— Ты сказал, что… — прошептала Ровена, — что этерн… Дариус…

— Прости, — тихо проговорил крэмвилл, отчаянно сочувствуя чаровнице. — Я не хотел, чтобы ты узнала об этом так.

— Камиль… он…

— Мне жаль, Ровена.

Прижав дрожащую руку к груди, чаровница принялась растирать верх декольте, словно ей не хватало воздуха. Судорожно выдохнув, вскинула на него налитые слезами глаза, в которых плескалась такая мука, что Дариусу стало не по себе. Он даже представить не мог, что Ровена успела так проникнуться к смертному денру.

— Вообще никто не выжил? — прошептала она с какой-то безумной надеждой в голосе.

— Мир Синих сумерек скорбит уже несколько недель, Ровена.

— Недель⁈ — чаровница открыла рот, словно хотела сказать что-то еще, но слова так и не нашли выхода. Их задушили горестные всхлипы, которые выбили последний воздух из груди Ровены.

— Вероятно, все из-за того, что ты живешь слишком далеко от густонаселенных деревень, — пояснил Дариус, осторожно поглаживая трясущиеся плечи чаровницы. — Мне жаль, милая Ровена.

— Когда? — выдохнула она, хватая его за плечо.

Пальцы женщины с такой силой впились в ткань, что пронзили кожу через сюртук. Дариус безропотно перенес причиненную отравленными чарами ногтями боль, которая разлилась по предплечью. Он понимал, что Ровена просто не способна контролировать себя в эти мгновения.

Примерно подсчитав сроки, назвал более-менее точную дату.

— Боги! — вскочила со своего места чаровница. Схватившись за голову, ринулась на середину комнаты. — Дариус… Я уехала из крепости накануне. Он отправил меня домой буквально за день до… О, Камиль…

Рухнув на колени, Ровена издала такой крик, что у Дариуса застыла кровь в жилах. На мгновение ему показалось, что от этого полного боли и отчаяния вопля пошла мощная волна по всем окрестным холмам. В те минуты он даже не подозревал, что истошный вопль Ровены совпал с другим. Именно он полетел по миру Синих сумерек в эту же секунду, сливаясь с криком хозяйки особняка. Именно он сотряс Зачарованные холмы…

— Ровена! — бросился к ней крэмвилл. Взяв ее за плечи, силой поднял на ноги, не позволяя остаться на ковре.

— Нет, — простонала чаровница, прижимаясь лбом к груди Дариуса. — Нет… нет, быть не может этого. Как Боги допустили? — зарыдала она.

Он погладил ее по голове. Шелковистые волосы цвета спелой пшеницы окрасились синеватым цветом под его пальцами. Чем ниже опускалась его ладонь, тем гуще и темнее становилось покрывало черно-синего тумана, окутывающее чаровницу. Используя свой дар, Дариус вытягивал из нее тот комок горя, что застрял в груди Ровены, мешая ей дышать, путая мысли, почти лишая сознания. Она знала многих крэмвиллов, хладных и смертных. За каждого переживала и болела душой, как за родное дитя. Еще не один раз ей предстоит встретить весть о их гибели, но сегодня это должно обойти ее стороной, как и в последующие разы.

— Тшш, — он теснее сомкнул объятия. — Все хорошо, милая Ровена.

— Где взять сил, Дариус? — прошептала она, прильнув щекой к его плечу. — Как справиться с этой потерей?

— Я дам тебе сил, — ответил он, планомерно расправляя пряди ее волос. — Дам тебе покой, дам умиротворение, дам все, что нужно, — синеватый туман продолжал опутывать его пальцы призрачной паутиной, пока Дариус говорил.

Облегчить ее боль — меньшее, что он мог сделать для Ровены. Уже несколько десятков лет она помогала таким, как Дариус, укрывая их от хладных и правительницы холмов. Это могло стоить ей жизни, узнай о том Ларина дель Варгос. Ровена не боялась, зная, что ее чары достаточно сильны, чтобы помочь ей остаться не раскрытой.

— Хватит, — попыталась она отстраниться. — Довольно, тебе будет плохо потом.

Даже сейчас, убитая горем, она думала о последствиях. Готова была справляться сама, но только не навредить тому, кто был заведомо сильнее.

