Глава 1 — Вайолет

Элегантный черный городской автомобиль плавно останавливается перед нашим таунхаусом, двигатель тихонько урчит, прежде чем заглохнуть. Я смотрю на часы — ровно одиннадцать. Я опаздываю. Опять. Джеймс, наш верный шофер, выходит из машины и обходит ее, чтобы открыть мне дверь с вежливым кивком.

— Спасибо, Джеймс, — говорю я, тепло улыбаясь ему, выходя на мощеную дорожку. Таунхаус Харрисона возвышается над городом, все линии чистые, газон идеально подстрижен. Он, конечно, впечатляет, но я всегда находила его немного пугающим, как будто живешь в выставочном доме.

— Пожалуйста, мисс Вайолет, — отвечает Джеймс. — Надеюсь, у вас был хороший вечер.

— Это было чудесно, Джеймс, — говорю я, немного потягиваясь после долгой поездки.

— Это приятно слышать, — говорит он, и его глаза излучают искреннее тепло. Джеймс был с нами с тех пор, как я себя помню, его постоянное присутствие в моей хаотичной жизни всегда успокаивает.

Пока мы стоим, город гудит вокруг нас, далекий шум транспорта и редкие крики нарушают относительную тишину нашей жилой улицы. Я оглядываюсь на Джеймса, чувствуя укол вины за то, что задержала его так поздно. — Мне жаль, что заставила тебя остаться так поздно. Я знаю, что твоя смена уже закончилась.

Джеймс качает головой с легкой улыбкой. — Не беспокойтесь об этом, мисс Вайолет. Ваш отец хорошо платит мне, чтобы я мог обеспечить вам безопасную дорогу домой. К тому же, я бы предпочел быть здесь, чем дома и смотреть ночные передачи по телевизору.

Я тихонько смеюсь. — Ну, в любом случае спасибо. Я действительно это ценю.

Он кивает, его улыбка становится шире. — В любое время, мисс Вайолет. Отдохните. Увидимся завтра.

Вздохнув, я начинаю подниматься по ступенькам к входной двери, тяжесть неизбежного разочарования отца уже ложится мне на плечи. Я знаю, что не стоило оставаться так поздно, но мне нужна свобода. К тому же, я не делала ничего безрассудного — я просто делала то, что делает любая другая двадцатитрехлетняя девушка… развлекалась.

Я толкаю тяжелую дверь и вхожу внутрь, меня встречает знакомый запах полированного дерева и дорогого одеколона отца. В доме тихо, если не считать мягкого гудения кондиционера.

Я нахожусь в моменте, чтобы повесить пальто и снять обувь, наслаждаясь прохладным ощущением полированного бетонного пола под ногами. Таунхаус с его открытой планировкой и элегантной мебелью всегда кажется немного безликим, как выставочный дом а не место, где люди на самом деле живут. Это дом, и это безопасно, особенно учитывая все, что происходит в последнее время.

Кстати, я слышу тихий гул голосов из гостиной. Я делаю глубокий вдох, готовясь к неизбежной лекции. Деревянные полы заглушают мои шаги, когда я направляюсь на звук.

Гостиная такая же гладкая, как и весь дом, с высокими потолками и стенами, украшенными абстрактными произведениями искусства. Мой отец, Джефф Харрисон, сидит в своем любимом кожаном кресле, держа в руке бокал бурбона. Его серебристые волосы отражают свет, делая его похожим на выдающегося бизнесмена. Рядом с ним, на гладком кожаном диване, сидит Калеб Фаннинг, его правая рука и мой лучший друг. Светлые волосы Калеба аккуратно уложены, а его голубые глаза мерцают смесью веселья и беспокойства, когда он видит, как я вхожу.

— Вайолет, — говорит мой отец, его голос — глубокий, властный рокот. — Ты опоздала.

Калеб бросает на меня взгляд, который ясно говорит — Ты мертва. — Я не могу не закатить глаза, прежде чем повернуться к отцу.

— Вообще-то, пап, я вернулась вовремя, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Ровно одиннадцать.

— Правило — быть дома до одиннадцати, — возражает мой отец, его тон не терпит возражений. — Не в одиннадцать.

Я сдерживаю порыв застонать. — За что вы накладываете на меня эти санкции? Мне двадцать три!

— Это ради твоей безопасности, — твердо говорит папа.

