— Ошибки? Бросьте. Консул Гай Марий прекрасно знал, где находится граница. Просто ему на это наплевать. Он всегда делает то, что ему выгодно.

— Мне сложно судить о моём начальнике.

— Да? А может быть, зря?

— Вы что-то хотите сказать? К чему клоните?

— Скажите, а вас не удивило появление рядом с Икозиумом Югурты.

— Есть такое. У меня до сих пор сидит в голове мысль, что это ловушка.

— Тогда почему вы здесь? Не доверяете интуиции? — насмешливо спросил Боккус.

— Доверяю. Большинство моих решений часто основаны именно на ней.

— Тогда как объясните свой отказ слушать её теперь?

— Отвечу. Сначала интуиция твёрдо сказала, что это ловушка. Логика тоже твердила о возможной ошибке.

— Да? Интересно. Поделитесь? — продолжил улыбаться собеседник.

— Поделюсь. Мне не жалко. Логика такова: Мавританский царь уехал из города, а Югурта оказался рядом. Мне предлагают отправиться к нему ночью без всякой охраны.

— Так почему же пренебрегли этими рассуждениями?

— Я поставил себя на ваше место.

— Что?

— Да, на ваше место.

— И?

— Вышло другое. Скорее всего, приглашение встретиться изначально являлось ловушкой, но она была организована не вами. Вам это просто невыгодно. Мавританская сторона оказалась в тупике. Взяв меня в плен, убив или выдав Югурте, она не получит ничего существенного взамен.

Боккус помрачнел. Спустя минуту, он молвил:

— Вы на редкость умны, молодой человек. Это на самом деле ловушка. Югурта знал изначально, что вы здесь. Он требует вашей выдачи. Не понимаю, откуда у него появились сведения, когда мы с вами должны были встретиться. Точно не от нас!

— Это очевидно.

— Да? Тогда от кого же?

— От Гая Мария.

— Чего? Но почему?

— Возможно, он стал видеть во мне соперника и решил таким образом избавиться. Более того, если меня убьют или возьмут в плен, то он получит право захватить и Мавританию. Сейчас у него такого разрешения нет. Иными словами, вы в тупике.

— Тогда почему вы здесь?

— Первоначально у меня была мысль сразу уехать, но я понял, что это шанс.

— Шанс?

— Да, шанс.

— Какой?

— На окончание войны. Вы выдадите мне Югурту, и именно поэтому я стою сейчас перед вами.

— Что? Свою родню? Да вы сума сошли?

— А что вам остаётся? От мавританской армии остались крохи, у вас нет таких сильных крепостей, как у нумидийцев. У Югурты всё ещё огромное войско, и вы его боитесь даже больше, чем римлян. Если откажетесь меня выдать, то получите ещё одного врага, возможно, даже более серьёзного, чем Рим. Если же я захвачу Югурту, то у вас появится шанс на спокойную жизнь…

— Уйди, Сулла Корнеллий. Мне надо подумать.

Остаток дня заставляю себя поспать. Всё, что мог, я сделал. Слишком долго ждать не пришлось. Прибывший к вечеру с двумя десятками всадников, Югурта был схвачен и обезглавлен. С отрубленной головой нумидийского царя, аккуратно упакованной в мешок, возвращаюсь в Икозиум. Впереди моё любимое море…

В таблинуме наместника Африканской провинции Гай Марий и Авл Манлий ведут неловкий и одновременно важный для обоих разговор.

— Удалось? — начал неуверенно беседу консул.

— Да, Гай Марий. Сведения о Сулле Корнелии были доставлены Югурте. Не беспокойтесь, — нумидийцы должны сработать как надо.

— А если Боккус взбрыкнёт?

— Он до смерти боится Югурту. Тем более тот точно скажет, что с нами согласовано.

— Хм. А сам Сулла не сможет убежать?

— Не должен. Мавританский флот его не выпустит. По суше ему не пройти. Манипулы, конечно, жалко, но иначе никак.

— Рад, что понимаешь. Сулла опасен. Сейчас это осознал. Не только для нас. Весь Рим в опасности. Не по причине его страшных боевых качеств, а из-за отношения к нему в самой армии. Суллу на полном серьёзе стали воспринимать как Марса! Немыслимо! Эти голодранцы в любой момент могут объявить его богом и тогда прощай Рим…

— А что дальше?

