Наклонив голову, Агирик глухо зарычал от бессилия и бешенства. У него дрожали руки от ярости, но воевать с женщинами его не учили никогда. Тем более, с теми, которые ценой собственной жизни готовы защитить такого, как он.

— Его смерть станет уроком для остальных, — проговорил Венворт, указывая на тело у ног советника Магнуса. — Думаю, девушка права.

— Полно тебе, — на этот раз в разговор вмешалась чаровница с длинной темно-каштановой косой. Опустив ладонь на грудь Агирика, она принялась оттеснять хладного подальше от несчастных стражников. В ее лучистых зеленых глазах загорелся чарующий огонь, когда она почти силой повернула его лицо к себе, заставляя встретить свой взгляд.

Советник Магнуса покорно опустил руку с мечом. Лишь после появления девушки его решительность утратила острые, словно стекло, края. Эта холодная резкость могла поранить до глубины души, не подчинись Агирик, но чаровница словно и не боялась этого.

— Успокойся, мое сердце, — прошептала она, приподнимаясь на цыпочки. Чувственные губы, покрытые паутиной зеленовато-золотистых чар, почти коснулись рта советника денра Магнуса.

— Далива, — ответил он. — Моя Далива…

Коридор скрыл этерна в потрескивающем мраке, что едва рассеивали чадящие факелы. Винсент уже хотел уйти, когда в нескольких шагах от покоев, где когда-то жила Лусс де Кард он увидел Ларину дель Варгос.

— Как ты узнала, что я здесь?

— Я всегда знаю, где ты, — тихо ответила чародейка, подходя ближе.

— То ты делаешь в крепости? — задал Винсент очередной вопрос.

— Полагаю, аналогичный вопрос я могу задать и тебе, не так ли? — усмехнулась Ларина. — Где же еще мне быть, когда ты подошел так близко к краю.

— Так за меня переживаешь? — этерн взял ее за локоть, вынуждая практически прижаться к себе.

— Ммм, — промычала чародейка. — Ты стал интересоваться чьими-то еще чувствами, кроме своих.

— С каких это пор ты стала такой сентиментальной?

— Вин, кроме магии, я ведь еще и женщина, — улыбнулась чародейка. — Могу я позволить себе покапризничать?

Наклонившись к ней, какое-то время этерн раздумывал над тем, что у него возникло странное желание. Желание поцеловать ее… Признаться, чертовски хотелось сделать это, но Винсент дал ей самой решить есть ли право на жизнь у этого поцелуя.

Ларина не спешила сократить дюймы между ними, словно ждала от него того же шага. Спустя пару секунд момент был упущен.

Чародейка оттолкнула его, отворачиваясь. Пройдясь по узкому коридору, она повернулась к этерну. Приподняв подбородок, Ларина взглянула на него с таким выражением лица, что Винсенту стало стыдно. Он слишком часто доводил ее до крайностей, а сейчас еще одна глупость со стороны правительницы холмов могла так вылезти боком, что потом ситуацию уже не поправить.

— Ты можешь позволить себе все, что угодно, — мягко сказал этерн. — Но почему ты ставишь под угрозу все то, что было сделано с таким трудом?

— Что же это?

— Ты знаешь, как для меня важен успех задуманного, — приподнял брови Винсент. — Я почти идеально все сделал сегодня, но ты…

— При чем здесь я? — бесцеремонно перебила его чародейка, стремительно возвращаясь к этерну.

— Именно ты, моя милая, — кивнул Винсент, останавливая ее, когда Ларина подошла совсем близко. Ладонь этерна уперлась в плечо женщины. — Ты устраиваешь сцены в неподходящее время и неподходящем месте. Не стоит обсуждать наши дела здесь. Я, конечно, вполне сойду за Камиля де Карда, но будет неудобно, если хозяин появится здесь прямо сейчас.

Скривив в ухмылке чувственные губы, этерн взглянул в лицо чародейке. Внезапно Винсенту стало смешно. Что такого может произойти, если денр нагрянет именно теперь? Неужели кто-то сможет сделать нечто такое, чего сам он никогда не делал просто ради забавы?

Впрочем, как бы там ни было, он пришел сюда не для того, чтобы быть позорно пойманным на месте преступления. Тем более, что именно в этом самом преступлении крылось самое важное.