Калеб, как всегда зачинщик, решает вмешаться, игриво подливая масла в огонь. — Да, Ви. Это для твоей безопасности, — говорит он, слегка ухмыляясь. — Нельзя допустить, чтобы ты попала в беду, в большом, плохом мире.

Я бросаю на него взгляд, полный чистого раздражения, но он лишь шире ухмыляется, явно наслаждаясь этим маленьким зрелищем. — Мне не нужна нянька, Калеб, — огрызаюсь я, мое терпение на исходе.

— Меня можно обмануть, — парирует он, все еще ухмыляясь.

— Хватит, — говорит мой отец, прерывая нашу перепалку одним словом. — Вайолет, это не обсуждается. Ты будешь следовать правилам, которые я установил, и это окончательно.

— Почему ты вдруг так обеспокоен? — спрашиваю я, и мой голос повышается от разочарования. — Ты никогда не был таким строгим. Что изменилось?

— Теперь все по-другому, — говорит мой отец, и выражение его лица напрягается. — Есть… проблемы, о которых тебе не нужно беспокоиться.

— Если ты скажешь мне не волноваться, я буду волноваться еще больше, — настаиваю я. — Особенно когда ты начинаешь себя так вести. Что происходит?

— Это не твоя забота, Вайолет, — повторяет он, его тон окончательный. — А теперь иди в свою комнату. Мы поговорим подробнее утром.

— Ладно, — бормочу я, разворачиваюсь на каблуках и направляюсь к лестнице. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Вайолет, — отвечает мой отец, его голос становится тише. Калеб просто машет рукой, выглядя немного смущенным.

Пока я поднимаюсь в свою комнату, я не могу избавиться от ощущения, что происходит что-то важное, что-то, что изменит все. Сейчас все, что я могу сделать, это попытаться немного поспать и надеяться, что завтрашний день принесет какие-то ответы.

Оказавшись в своей комнате, я закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней, испуская долгий, разочарованный вздох. Моя комната, по крайней мере, ощущается как святилище. Она современная, как и весь остальной дом, но в ней есть и мои личные штрихи, галерея фотографий с друзьями, удобный уголок для чтения у окна и моя коллекция винтажных виниловых пластинок.

Я плюхаюсь на кровать, уставившись в потолок. Внезапная чрезмерная опека отца сводила меня с ума весь последний месяц. Что бы ни происходило, я та, кто несет на себе всю тяжесть его раздражения. Я понимаю, что он обеспокоен, но обращение со мной как с ребенком никому не поможет.

Почему он просто не может сказать мне, что происходит? Почему из всех людей именно Калеб поддерживает его в этом?

Мои мысли кружатся, когда я переодеваюсь в пижаму и забираюсь под одеяло. Сон не дается легко. Я ворочаюсь, снова и снова прокручивая в голове события этой ночи. Сегодняшний вечер должен был быть веселым и беззаботным, но сейчас все, о чем я могу думать, это строгое лицо отца и раздражающая ухмылка Калеба.

В конце концов усталость берет верх, и я погружаюсь в беспокойный сон, мои сны наполнены тенями и шепотом.

Глава 2 — Кирилл

В комнате темно, ее освещает только одна мерцающая лампочка, свисающая с потолка. Воздух наполняет запах пота и крови, мрачное напоминание о проделанной здесь работе. Я вхожу внутрь, мои тяжелые ботинки эхом отдаются от бетонного пола. Привязанный к стулу в центре комнаты мужчина поднимает глаза, когда я приближаюсь, его лицо, месиво из синяков и порезов. Его глаза, хотя и опухшие, все еще горят вызовом.

Димитрий, моя правая рука, стоит в стороне, скрестив руки на широкой груди. Он кивает мне, когда я вхожу, молчаливое признание нашей общей цели.

— Он говорил? — спрашиваю я тихим и ровным голосом.

Димитрий качает головой. — Ни слова. Он говорит, что никогда ничего не расскажет о своем боссе.

Я подхожу ближе к человеку в кресле, изучая его. Он из “Черных змей”, конкурирующей банды, которая уже несколько месяцев вторгается на нашу территорию. Мы воюем с ними уже много лет, но в последнее время их атаки стали более частыми, более наглыми. Этот человек знает достаточно, чтобы дать нам преимущество… если он решит заговорить.