Я иронично улыбнулся и направился к ближайшему стеллажу с книгами...

Ни в одной из десятков книг, которые я пролистал, мне не встретилось даже отдалённо знакомого слова. Вроде бы и буквы знакомые, по крайней мере, похожие на кириллицу или те, что используются в английском алфавите, но всё не то. Вот эта напоминает букву "А", но перекладины у нее две, и сверху какой-то кружок. А эта была бы вылитой "К", если бы слева, по центру, не был прилеплен треугольничек. Если судить о буквах категориями слов, то получалась абсолютная белиберда. "КOZАS RЯЛОГDI" - что это означает? А бес его знает, но это было написано позолоченными буквами на увесистой книге, толщиной в десяток сантиметров, формата эдак "А 3". На единственной иллюстраций, что попалась на страницах данного издания, автор запечатлел стоящих на коленях люди, чьи руки были вознесены к солнцу. Почти то же самое и с остальными книгами... тьфу, блять, и как я только смог прочесть название книги в видении, в кабинете монаха Апарийи? Да уж, прав был Кайс, когда говорил, что древнетрагардский язык, а видимо с ним и письменность тех времён, сильно отличается от современного трагардского, который я легко понимаю. Попытался отыскать книги с преобладанием картинок, но после десятка полок, которые я перелопатил и ничего не нашёл, плюнул и забросил эту затею.

С наступлением ночи помещения библиотеки, таинственным образом наполнились сиянием ночного светила, что беспрепятственно пробивалось сюда сквозь непроглядно грязные стёкла окон. Приятное глазу голубоватое свечение равномерно заполнило собой все, даже самые укромные уголки храма знаний, полностью уничтожив тени. Поначалу это было странно, до ужаса странно, но я быстро привык к этому, ведь этот свет наполнял душу спокойствием и ощущением домашнего уюта.

В идеале, мне нужно было бы лечь и уснуть, но спать совершенно не хотелось. Я аккуратно составил потревоженные книги по своим местам, задул свечи, и пошёл бродить вдоль книжных полок. Только сейчас, когда я прошёл несколько рядов, в глаза мне бросилась ещё одна странность. Несмотря на многовековой слой пыли, обрамленные золотом орнаменты переплетов книг сияли голубым свечением, а название книг, выведенные древними буквами отлично отображались в ночи, хоть до сих пор и оставались непонятными мне.

Я спустился на средний этаж библиотеки, и пошёл по направлению лестницы, ведущей на нижний. Тут-то я и заметил его... Не заметить его было невозможно. Он светился по особенному ярко, перебивая источник света, льющийся из-ща окон... По центру внутренней стены среднего этажа сияли контуры многорукого солнца - Герб императорской династии Цедриков. Но, он был несколько иным, нежели тот, что я видел на полу круглого внутреннего двора огромной винтовой лестницы. Нижняя треть солнца словно исчезала в полу помещения, создавая иллюзию восхода или же наоборот - заката. Вторым отличием была раскрытая книга, что создатель сего творения вписал в усечённый солнечный диск.

После того, как схлынула волна восхищения от созерцания чарующей картины, написанной голубым светом по мрачному камню, мою любознательную голову посетила мысль: это проекция или внутреннее свечение? Я подошёл вплотную и загородил собой окно - линии рисунка не померкли ни на полутон. Значит, этот свет исходит из камня... Желание прикоснуться к завораживающему видению пересилило страх во мне, и я дотронулся кончиками пальцев до запястья одной из двадцати четырех рук. От неожиданности увиденного я отпрыгнул назад. Лучи солнца ожили, и принялись витиевато и довольно изящно изгибаться, словно руки танцовщиц, исполняющих восточного танца.

Так продолжалось несколько секунд, после чего синхронные движения замедлились, и руки окончательно замерли. Я снова притронулся к лучам солнца, а те повторили свой танец, и в тот момент страх окончательно покинул меня. Теперь во мне царило восхищение перед тем, кто создал это диво.

- А что, если... - прошептал я, и притронулся к странице книги, что находилась в центре солнца.

До этого чистые листы книги начали вспыхивать светящимися буквами, что формировались в слова, предложения, строки... Я приложил ладонь к стене, и провёл ею справа налево, словно перелистывая страницу.

- Твою ж мать! - воскликнул я от восхищения увиденного. - Вот это анимация!

