрушить созданный людьми союз изнутри.

Минуло почти двое суток в того вечера, как Винсент побывал в крепости.

Буквально валясь с ног от усталости, Камиль де Кард вернулся домой, после долгого изнурительного путешествия по Зачарованным холмам, залитым вязким мраком. Денр планировал просто понаблюдать за хладными, но ситуация осложнилась вмешательством хозяйки Мертвых пустошей. Ларина узнала о незваных гостях на своей земле и осталась не в восторге от данного факта. Последствия едва не лишили жизни доэра Данвира, которому чудом удалось унести ноги, в то время, как Камиль отвлекал чародейку на себя.