— Только кучка жалких смертных, — поморщился Винсент. — От тебя никакой пользы, Ларина дель Варгос. Ты несешь какую-то чушь, — потирая гудевший тупой болью висок, сел обратно в кресло.

— Знаешь что, Винсент, — в голосе чародейки зазвучала обида. — Это только мне нужно, да? Да⁈ — повысила тон, когда он не ответил. — Идем, Борд!

Вихрем пролетев через гостиную залу и фойе особняка, Ларина уже взялась за ручку входной двери. В этот момент на ее запястье сомкнулись липкие, влажные от пота, но достаточно сильные пальцы.

— Я не отпускал тебя, — глухо проговорил этерн.

— Мне не нужно твое разрешение, Винсент! — в правительнице холмов взыграл природный норов и дерзость, присущая множеству жительниц холмов.

Ларина чувствовала, как в душе поднимает голову уязвленная женская гордость. Мало того, что он совершенно не обращает на нее внимание, как на одну из красивейших женщин мира Синих сумерек, так еще и смеет говорить все, что ему в голову взбредет.

— Ларина…

— Если ты думаешь, что можешь обращаться со мной так, то…

— То что? — он снова оказался слишком близко, чтобы Ларина могла чувствовать себя в безопасности.

Сделав шаг в сторону, она затаила дыхание. Не в силах выдержать требовательного полного ярости взгляда, отвела глаза. Когда его пальцы сомкнулись на ее подбородке, силой поворачивая лицо чародейки, она вынуждена была взглянуть на него. Их дыхание смешалось. Ситуация перестала быть шаткой — она полетела в пропасть.

— Прости, — ошарашил ее Винсент. На короткие мгновения его губы коснулись рта чародейки, когда этерн извинялся.

Опешив от неожиданности, она даже тряхнула головой. На мгновение Ларине показалось, что она ослышалась. Удивленно взглянув на своего фамильяра, она не увидела ответа в глазах Борда. Казалось, пес был обескуражен не меньше ее самой.

— Что? — переспросила она, желая повторно услышать сказанное Винсентом. Не то чтобы Ларине было это важно, но вынудить просить о прощении такого, как он — это могло улучшить ей настроение.

— Прости, — повторил он, отстраняясь.

Наблюдая, как он берет ее руку и подносит к губам, чародейка не знала, как реагировать. Она понимала, насколько сейчас непростая ситуация. Винсент мог вытворить что угодно и… это даже немного будоражило.

— Я бываю излишне резок, — признался этерн, целуя нежные пальцы Ларины. Несмотря на то, что губы были холодными, этот поцелуй пустил рой мурашек по спине чародейки. — Слишком уж долго живу в одиночестве.

— Считаться с кем-то ты не привык — это я поняла, — фыркнула Ларина, не готовая простить его просто так. — Не делай больше так, Винсент.

— Не ставь мне условия, милая, — прищурил он полнящиеся красноватым пламенем глаза, в которых хотелось утонуть.

Ласковый тон этерна вовсе не предвещал ничего хорошего. Да, он повинился, но чародейка понимала, что произошло это по одной лишь причине. В данный момент она была нужна ему — и никаких сентиментов.

Влекомая им, Ларина вернулась в гостиную.

Винсент подвел ее ко второму из кресел, что стояли наискосок от камина и усадив в него. Опустившись на одно колено у ног чародейки, сжал ее прохладную ладонь в своих руках. Взгляд этерна смягчился, когда он снова посмотрел ей в лицо.

— Что ты делаешь? — настороженно проговорила правительница холмов, отнимая руку у сына покойной Маливии дель Варгос.

Ларина старалась не поддаваться чувствам, что беспокоили ее с первого дня, когда она увидела Винсента. Безжалостно обманывая себя, она часто твердила внезапно откликнувшемуся сердцу, что это лишь зов крови. Ведь Винсент приходился ей родственником, хоть и очень дальним. Слишком дальним, поэтому это стало оправданием тем ощущениям, что все чаще тревожили чародейку. Ведь помимо Мертвых чар в крови этерна, он был сыном Амадеуса, а значит, хладным.

— Ты же не можешь отрицать, что мы можем быть полезны друг другу, — вкрадчиво ответил этерн. — Мне нужно разобраться в том, что происходит, Ларина. И если уж ты стала свидетелем моей слабости, я не хочу видеть тебя в числе своих врагов.

— Правда? — усомнилась правительница Зачарованных холмов.

