— Отказываетесь уходить?

— Отказываюсь? Да мы вас втопчем в грязь!

— В таком случае прошу поберечь голову.

— Чего?

— Прошу поберечь вашу голову. Я должен её предоставить Сенату как трофей.

— Ах ты щенок! Я вырву живьём твоё сердце!

— Тогда приступим…

Бой начался атакой двадцати тысяч кимврских конников. У каждого германца на голове был шлем в виде непонятного мифического животного с раскрытой пастью и странным убором из перьев с каждой стороны. Всадники мчались широкими клиньями длиной около 6 километров. Сразу за ними тянулась вражеская пехота. Увидев врага, легионы быстро перестроились в каре и начали забрасывать кавалерию дротиками. Впрочем, конники не стали ввязываться в бой и быстро свернули вправо, желая увлечь за собой римлян. Это была хитрая ловушка, придуманная Бойориксом. Её целью было растянуть линию римских войск и помешать им задержать пехоту кимвров, которая намеревалась ударить во фланг и атаковать римлян сзади. Легионеры с такой яростью бросились в бой, что план германского вождя, казалось, ещё чуть-чуть и должен осуществиться. Но Сулла вскричал: «Стоять! Движения по команде!» Легионы замерли и подготовились встречать пехоту. «Стена щитов» — очередной приказ и воины быстро перестраиваются перед изумлённым врагом. Кимвры уже на расстоянии 10–12 шагов и вдруг по громкой команде «Пли», словно лес стрел, в них влетают пилумы. Куча раненых, убитых…Атака застопорилась. Кто-то пытается выдрать из щита копьё… И снова летят пилумы. В рядах противника начинается затор из раненых, убитых и ошеломлённых воинов. Ещё волна копий, а за ней следующая. У каждого легионера по 3–4 пилума…В ярости отбросив поломанные щиты, дикари бросаются на римлян.

Ужасная рубка. Многие варвары без щитов, жара и пот, солнце слепит глаза, пыль в лёгких и нечем дышать…Враг дрогнул и начал отступать. Попытка спасти ситуацию, вновь направив конницу, лишь усугубила положение германцев. Отступающие варвары наткнулись на двигающихся к ним всадников. Начался полный хаос, дополненный фланговыми ударами римской кавалерии…

К полудню всё было кончено. Сто сорок тысяч варваров пало на поле боя, включая самого Бойорикса. Голова вождя оказалась в сохранности и была аккуратно отсечена для отправки в Сенат. Оставшиеся в живых германцы бежали к повозкам с женщинами и детьми. Однако огромный караван из восьмидесяти тысяч повозок не может ехать быстро, невозможно собрать и полумиллионное стадо за несколько часов. Обоз был догнан. Часть женщин, не желая попасть в плен, убивали себя и своих детей, но большинство сдалось на милость победителей. Лишь совсем немногим удалось бежать в Заальпийскую Галлию и пробиться дальше земель кельтов. А там их встретили недовольные секвены и аллоброги. Убили практически всех…

Отправка победного донесения в Сенат, подсчёт убитых и раненных, погребальные костры, починка снаряжения, разбор награбленного занимают почти две недели. Собираюсь отдавать приказ на возвращение и внезапно получаю депеши из Рима. Как обычно бывает, в сообщениях две новости — хорошая и плохая. Из приятного, — полная победа над пиратами и вторгнувшимися племенами германцев. Правда, встретив сильное сопротивление Гнея Петрея, тигурины, маркоманы и херуски лишь развернулись и ушли обратно. Мой заместитель, как и было согласовано ранее, не стал их преследовать, но это было бы лишним. Из плохого — это требование Сената распустить две трети войска по прибытии в Рим. Оставшимся легионерам также не гарантировалась оплата жалованья в ближайшие месяцы из-за отсутствия необходимых денег в казне. Но это плохое содержало в себе ещё и ужасное, — чиновники не желали давать обещанные земли ветеранам…

Деньги, а вернее, их отсутствие могли похоронить успехи, достигнутые с таким огромным трудом. Как сообщить легионерам о том, что им не только ничего не заплатят, но и даже лишат обещанной земли? Кое-что они получат с раздела добычи, но этого недостаточно. Куда им возвращаться? Под мост? Мне что, прямо так и сказать: «Ребята — вы, конечно, молодцы. А теперь идите и снова бомжуйте!» А ведь у них есть и семьи. Ещё и легионы Гнея Петрея…С ними что? Была одна мысль, как раздобыть денариев, но всё не доходили руки. Кажется, время пришло…

Оставляю армию дальше приводить себя в порядок, а сам же с двумя тысячами всадников отправляюсь в Тулузу. Благо ехать было недалеко…Уже через пару дней мне удаётся добиться встречи с царём вольков-тектосагов. Он принял меня во дворце, обставленном без всяких изысков. Здесь словно всё говорило, что страна с трудом сводит концы концами. Копилл встретил меня настороженно. Видно было, что здесь все крайне опасались продолжения войны.

