- На что спорим? - вступил я в игру, которая изначально для этих самоуверенных мудаков была проигрышная.

- Называй свою цену, а мы озвучим свою, - предложил Вицериус.

- Голубоглазая блондинка, - назвал я свой приз за выигрыш этого пари.

- Идёт, - с ходу согласился хозяин цирка. - Заберёшь её хоть на ночь, хоть на неделю, хоть до самого Магистрата.

- Ваша цена? - спросил я их. Вицериус хотел что-то сказать, но Кайс одним лишь только взглядом осёк его, и произнёс. - Твой кинжал.

- Договорились, - подтвердил я согласие, после чего Вицериус покинул нас, сказав о том, что, как только его ночники вернутся, они незамедлительно начнут приготовления к отправлению. Я, до того как мы уснули, спросил Кайса о том, зачем ему "Спаситель". "Он из Дома" - получил я ответ. - "В этом Мире почти нет людей, которые могли бы похвастать тем, что являются владельцами вещей из Дома Цедрика". Что ж, его логичный и обоснованный ответ полностью меня устроил. Перекинувшись несколькими фразами, мы быстро приговорили кашу, затушили лампу и уснули. Проснулся я от того, что пустой котелок и миска из-под хлеба подпрыгнули со стола, и с грохотом упали на грязный, затоптанный пол, причем вторая разбилась вдребезги. Причём, Кайс даже не пошевелился ни от шума, ни от того, что цирковой обоз дядюшки Фердинанда начал движение. Я подошёл к небольшому окошку, взглянул в него, и на ум мне пришла старая песенка, которую я часто слышал у отца в машине. Тогда я чуть ли не затыкал уши, чтобы не слушать её, а теперь она звучала в моей голове, а я, счастливо улыбаясь, тихонечко подпевал:

- Мы бродячие артисты, мы в дороге день за днём,

И вагончик в поле чистом, это наш привычный дом...

Последующие два дня Кайс плотно общался с Вицериусом, сидя на широкой скамейке возничего. Не скажу, что меня сильно интересовали их разговоры, но и сидеть в одиночестве, в фургоне, я не хотел. Первое, что попросил директор цирка - не называть его старым именем.

- Фердинанд - теперь это моё имя. А Вицериуса поймали и казнили три года назад.

Случилось это аккурат в конце гастрольного тура, когда его труппа возвращалась в Эйнцсшифф. По воле несчастного случая, одна из кованых осей телеги с цирковым реквизитом переломилась, и из потайной полости на дорогу высыпались монеты и золотые украшения. Всё бы ничего, но пришествие случилось на глазах отряда стражников городка Тихий Шамунь. Все тридцать два участника цирка были схвачены и помещены в местную тюрьму и, после трёхдневного разбирательства, казнены.

- Я сам видел, как палач подставку из-под моих ног выбил, - усмехнулся Фердинанд.

- Сколько заплатил за такое представление? - так же, со смехом, спросил его Кайс.

- Забрали всё, что было, плюс через четыре троицы городничему пять сотен золотом и тысячу серебра привёз. Дорого, но это лучше, чем в петле болтаться. Да, и новых артистов дороже было бы искать, набирать, переучивать под себя. А так: сменил себе и людям документы, купил дюжину рекомендательных писем, и вуаля - дядюшка Фердинанд снова в деле.

- Ты что, всех артистов смог выкупить? - удивился Крысолов.

- Две трети только. На остальных денег жалко стало.

- Жмотяра, - усмехнулся Кайс.

- Живой и богатый жмотяра, - поправил его Фердинанд.

После того случая, он перешёл на совершенно иной способ хранения и транспортировки явно награбленного и тайно украденного. Пока артисты работают на сцене, ночники обрабатывают карманы гуляк и дома зажиточных селян или же горожан. Но, добычу они несут не в цирк, а тайно покидают поселение, и прячут её в условленных потайных местах. Затем, спустя несколько дней, а возможно и троиц, совершенно другие люди опорожняют тайники, двигаясь тем же маршрутом, что двигался цирк.

- Так мы со всех сторон чистые, - хвалился Фердинанд своей законопослушностью.

- Много золотишка уже скопил? - поинтересовался Кайс. - На долг мне хватает?