— Нам пора, я полагаю? — посмотрела на него Ларина.

— Денр не может уйти, когда в крепости творится такой хаос, — хитро усмехнулся этерн. — Я должен исчезнуть незаметно.

— Это я могу устроить, — в тон ему ответила чародейка, поведя опутанной темными чарами рукой.

Спустя какое-то время, когда крепость осталась далеко за их спинами, Винсент остановился. Запрокинув голову, он сделал глубокий вдох, глядя в низкое матово-черное небо. Красиво рассеченное кронами деревьев, оно являло собой одну из самых прекрасных картин, что могла создать природа. Сумеречные леса всегда таили в себе необъяснимую прелесть, которая завораживала этерна. Оглянувшись по сторонам, он вдруг ощутил щемящую боль в области сердца. Чуть в стороне можно было увидеть небольшую впадину в земле. Когда-то на ее месте была огромная дыра, а рядом лежало вывороченное с корнями многовековое дерево.

— Что с тобой? — Ларина моментально уловила перемену в настроении этерна.

— Я почти забыл, где это случилось, — тихо проговорил Винсент, направляясь к месту, которое навсегда врезалось в память мальчишки, но не его.

— Что случилось? — чародейка все еще не понимала ход его мыслей.

Остановившись за его спиной, Ларина провела ладонями вдоль линии широких плеч Винсента. Он был напряжен, как струна. Чародейка очень остро ощутила состояние своего спутника, когда его внезапно передернуло.

— Здесь моя жизнь могла закончиться.

— Разве такое возможно? — спросила Ларина. — Что может угрожать такому, как ты?

— Может, моя милая… — он замолчал, после чего поправил себя. — Точнее, могло. Мне было шесть.

— Ты никогда не говорил о том, что произошло в тот день, — мягко проговорила правительница Зачарованных холмов.

Винсент закрыл глаза, не в силах справиться с тем жаром, что вдруг бросился в лицо вместе с кровью. Казалось, он снова стоит перед красиво сложенными бревнами и поленьями, которые загорятся через несколько мгновений. Все так ужасно и неизбежно, а Она смотрит прямо в глаза и… улыбается.

— Мать сказала мне тогда, что не нужно бояться, — глухо проговорил этерн. — А когда денр де Кард самолично поднес факел к облитым маслом поленьям, велела закрыть глаза…

Ларина судорожно выдохнула, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Ее взгляд стал зеркальным от наполнивших его слез, перемешанных с ярко-зелеными чарами.

— … а я не мог, — продолжал Винсент. — Все не мог наглядеться на нее в последний раз, — он медленно опустил веки. По щеке сына Маливии дель Варгос поползла одинокая черная слеза.

Темная чародейка не видела этого, потому что стояла за спиной этерна, но всем своим существом чувствовала его боль. Необъятную боль, которая крепла и ширилась с каждой секундой.

— Винсент, — она погладила его по плечу, впитывая чары в темно-бордовый сюртук. Ларина понимала, что это воздействие лишь капля в море страданий потерявшего мать ребенка, но как помочь еще не знала.

— Я вырос и больше не стану прятаться в яме… или объятиях той, что защитила меня когда-то.

— Кто она? — спросила Ларина.

— Я не стану делиться ею даже с тобой, — повернулся Винсент к чародейке. — Она только моя.

Правительница Зачарованных холмов нисколько не обиделась на его скрытность. Ей было достаточно того едва ощутимого касания, что тронуло ее щеку. Пальцы этерна были непривычно теплыми, а еще невыносимо ласковыми. Ларина никогда не чувствовала от него и сотой доли той ласки, что появилась сейчас. Не в силах сдержаться, она закрыла глаза, прижимаясь щекой к ладони Винсента. Ей хотелось сохранить этот момент хоть ненадолго, поскольку он не баловал ее своей нежностью. Чувствуя, как его пальцы ложатся на скулы, грея прикосновением, Ларина вскинула длинные ресницы.

— Ты такая красивая, — проговорил он, почти ей в губы.

— Не издевайся надо мной, Винсент, — ответила она, мучительно дрожа под взглядом его темных, словно сама Тьма, глаз. — Не играй с моими чувствами.