— Тшш, — закрыл глаза крэмвилл, все еще не отпуская чаровницу. — Это не важно. Обо мне не надо заботиться, Ровена.

Дариус чувствовал, что она сопротивляется его воле, но этот протест был настолько слабым, что он с легкостью подавил его. Ровена права. Ему будет плохо от этого лечения, но ее спокойствие сейчас важнее для него, чем собственное самочувствие. Известие о смерти Камиля де Карда сильно подорвало душевное состояние Ровены. Сейчас она нуждалась в поддержке, нуждалась как никогда, и Дариус хорошо понимал, что кроме него, ей помочь некому.

Крэмвилл отпустил ее только после того, как чаровница затихла. Чары Дариуса погрузили ее в подобие недолгого сна, глубокого и целительного. Когда она откроет глаза, наступит новый день, и ничего не будет тревожить Ровену Торгос.

В Лучезарные земли пришла зима, но только календарная. Погода все еще баловала людей теплом, словно щадя. На головы смертных обрушилось достаточно бед, чтобы добавлять к ним еще и снег.

Крепость Кард оставалась самым надежным местом в Лучезарных землях, поэтому сюда стягивались остатки народа. Люди везли с собой все, что могли взять, чтобы устроиться с минимальным комфортом. Постепенно вокруг замка Кард вырастали новые ряды домов и ремонтировались те, что долгое время стояли без хозяев. Во времена прежних денров крепость служила домом только для правящих семей, даже слуги были преходящими. Сегодня все изменилось в корне. По приказу Маркуса Данвира на крепостной стене был выставлен дозор, который менялся четыре раза в сутки. Стражники помогали людям в строительстве, поднимая новые дома за считанные дни, чтобы успеть все закончить до наступления холодов.

Под защитой крепких щитов и острых мечей стражи люди чувствовали себя значительно спокойнее. Они хотя бы могли не опасаться нападений Ночных Охотников, которых становилось все больше. Словно договорившись между собой, уцелевшие жители окрестных деревень ни словом, ни делом не упоминали имя молодого денра. Он незримо присутствовал в крепости, но на глаза народу не показывался уже много недель.

Жители крепости все чаще задумывались над тем, что их денр отдал душу Богам. Темным ли, Светлым — это было уже не так важно. Народ находился в смятении. Уставшие от нападений, борьбы за свои жизни и неизвестности люди не хотели думать о том, что будет, если их предположения окажутся верны.

Работами руководил молчаливый и резкий доэр Данвир. Все беспрекословно выполняли то, что он говорил. Целями днями Маркус пропадал в отдаленных деревнях, выискивая остатки смертного народа, чтобы переправить несчастных, перепуганных до смерти, потерявших все людей в крепость.

Все заботы о хозяйстве легли на плечи Алисьенты, дочери покойного управляющего. Она заботилась о новых обитателях замка. В основном это были старики и сироты. Оставшись без родителей и семей, они не могли построить себе жилище, поэтому по приказу доэра Данвира их поселили прямо в замке, где большинство комнат давно пустовали. Благодаря доброй и нежной Алисьенте, каждая просьба была услышана, каждый ребенок обласкан, каждый старик ухожен и вылечен, насколько это было возможно. Под чутким руководством дочери управляющего готовились обеды и ужины на огромное количество народа, стелились постели, варились травяные отвары для больных и раненых. К ней шли за указаниями и распоряжениями, и только после этого начинался новый день.

Сидя у камина, Алисьента перебирала лук, отбирая гнилые и высохшие луковицы. Закончив, она потянулась к низкому столику, чтобы поставить на него низкую широкую чашку из темного дерева. Не удержав, уронила ее, и лук рассыпался по теплым камням.

— Я помогу, не волнуйтесь, — бросилась к ней молоденькая служанка, что все это время старательно натирала матовое стекло стрельчатого окна.

— От меня становится больше вреда, чем пользы, — с грустью усмехнулась Алисьента, наклоняясь за ближайшей к ней луковицей.

— Все потому, что вам не следует заниматься домашней работой, — заметил доэр Данвир, который как раз вошел в залу в эти минуты. — Для этого есть специальные люди, — он наклонился и подобрал луковицу. Бросив ее в чашку, взглянул на служанку: — Иди отсюда.