Глава 9 — Вайолет

Я крепко сжимаю руль, раздражение кипит во мне, когда я еду домой из торгового центра. Я не могу отвлечься от мыслей о Кирилле всю неделю.

Кем он себя возомнил, пытаясь диктовать мне, как жить? Высокомерие Кирилла Шарова не знает границ. Мои мысли — вихрь гнева и неповиновения, его тексты с прошлой ночи все еще свежи в моей памяти.

Я смотрю в зеркало заднего вида и замечаю машину, которая уже некоторое время стоит позади меня. Это та самая машина, на которой Кирилл приехал на похороны. Он серьезно за мной следит? Мое раздражение обостряется до лезвия ярости. Он не имеет права так вторгаться в мою личную жизнь.

Решив избавиться от него, я делаю несколько неожиданных поворотов, ускоряясь и лавируя в потоке машин. Что бы я ни делала, машина упрямо остается позади меня. Холодок пробегает по моему позвоночнику, но я отталкиваю его в сторону, отказываясь позволить страху овладеть мной. Я встречусь с ним лицом к лицу, если придется.

Наконец я въезжаю на узкую улочку, где мало людей, мое сердце колотится от смеси гнева и адреналина. Я останавливаю машину и выхожу, мои глаза прикованы к тонированным стеклам автомобиля позади меня. — В чем твоя проблема? — кричу я, маршируя к машине, мой голос эхом отражается от зданий.

Дверь открывается, и из нее выходит человек в маске. От этого зрелища меня пробирает дрожь страха. Это не Кирилл. Прежде чем я успеваю среагировать, он вытаскивает пистолет и направляет его на меня.

Время как будто замедляется. Мои инстинкты срабатывают, и я ныряю за свою машину, когда он начинает стрелять. Звук выстрелов заполняет воздух, и мои руки дрожат, когда я нащупываю свой телефон. Мне удается позвонить Кириллу, мое дыхание становится коротким, паническим вздохом.

Он почти сразу же берет трубку. — Продолжай прятаться, Малышка, — говорит он, его голос спокоен и сдержан, что резко контрастирует с хаосом вокруг меня.

Звук его голоса успокаивает меня, хотя бы немного. Я прижимаюсь к борту машины, пытаясь стать как можно меньше. Выстрелы продолжаются, мужчина неумолим в своем преследовании. Мой разум мечется от страха и смятения. Почему это происходит?

Сейчас нет времени на ответы. Я цепляюсь за звук голоса Кирилла, надеясь, что он каким-то образом поможет мне пережить этот кошмар.

Выстрелы, кажется, длятся целую вечность, каждый из них вызывает во мне новую волну ужаса. Мои руки так сильно дрожат, что я едва могу держать телефон, но прижимаю его к уху, а спокойный голос Кирилла — спасательный круг среди хаоса.

— Спрячься, Малышка. Мои люди уже в пути, — успокаивает он меня.

Я выглядываю из-за края машины, мое сердце колотится. Стрелок продолжает стрелять, но внезапно раздается визг шин и рев двигателей. Подъезжают черные внедорожники, и из них высыпают люди в темных костюмах, двигаясь с отработанной эффективностью. Люди Кирилла.

Они быстро загоняют стрелка в угол, заставляя его отступить и искать укрытие. Кирилл выходит из одной из машин, его движения спокойны и уверенны, как будто он делал это уже тысячу раз. Он идет с уверенностью, которая леденит и волнует меня, его лицо застыло в маске холодной решимости.

— На кого ты работаешь? — спрашивает Кирилл низким и угрожающим голосом, направляя пистолет на стрелка.

Мужчина, понимая, что у него нет шансов на спасение, качает головой и снимает маску. Я его не узнаю, он просто безликая угроза. Он оглядывается, видя в лицах людей Кирилла неизбежность своего пленения.

— Ответь мне, — рычит Кирилл, его терпение на исходе. Его глаза горят темной яростью, насилие кипит прямо под поверхностью.

Губы мужчины кривятся в горькой улыбке, и прежде чем кто-либо успевает отреагировать, он приставляет пистолет к голове и нажимает на курок. Звук оглушительный, финальная, жестокая точка в сцене.

Я задыхаюсь, мои руки взлетают ко рту, когда я наблюдаю, как мужчина падает на землю. Внезапный, жестокий конец противостояния оставляет меня потрясенной, грубое проявление насилия больше, чем я могу осмыслить.