- Побойся богов, - директор бродячего цирка мгновенно побледнел от такого вопроса. - Тысяча фунтов золота - это ж мне королеву обчистить надо.

- А почему бы и нет? - игриво заявил Крысолов. - Или что, не приглашают выступать при дворе?

- Ты же знаешь, что в столице нельзя делать то, чем мы занимаемся. Там Икас.

Когда мы с Кайсом остались наедине, я спросил его о Икасе. О том, как могло случиться, что упоминание имени Икаса встретились сейчас, спустя три сотни лет с момента встречи с Крысоловом. Оказывается, что Икас - это не совсем имя. Ну, то есть имя, но дается оно тому, кто становится королем преступного мира столицы Трагарда. И вообще, поговаривают, что Икас и назначаемые Жанной начальники криминальных сыскарей Эйнцсшиффа, одно лицо.

А ещё, я напомнил Кайсу его вчерашние слова о том, что Вицериус, якобы, ни разу не был пойман, а тут такая история. Крысолов пожал плечами, и ответил:

- Для меня это тоже откровения. Хотя, в свое оправдание скажу, что не видел Вицериуса почти пять лет.

Ну, да ладно об этом. Вас же наверно интересует, как Кайс уговаривал меня на роль соблазнителя купчихи? В том то и дело, что никак! Почти никак. Пару раз он начинал разговор об этом, но я демонстративно перебирался в фургон. Когда, через некоторое время я возвращался, то замечал на лице Крысолова загадочную улыбку, не сулящую мне ничего хорошего. Что бы ты ни задумал, я не поведусь на это. Хрен ты, крысиная морда, лишишь меня "Спасителя"!

Так и прошли два дня. Во время коротких привалов я пытался найти возможность пообщаться с голубоглазой девушкой. Она категорически сторонилась меня, словно получив на это приказ от Фердинанда. Всё, что мне удалось узнать о ней, это то, что её зовут Аврора, ей двадцать один год от роду, и то, что она круглая сирота.

"Настанет время, и мы познакомимся намного ближе" - думал я, с нетерпением ожидая, когда же мы доберёмся до границы с Злозимьем.

Девять дней - именно столько озвучивал Кайс в своих подсчетах, говоря о том, когда мы окажемся там. Что ж, два дня прошло. Ещё семь, и она моя...

Вечером второго дня, что мы путешествовали с цирком, артисты дали представление в пригороде Стоунгарда - главного города Первого После богов. Всё прошло гладко, без каких бы то не было эксцессов. Единственно, что мне не понравилось тогда - мне пришлось работать! Да-да, в тот момент, когда Фердинанд освободил для меня место в цирке, я стал работником сцены. "Эти доски тащи туда", "Эти мешки сюда", Закрепи верёвки там", "Какого беса сидишь?! Иди занавес к противовесам крепи!" - как же эти суки меня задрали тогда!!! В тот вечер я был готов собственноручно перерезать глотку каждому кто участнику цирка! Но ничего, вроде всё сделали, и началось выступление.

Зрители эмоционально рукоплескали, а артисты, откланявшись, скрылись за занавесом. Конец представления, но не для меня. Всю эту трихамудию нужно было ещё разобрать!!! И я снова взялся за ненавистное дело. Нет, конечно, я занимался этим не один, а в компании еще десятка таких же бедолаг, но меня это совсем не утешало. Одновременно с тем, как остаток реквизита был бережно уложен на грузовые телеги, в цирк вернулись и ночники. Имея абсолютно неприметную внешность, эти люди были словно обезличены. Вот встретишь такого, пообщаешься с ним, а спустя минуту после расставания и не вспомнишь, как он выглядит.

В момент, когда один из этих "серых пятен" прошел мимо меня, я почувствовал его волнение, что граничило со страхом. А если быть точнее - на меня словно окутало шлейфом волнительных эмоций, исходящих от него. Но, в этих эмоциях было кое-что ещё. Что-то злое и алчное - то, что сводим с ума, заставляя отказаться от близких тебе людей... Этот человек ловко вскочил на подножку фургончика, распахнул дверь и нырнул внутрь, ну, а я, проводив его взглядом, направился к себе.

Чем-то недовольный Крысолов сидел на месте возничего и нервно топал ногой по доске.