— Добрый день, уважаемый царь!

— Здравствуйте, Сулла Корнелий. Скажу честно, удивлён. Когда передали, что со мной желает встретиться римский диктатор, то я представлял вас старше.

— Со временем это приходит само собой. Как вы понимаете, меня поставили на этот пост не просто так.

— Вероятно, у вас серьёзные заслуги. Обычно римляне получают высокие должности лишь в 40–50 лет.

— Согласен. Без ложной скромности сообщу, что Рим недавно уничтожил германцев, а также подавил поползновения пиратских сил в Средиземном море.

— Поздравляю вас и народ Рима с этими большими победами.

— Сейчас я занимаюсь выяснением общей картины дел. Вы ведь не так давно помогали германцам и даже принимали непосредственное участие в убийстве римлян.

— Это дела минувшие! — возмущено выкрикнул Копилл. — Я уже отсылал письма в Сенат и сообщал, что отошёл от всякого сотрудничества с германцами.

— Но вы ведь сражались против нас и даже убили консула.

— Это не так! Мы просто защищались на своей земле!

— В которую вы впустили наших врагов?

— Да, впустили, но вынужденно. Их было больше, но потом мы снова разошлись.

— Значит, вы всё-таки не отрицаете своё сотрудничество с врагами Рима.

— Это в прошлом! — чуть ли не крича, негодует царь.

— Должен уведомить, что рядом с вашими владениями стоят 8 полностью экипированных легионов Рима.

— Что вы хотите от меня? — уже чуть ли не плача говорит Копилл.

— Компенсацию.

— Компенсацию? Но какую?

— Золото.

— Но его у нас нет. Вернее, осталась совсем мелочь. Консул Квинт Сервиллий Сципион забрал всё. Там были тонны золота. Обращайтесь к нему.

— Насчёт тонн золота Рим в курсе, как и того, что оно было потеряно.

— Так мы здесь при чем?

— Притом. Золото у вас, и я требую его отдать!

— Что? Как? Да если бы оно было, то вы первые об этом узнали. Такое не сокрыть. Ведь эти драгоценности принадлежат не только мне, но и всем вождям. Если бы мы вернули золото, то знать снова получила бы своё богатство. Сейчас же сидим без денег и с разрушенной войной, территорией.

— А вы молодец, Копилл! Вам бы актёром выступать, — такой талант пропадает.

— Чего?

— Я говорю, театр без вас сильно страдает.

— Что это значит?

— А то, что золото находится у вас.

— Чего? Но я же только что объяснил.

— Ничего не объяснили, а рассказали сказку!

— Сказку?

— Именно. Нападение на когорту легионеров произошло на вашей земле. Не пытайтесь меня уверить в том, что вы здесь ни при чём.

— Но если бы тут были замешаны наши войска, то деньги бы давно вернулись знати.

— В этом-то и состоит ваша хитрость.

— Чего? — недоумевающе спросил Копилл.

— Того. Вы не хотите возвращать золото тем, кто внёс её в казну.

— Неправда!

— Скажу так, уважаемый царь, если не отдадите мне золото, то римские войска будут на ваших землях через несколько дней…

Ожидание было недолгим… Угроза вторжения римской армии способствовала передаче денег уже через день, а ещё через два, легионы отправились обратно. От положенного триумфа я отказался, но он и не требовался. Само возвращение в Рим было настолько торжественным, что в определённой степени затмило бы любое чествование. Каждый мой проход по улице так сильно сопровождался бурными овациями, признаниями любви и восхищения, что я чувствовал себя настоящим героем. Причины людской радости были очевидны: устранена страшная угроза от германцев, уничтожены пираты и нормализованы поставки хлеба, казна государства вновь полна. Я не стал распускать легионы, обосновав решение найденными средствами, но запомнил попытку прокатить с положенными выплатами тех людей, которым страна обязана жизнью. У меня остался месяц полномочий, и его надо использовать с умом.