— Тщательный, — отвечаю я, откладывая папку. — Она не просто наследница. Она умная, целеустремленная и волевая. Защитить ее будет нелегко.

Димитрий кивает, на его губах играет легкая улыбка. — Я знал, что тебе будет интересно. Какой план?

— Мы пристально следим за ней. Я хочу, чтобы наши лучшие люди занялись этим, никаких ошибок. Мне нужно, чтобы вы глубже изучили все потенциальные угрозы, выяснили, кто преследует ее и почему. Мне нужно будет установить с ней контакт, заставить ее понять ситуацию, не вызывая при этом беспокойства.

— Понял, — говорит Димитрий, выражение его лица становится серьезным. — Я сейчас этим займусь.

— Хорошо, — отвечаю я, наклоняясь вперед, и напряжение момента не ускользает от нас обоих. — Я хочу получать обновления каждый час. Речь идет не только о наблюдении за ней, речь идет о понимании ее жизни и предвидении любых угроз. Убедитесь, что наши люди осторожны, но тщательны.

Димитрий кивает, делая пометки в своем маленьком кожаном блокноте. — Я задействую нашу лучшую команду. Они начнут с осмотра ее обычных мест, Центральный парк, Le Petit Café, студия йоги.

Я делаю еще один глоток виски, жжение приятно отвлекает от тяжести ответственности. — Дмитрий, убедись, что Калеб Фаннинг в курсе, но не вмешивается. Он защищает ее, и мы можем использовать это в своих интересах, но он должен держаться подальше от нас.

— Понял. Сотрудничество Калеба будет иметь решающее значение, но я справлюсь. — Димитрий встает, готовый уйти, но останавливается у двери. — А как насчет прямого контакта с Вайолет? Как ты планируешь к ней подойти?

Я откидываюсь назад, обдумывая вопрос. — Нам нужно установить доверительные отношения. Я свяжусь с ней в ближайшее время, но не раньше, чем у нас будет более ясная картина угроз. Последнее, что нам нужно, это напугать ее или заставить чувствовать себя загнанной в угол.

Димитрий кивает, легкая улыбка тронула его губы. — Ты прав. Она сильная, но нам нужно, чтобы она поняла серьезность ситуации, не чувствуя себя подавленной.

Когда Дмитрий поворачивается, чтобы уйти, я добавляю — Нужно ли мне напомнить тебе, что нужно отнестись к этому серьезно?

Он замолкает, осознавая всю серьезность моих слов. — Нет, босс.

С этими словами Димитрий покидает мой кабинет, дверь тихо закрывается за ним. Я откидываюсь назад, мои мысли все еще о Вайолет. Она не похожа ни на кого, кого я встречал раньше, стойкая, умная и душераздирающе уязвимая в своем горе. Защищать ее — это больше, чем обязанность, это обещание.

Пока я допиваю виски и готовлюсь снова погрузиться в работу, я не могу не почувствовать укол предвкушения. Встреча с ней, завоевание ее доверия и обеспечение ее безопасности — это вызов, но я более чем готов к нему.

Глава 7 — Вайолет

Особняк Харрисона кажется гнетуще тихим, отсутствие моего отца набрасывает тяжелую тень на величественные пустые залы. Эхо моих шагов звучит глухо, и некогда утешительная знакомость этого места теперь ощущается как холодное напоминание о моей изоляции. Я брожу из комнаты в комнату, воспоминания о более счастливых временах преследуют меня на каждом шагу.

В конце концов я оказываюсь в гостиной, погружаясь в плюшевое кресло, которое так любил мой отец. Оно все еще хранит слабый след его одеколона, горько-сладкое напоминание о человеке, которого больше нет. Тяжесть моего горя почти невыносима, и особняк, хотя и большой и роскошный, кажется тюрьмой без присутствия моего отца.

Калеб стоит рядом, его глаза бдительны и полны беспокойства. Он постоянно присутствует со времени похорон, молчаливый страж после смерти моего отца. Я знаю, что он беспокоится обо мне, но сейчас меня больше беспокоят вопросы, которые крутятся у меня в голове.

— Калеб, — начинаю я, мой голос едва громче шепота, — как ты думаешь, папа кого-то боялся?

Калеб слегка шевелится, выражение его лица настороженное. — Почему ты спрашиваешь?