Кирилл убирает пистолет в кобуру и подходит ко мне, его взгляд слегка смягчается, когда он подходит. — Ты в порядке? — спрашивает он, его голос становится мягче, хотя гнев все еще кипит под поверхностью.

Я киваю, хотя мое тело все еще дрожит. — Кто он был? Почему он пытался убить меня?

Кирилл сжимает челюсти. — Мы узнаем. Именно поэтому тебе нужна моя защита, Вайолет. Вот в какой опасности ты находишься.

Я не могу с ним спорить. Реальность угрозы теперь слишком ясна. — Спасибо, — умудряюсь сказать я дрожащим голосом, — за то, что спас меня.

Он кивает, его лицо по-прежнему мрачное. — Теперь ты под моей защитой. Я отношусь к этому очень серьезно. С этого момента ты делаешь то, что я говорю. Поняла?

Я снова киваю, тяжесть его слов проникает в меня. Этот человек, с его темной, жестокой натурой, теперь мой опекун. Несмотря на страх, который он мне внушает, в его присутствии есть странное чувство безопасности.

Пока я стою там, адреналин угасает, травма от того, что я увидела, сильно бьет меня. Мое тело начинает неконтролируемо трястись, и я обхватываю себя руками в тщетной попытке унять дрожь.

Кирилл вздыхает, глядя на безжизненное тело на земле. Сцена жестокая, лужа крови на тротуаре, суровое напоминание о том, как близко я была к смерти. С видом небрежного безразличия он достает сигару и закуривает, делая глубокую затяжку. Я смотрю на него, и мой разум кружится. Как он может быть таким спокойным, таким собранным перед лицом такого насилия?

Он выдыхает облако дыма и обращает свое внимание на меня, его зеленые глаза сужаются, когда он изучает мое дрожащее тело. Он наклоняется до моего уровня, его лицо в дюймах от моего. От этой близости мое сердце колотится, и я поражен интенсивностью его взгляда.

— Теперь ты понимаешь? — спрашивает он, его голос низкий и властный. В его тоне нет мягкости, только холодная, жесткая грань, которая заставляет меня дрожать.

Я с трудом сглатываю, горло пересыхает. — Да, — шепчу я, едва обретая голос.

Кирилл пристально смотрит на меня и удовлетворенно кивает. — Хорошо. По крайней мере, ты не совсем безнадежна. Ты умеешь учиться на своих ошибках. Может быть, увидев, что он сделал, ты обретешь хоть какой-то смысл.

Я прикусываю губу, реальность его слов доходит до меня. Он прав, я видела все собственными глазами. Человек, который пытался меня убить, не блефовал, и опасность слишком реальна. В присутствии Кирилла есть что-то еще, что нервирует меня, темное очарование, которое я не могу точно определить. Это одновременно и пугает, и пленяет.

Он протягивает мне руку, и я на мгновение колеблюсь, прежде чем взять ее. Его хватка крепка и надежна, и он помогает мне выпрямиться, мои ноги все еще слабы от шока. Когда я смотрю в его глаза, я вижу проблеск чего-то, чего я раньше не замечала, хищная интенсивность, которая одновременно пугает и завораживает меня.

Рука Кирилла задерживается на моей на мгновение дольше, чем нужно, и я чувствую жар его прикосновения. Меня пронзает дрожь, и я быстро отдергиваю руку, смущенная своей реакцией.

— Тебе нужно держаться поближе ко мне с этого момента, — говорит он, его тон не оставляет места для спора. — Я не смогу защитить тебя, если ты будешь продолжать пытаться оттолкнуть меня.

Я киваю, мое сердце колотится. — Так ты продолжаешь говорить. Я не в настроении спорить.

— Хорошо, — отвечает он, снова затягиваясь сигарой. — Мы отвезем тебя домой. Тебе нужно отдохнуть.

Когда мы идем обратно к его машине, я не могу избавиться от смеси страха и очарования, которые я чувствую к нему. Он опасен, в этом нет сомнений, но в его уверенности и силе есть также несомненный магнетизм. Это парадокс, который заставляет меня чувствовать себя одновременно уязвимой и необъяснимо тянущейся к нему.

Мы едем молча, напряжение между нами ощутимо. Я украдкой бросаю на него взгляды краем глаза, пытаясь разобраться в своих противоречивых эмоциях. Часть меня хочет убежать от него как можно дальше, но другая часть меня ощущает странное чувство безопасности в его присутствии. Как будто сама его темнота, щит от угроз, таящихся в тенях.