— А дальше нумидийский царь убьёт Суллу, и мы с ним подпишем выгодный мир. Он уступит Риму одну область. С этим поганцем воевать тяжело. Есть сведения, что Югурта снова привлёк какие-то племена. Бегать за ним по пустыне ещё 20 лет, — с меня хватит. Лучше разгромить Мавританию. У неё небольшая территория, мало войск и почти нет крепостей. Главное, предлог для войны будет очень хороший…

После выборов в Риме появились новые консулы — Публий Рутилий Руф и Гней Маллий Максим. Если результат этих выборов был в целом ожидаем, то решение о кандидатуре командующего войсками в Галлии стало неожиданным. Несмотря на то что Публий Рутилий Руф избран старшим консулом, набирать 6 новых легионов для борьбы с германцами, Сенат поручил Маллию Максиму.

Выбор младшего консула для противостояния германцам был обусловлен тесной связью Рутилия Руфа с Гаем Марием. Страх перед ситуацией, когда столько легионов окажутся в руках близких друг другу людей, привёл к тому, что командующим назначили Малия Максима.

Новый консул сформировал 10 легионов и отправил армию к Родану. Одновременно с этим Сенат послал приказ Квинту Сципиону немедленно идти навстречу к Малию и соединить с ним войска. Получив письмо с таким содержанием, Сципион разозлился. Неужели сенаторы надеяться, что прямой потомок Гая Сервилия Ахалы, спаситель Рима, покорится какому-то новоизбранному выскочке. Он послал в Сенат требование подчинить Малия своей персоне.

Квинт Сервилий Сципион добрался до места раньше консула. С собой он взял только семь легионов, а восьмой отправил по морю в Ближнюю Испанию. Конница же была им распущена ещё в прошлом году из-за дороговизны её содержания. Последние шаги являлись чрезмерно самоуверенными. Римская разведка сообщала обо всё более увеличивающейся массе германцев, продолжающей наполнять Заальпийскую Галлию. Расположившись на западном берегу Родана, военачальник узнал о твёрдом требовании Сената подчиниться Маллию Максиму. Дошедший до противоположной стороны реки консул потребовал от Сципиона немедленно перебраться на восточный берег и передать ему командование. Малий желал дать битву на поле, где легионы традиционно проявляли свои сильные качества.

Эти сообщения вызвали у бывшего консула настоящую ярость. На лодке он переправил письмо Максиму с требованием выскочке из торговцев подчиниться истинному патрицию. Выяснения продолжились до начала осени и вынудили Сенат отправить делегацию из семи сенаторов. Эта группа имела слабый состав. Старшим из них был претор Марк Аврелий Котта, не очень знатного происхождения. Причина подобного подхода была в отношении к этому делу Рутилия Руфа, который в силу обидчивости запретил включать в группу сенаторов, занимавших когда-либо консульский пост.

Появление делегации во главе с обычным претором уверило Сципиона в том, что его позиция в Сенате усилилась. На предложение Котты переправиться на восточный берег, он согласился. Какого же удивление было претора, узнавшего, что бывший консул переправился, но встал в 32 километрах севернее от лагеря Маллия Максима.

Сенаторы вновь примчались к недовольному полководцу.

— Квинт Сервилий. Что вы творите? Здесь нельзя ставить лагерь! — вскричал Котта.

— С чего бы это? — равнодушно ответил Сципион.

— В 30 километрах на юг уже стоят наши войска. Вы должны соединиться с Маллием Максимом. Германцы уже подходят. Зачем устраивать этот бардак?

— Бардак? — возмутился военачальник. — Я обещал, что переправлюсь через реку, и сделал это. Но мои 7 легионов — настоящие, опытные воины. Они не пойдут в лагерь всякой шушеры под командованием такого же проходимца.

— Чего вы добиваетесь?

— Того, что я нахожусь севернее Гнея Маллия и его голожопой черни. Отсюда вытекает, что я первый встречусь с германцами и нанесу им поражение. Пусть ваш доморощенный консул наблюдает, как истинный патриций с настоящим войском разобьёт врага.

— Квинт Сервилий! Объедините армии! Что важнее: победа Рима или победа знатности? У легионеров Гнея Маллия Максима не было достаточного времени на подготовку, у них нет и военного опыта. Ваше присутствие укрепит позиции новобранцев. Отправляйтесь в лагерь консула и заключите с ним союз.