Я делаю глубокий вдох, пытаясь организовать свои мысли. — Он был так обеспокоен безопасностью в последнее время. Как будто он ожидал чего-то. Он всегда говорил о безопасности, чтобы убедиться, что все на месте. Это почти как если бы он знал…

Лицо Калеба напрягается, и он отворачивается, явно не зная, как много сказать.

Я наклоняюсь вперед, отчаянно желая получить ответы. — Калеб, пожалуйста. Если ты что-то знаешь, ты должен мне рассказать. Мне нужно понять, что с ним происходило.

Он долго колеблется, затем наконец кивает, его плечи опускаются, когда он сдается. — Твой отец получал угрозы, Вайолет. Не просто письменные, а реальные события, которые заставили его опасаться за свою жизнь.

Холодок пробегает по моей спине. — События… Что ты имеешь в виду?

Калеб вздыхает, проводя рукой по волосам. — Были инциденты. За ним следовали машины, странные телефонные звонки, покушение. Он не хотел тебя пугать, но он был напуган. Он относился ко всему очень серьезно, поэтому он усилил меры безопасности и сделал все эти изменения здесь.

Я чувствую, как в моем животе образуется узел. — Почему он мне не сказал? Я могла бы помочь или, по крайней мере, быть более подготовленной.

— Он не хотел, чтобы ты волновалась, — тихо говорит Калеб. — Он думал, что справится с этим, что сможет обеспечить твою безопасность, не обременяя тебя подробностями. Вот почему он был так сосредоточен на безопасности, почему он всегда все проверял и перепроверял.

Я откидываюсь на спинку стула, пытаясь переварить эту информацию. — Но он все равно… — Мой голос затихает, ком в горле мешает говорить. — Он все равно умер. Как это могло случиться, если он был так осторожен?

Выражение лица Калеба смягчается, и он делает шаг вперед. — Иногда, как бы мы ни были осторожны, жизнь делает неожиданные повороты. Твой отец сделал все, что мог, чтобы защитить себя и тебя. Его сердце не выдержало, Вайолет. Это трагедия, но это не то, что кто-то может предотвратить.

Слезы наворачиваются на глаза, и я сморгнула их, не давая им пролиться. — Он был таким сильным. Он всегда был таким сильным для меня.

— Я знаю, — мягко говорит Калеб. — Тебе сейчас нужно быть сильной, ради него. Он хотел бы, чтобы ты продолжала жить, была в безопасности и жила своей жизнью.

Я киваю, тяжело сглатывая. — Я просто… Я не знаю, как это сделать без него.

— Тебе не обязательно делать это в одиночку, — успокаивает меня Калеб. — Я здесь.

Я смотрю на Калеба, его преданность и доброта, маленький лучик надежды в это темное время. — Я не знаю, что бы я делала без тебя.

— Тебе никогда не придется узнать, — твердо говорит он. — Я обещал твоему отцу, что позабочусь о тебе, и именно это я и собираюсь сделать.

Я слабо улыбаюсь ему, ценя его поддержку больше, чем можно выразить словами. — Папа доверял тебе, и я тоже.

Тишина особняка, кажется, смыкается вокруг нас, но присутствие Калеба — это утешительный якорь. Пока я сижу, пытаясь осмыслить смерть отца и страх, который, похоже, окружал его в последние дни, я понимаю, что мне нужно быть бдительной. Кто бы или что бы ни напугало моего отца, оно не исчезло просто потому, что он ушел.

Сейчас я могу делать все только по одному шагу за раз, опираясь на Калеба и других, которые предлагают свою поддержку. Это пугающий путь, но я знаю, что сила моего отца живет во мне. И с этой мыслью я нахожу немного покоя среди хаоса моего горя.

— Калеб, — говорю я после долгого молчания. — Как ты думаешь, угрозы были как-то связаны с его смертью?

Глаза Калеба темнеют, и он делает глубокий вдох. — Нет, не знаю. Врачи сказали, что это естественные причины.

— Ты уверен?

— Не думай об этом слишком много. Скорбь требует времени, и ты не должна слишком напрягаться. — Он делает паузу, его лицо искажается. — Но тебе нужно быть предельно осторожной. Хотя враг, возможно, получил удовлетворение от смерти Джеффа, ты все равно можешь стать целью.

Я сижу молча, впитывая его слова. Мысль о том, что кто-то все еще может хотеть причинить мне вред, ужасает. Через несколько мгновений я решаю высказать еще одно беспокойство, которое терзает меня с похорон. — Калеб, есть еще кое-что. Человек, который пришел сегодня на похороны, Кирилл Шаров, кто он?