И вот снова стою в огромном зале Сената. Здесь находятся высшие должностные лица Республики. То, что хочу сегодня сделать, навсегда изменит судьбу Рима и, возможно, станет опасным шагом для меня самого. Но иначе просто нельзя. Я стал другим. Из слабого, нерешительного инфантила в прошлой жизни, пытающегося закрыться от всех в своих фантазиях, за последние годы превратился в уверенного и ответственного мужчину. Чувствую себя обязанным перед этой страной, перед теми людьми, что мне доверились…

— Уважаемые члены Сената и все присутствующие! Пять месяцев назад на меня возложили обязанности диктатора. Это было время, когда государство находилось на краю гибели. Орды варваров шли на Рим, а от наших войск остались крохи. Пираты захватили всё Средиземное море. Римские граждане не могли больше перемещаться на судах без опасений быть ограбленными и проданными в рабство. Цена на хлеб возросла в разы, и возникла прямая угроза голодных бунтов. Из-за катастрофических поражений легионов государственная казна практически обнулилась. Крупные дельцы стали сворачивать операции в Риме и готовились к отъезду в другие страны. Дело дошло до того, что даже когда наши войска разбили германцев, Сенат прислал письмо и потребовал роспуска легионов. В сообщении за подписью большинства сенаторов ещё и говорилось, что солдатам не будет ни обещанной земли, ни даже положенного жалования. Но как это вообще понимать? Я не стал сообщать данные сведения легионерам, но они обо всём и так узнали. Слишком уж много пошло слухов. Признаюсь, мне хочется рвать и метать!

С этими словами обвожу твёрдым взглядом ошарашенных чиновников. Многим становится не по себе, — уж слишком большими полномочиями обладает диктатор.

— Но продолжим. Возможно, некоторые из вас посчитали подобный шаг уместным из-за отсутствия необходимых средств. Те же самые земли, что вроде как надо отдать ветеранам, можно просто продать и получить необходимое золото. Правильно, а зачем делиться с бывшими бомжами? Так думаете?

И вновь зал замер. Сулла Корнелий публично говорит то, что все обсуждали, но боялись озвучивать прямо.

— Отвечу! Подобный шаг — страшная глупость! Как вообще могла возникнуть такая идея? Вы совсем сошли сума? Это не бомжи, а воины с оружием! Да ведь они после такого «кидалова» могут зарубить весь состав Сената и будут совершенно правы! Мне с огромным трудом удалось успокоить наших солдат, поклявшись отстоять их обещанную награду. Представим на минуту, если ваше требование превратится в реальность. Что будет дальше? А дальше у нас не будет армии. Ведь кто после такого пойдёт в легион, зная, что его оставят без положенных выплат и земли! Хотите разрушить нашу страну, а может, устроить гражданскую войну? Если бы мне не удалось победить варваров и найти деньги, то представляю размер той катастрофы, что ожидал Рим.

— К чему вы ведёте, Сулла Корнелий? — громко выкрикнули из рядов.

— Хороший вопрос. К тому, как не допустить будущего разрушения Рима. Кто-то может успокоился, узнав о решении недавних проблем. Но, боюсь, это те сенаторы, что не видят дальше своего носа. Мы лишь отсрочили приближающиеся катаклизмы. А вдруг снова появится ещё один враг, который разобьёт десяток легионов. Что будет тогда? Наша казна снова оскудеет, а цены на хлеб возрастут до заоблачных высот.

— А мы говорили, что вся эта идея наёмных войск — полная глупость! — вскричал с места Скавр.

— Да неужели? Что же тогда при последней традиционной мобилизации произошло столько бунтов? Уважаемый Эмилий Скавр, вы хотите, чтобы на наших улицах опять текла кровь? Нет, идея с набором армии на контрактной основе оказалась настоящим спасением!

— Какой выход предлагаете? — решил выяснить Катулл.