Ее сердце так хотело верить ему, но интуиция нашептывала обратное.

— Пусть мой дурной нрав не обманывает тебя, — продолжил этерн. — Я могу быть тебе полезным. Ты ведь понимаешь, о чем я?

— Думаю, да.

— Помоги мне исцелиться, а я верну тебе красоту и молодость.

— Это ведь не дружеский союз, верно? — прошептала чародейка, осознавая, что нельзя верить Винсенту безоговорочно. Этерн непредсказуем — это нужно учитывать.

— Назовем это партнерством, — кивнул он. — Мы еще слишком мало знакомы для того, чтобы давать иное определение нашим отношениям. А там время покажет.

Время покажет…

Ларина поднялась со своего места и сделала пару шагов в сторону. Внимательно глядя на этерна, который так и остался стоять на коленях у кресла, она попятилась. Инстинктивно протянув руку, попыталась найти опору и уверенность, в которых так нуждалась в эти мгновения. В эти мгновения в Ларине дель Варгос присутствовала лишь беззащитная женщина, которая была растеряна от того, что чувствовала. Никакой темной чародейки…

Вторая проснулась, когда к ней тяжелой поступью подошел Борд. Подставив мощную холку под ищущую ладонь своей госпожи, фамильяр обеспечил ей то, в чем нуждалась Ларина — надежный тыл. Прильнув к ногам чародейки, пес едва слышно заворчал.

— Я вполне…

Вероятно, Винсент поднялся слишком резко, потому что фамильяр тут же рванулся ему наперерез. Из оскаленной пасти раздалось утробное рычание. Обнаженные огромные клыки и пылающий свирепостью взгляд близко посаженных глаз вынудили этерна остаться там, где он стоял.

Пристально глядя в лишенные эмоций глаза этерна, правительница Зачарованных холмов так и не отыскала в них то, что хотела увидеть. Сделав шаг назад, она развернулась и направилась к двери. Ларина больше не верила Винсенту.

Неспеша шагая по тропам Сумеречных лесов, Ларина дель Варгос почти пришла в себя. Такие прогулки всегда успокаивали ее. Замок отрекся от своей хозяйки, не желая мириться с Мертвыми чарами в ее крови, но холмы все еще считали ее своей. Что бы там ни было, как бы не поступала Ларина, она продолжала оставаться правительницей Зачарованных холмов, которые благосклонно принимали ее волю.

Задумчиво ведя раскрытой ладонью над зарослями низкого терновника, чародейка впитывала каждое мгновение наедине с природой. Тьма в ее красивых глазах почти полностью растаяла, уступая место зеленоватому мерцанию. Благие чары играли танцующим пламенем в глубине взгляда Ларины. В эти минуты она была как никогда близка к Зачарованным холмам. Именно поэтому, обманутые ее недолгой слабостью, они открыли взору чародейки то, что ей видеть не следовало.

Мирно бредущий рядом с ней Борд вдруг ощетинился и зарычал.

Ларина остановилась, пристально вглядываясь во мрак, что заполнял Сумеречные леса. Она отчетливо видела размытый силуэт, что двигался далеко впереди между деревьями.

— Я никого не приглашала, — заметила чародейка, погружая пальцы в густую шерсть на загривке фамильяра. — А это явно не чаровница, не правда ли, мой дорогой?

Тряхнув массивной головой, Борд рыкнул ей в ответ. Фамильяр явно выражал этим жестом свое согласие.

— Что же, — проговорила Ларина дель Варгос, окутывая себя и пса чарами сокрытия. — Давай, познакомимся поближе.

Сумеречные леса приняли мертвую магию, которой пользовалась правительница холмов. Не просто приняли — подчинились.

Неслышно ступая по мягкой земле, что была укрыта слоем мелких веток и опавших листьев, Ларина быстро догнала незваного гостя. Оказавшись в нескольких шагах от незнакомца в широком дорожном плаще, она остановилась. Что-то подсказывало ей, что торопиться не нужно. Как не прислушивалась чародейка, как не пыталась разобраться в тяжелой ауре незнакомца, так и не смогла определить, кто это. Явно не человек, но и не хладный… Это мог быть кто-то из Темных или крэмвиллов — других вариантов не оставалось. Проблема заключалась в том, что Темные не сторонились Ларины, но никогда не вели себя так нагло и независимо на ее земле. Крэмвиллы же вообще избегали появляться где-либо открыто.