Словно зачарованный, я листал страницы одну ща одной, и очередная перелистанная страница неожиданно явила мне проход в стене, который вёл на площадку винтовой лестницы. Удивлению моему не было предела. Только что перед моими глазами была стена из каменных блоков, а теперь их нет! Я потёр руками глаза - ничего не изменилось. Шагнул вперёд - ничего не мешает. Шаг, ещё шаг, и я уже стою на площадке. Обернулся - ровный проём, обрамлённый каменными наличниками.

- Во дела, - я почесал затылок, и вернулся обратно в библиотеку. В одно движение перелистнул страницу, чем заставил проход исчезнуть. Тут спокойней. По крайней мере, ночью.

Несколько минут я напрягал мозг, пытаясь вспомнить всё, что я помнил из курса физики и примерить её логические законы к постижению магической тайны.

- Ну, вас нахер, - психанул я, так ничего и не вспомнив. - Наука - это не моё.

В тот момент я задался другим, более приземлённым вопросом - оружие. Да, я не воин, но с ним спокойнее, и вообще, один раз оно помогло мне отбиться от кровожадной псины. Для того чтобы вернуть себе палаш, мне пришлось заняться вандализмом. Я спустился на нижний этаж, добрался до окна, через которое я влез сюда, и принялся бережно перекладывать книги с ближнего стеллажа на пол. После того, как с книгами было покончено, я разломал стеллаж, раздобыв себе корявый трёхметровый шест. Куда я выбросил тряпки, которыми перевязывал руки, чтобы не порезаться о стекло - я уже не помнил, поэтому, пришлось оторвать второй рукав. С помощью осколков стекла я распустил его по вдоль, и связал концы. Полученную метровую верёвку я привязал на конец шеста так, что получилось подобие петли. Выглянул в окно - палаш на месте, в шве кладки. Спустил вниз шест тем концом, на котором была повязана петля, и аккуратно накинул её на рукоять. После этого я начал прокручивать шест в руках, стягивая петлю в спираль для более надёжного захвата. Когда тряпка натянулась достаточно плотно, я дёрнул шест в сторону от стены, вынимая лезвие палаша из шва. Получилось с первой попытки. Сначала я тянул шест медленно, но когда понял, что эта долбанная железяка начинает раскручиваться, то ускорился до максимума. Палаш я схватил в тот момент, когда на тряпке оставалась пара витков. Да уж, ещё секунда, и все занозы, что я засадил в ладони, были бы горьким напоминаем неудачи. Я убрал оружие в ножны, и медленно побрёл к найденному недавно выходу, желая провести остаток ночи около него. На ходу я принялся выковыривать изрядно отросшими ногтями занозы из ладони левой руки. За этим занятием отклонился немного левее, и не заметил как впечатался плечом в угол книжного стеллажа.

- Ах, тыж сука, - проворчал я, и схватился за ушибленное плечо. - Понаставят тут херни всякой...

Я узнал её сразу, ту самую книгу, что изготовил Апарийя по заказу Ханлаза. Позабыв о плече, занозах и всём остальном, я схватил знакомую мне вещь, и бегом бросился на верхний этаж к столу со свечами.

Нет, так нельзя. Хоть я и не дружу с науками во всех их проявлениях, а соответственно и с их бумажными хранителями, но такими руками листать подарок императору нельзя. Пересилив нахлынувшее любопытство, я отложил в сторону книгу, и первым делом избавился от заноз. Большинство из них я вытащил легко, но парочка далась мне с трудом. Я попытался подковырнуть их кончиком лезвия палаша, но эта извращённая попытка не увенчалась успехом. В глупой надежде найти иглу, я заглянул под стол, где обнаружился выдвижной ящик. Иголок там не было, зато там было кое-что другое - странный нож, которым я и воспользовался.

Не знаю, кто и когда положил его в стол, но то, что он был остр как бритва, оставалось фактом. Толстое, двадцатисантиметровое, обоюдоострое лезвие сильно расширялось к конусной гарде, с заточенными кончиками. Короткая, овальная рукоять из неизвестного мне чёрного материала, плавно перетекала в схожее с гардой, удлинённое конусное навершие. Весь металл ножа сиял, словно начищенное зеркало, а не кованая руками людей сталь, которая провела в забвении тысячи лет.