— Необходима ещё одна реформа. Она будет болезненной для всех сидящих в зале, но если её не провести, недавняя ситуация повторится. Нас срочно нужны экономические преобразования. Перед началом совещания каждому сенатору были выданы бумаги с анализом доходов Рима. В них вы можете увидеть, что благополучие нашего государства напрямую связано с рабовладением. Каждый новый приток рабов даёт очередной импульс развития. До определённого времени такая система давала неплохой результат. Фундамент нашей страны заложен именно на подневольном труде, но теперь ситуация изменилась. Территория государства расширилась, и рабов стало не хватать. Можно, конечно, попытаться начать больше войн…

— Опять войны…— раздались недовольные выкрики.

— Согласен. К тому же новые территории надо удерживать, что тоже весьма затратно. Более того, рабы работают плохо. Посмотрите на расчёты. Выясняется, что наёмный работник оказывается выгоднее раба.

— Что? Не может быть! — раздалось удивление у ряда сенаторов.

— Может! Налоги не врут! Часть дельцов уже осознала данную проблему, и у них рабы стали получать зарплату. Доходы выросли вдвое.

— Это разлагает нашу власть! — воскликнул Гай Юлий Цезарь.

— Да неужели? А почему тогда именно у консервативных рабовладельцев постоянно вспыхивают восстания? Разве бунты могут быть при сильной власти?

В зале вновь наступила тишина. Люди пытались переварить новую информацию.

— Продолжим. Поскольку становится очевидным, что нынешняя экономическая система заходит в тупик, предлагаю её реформировать. Необходимо обязать отпускать рабов на свободу после их 10-летней отработки. Каждый подневольный должен получить хотя бы минимальное жалование!

От таких слов начался гвалт и дикий шум. — Не имеете права! Это наше имущество!

Поднимаю руку и громко говорю. — Прошу успокоиться! Ваше возмущение совершенно справедливо.

— Чего? Тогда к чему все эти слова? — раздались непонимающие выкрики.

— Я предложил идеальный вариант, но вижу, большинство считает, что он нанесёт ущерб их состоянию. Но как нам тогда поступить, если вы не хотите терять власть над людьми? Есть вариант. Надо обмануть восприятие подневольных и дать им видимость свободы. Пусть будет не рабство, а крепостной строй.

— Что за «крепостной»? — спросил недоумённо Гай Марий.

— Это термин, который я придумал. Производно от «крепость». По аналогии с настоящей крепостью будет означать акт, подтверждающий власть какого-либо лица над другим человеком.

— Так это то же самое, что и рабство! — раздражённо высказался Марий.

— Не совсем. Мы уберём из рабства внешние и чересчур заметные признаки, мешающие росту нашего благосостояния. Позволим крепостным иметь своё имущество, пускай и весьма в ограниченных масштабах, разрешим заводить семьи, поскольку это выгодно нам самим, запретим произвольно убивать несвободных, ибо такое приводит к убытку. После этих мер у нынешних рабов появится больший стимул зарабатывать деньги. Всё останется, как прежде, но доходы увеличатся в несколько раз.

Зал одобрительно загудел. — Умно! Я бы даже сказал хитро, — отметил Метелл.

— Я мог просто издать указ сверху, но считаю подобный поступок противоречащим нашим идеалам республики. Поэтому выношу на голосование проект о переводе рабов в крепостное состояние…

В течение нескольких недель Рим бурлил. Господам и рабам объясняли новые правила. Как ни странно, но закон не вызвал сильного протеста. Хозяева очень быстро поняли, что это хитрая уловка для увеличения рабской производительности. Последние же были рады даже такой доле эфемерной свободы.

Впервые за долгое время Юлиллу вновь пригласил к себе отец. Она признаться была несколько растерянна, но в глубине душе радовалась, считая, что доказала ему свои способности руководить мужем. Не зря столько сил приложила, чтобы тот добился поста диктатора… «Наверняка будет хвалить. Как же мне этого не хватало» — думала девушка, с трудом, сдерживая улыбку.

Началось встреча странно. Против обыкновения, её пригласили пройти в таблинум.

— Добрый день, отец! Вы желали со мной побеседовать?

— Здравствуй Юлилла! Как у тебя дела?

— Прекрасно. Наша семья достигла больших высот. Сулла теперь диктатор, и с нами все считаются. Жаль только, его срок приближается к концу. Но в Риме ходят слухи, что его полномочия собираются продлить.