Я практически вижу край ее круглой попки, проглядывающий сквозь шорты. Желание просунуть руку под них, засунуть пальцы внутрь, как я делал это в бассейне, — это все, о чем я могу думать.

Она поворачивается ко мне, уголок ее нижней губы зажат в зубах, а соски затвердели в прозрачном лифчике, который я ей купил. Она больше не танцует, песня перешла на другую.

— Тебе понравился мой танец?

Ее грудь сотрясается от трепета дыхания. Мои глаза пытаются не отрываться от ее лица, но вместо этого они блуждают по идеальным грудям. Те, которые я хочу почувствовать в своих руках и попробовать на вкус на своем языке.

Здесь нет никого, кроме нас. Я мог бы позволить моим мужчинам услышать ее, но им никогда не будет позволено увидеть ее. Это все для меня.

Я делаю шаг к ней, желая только одного — снять с нее всю одежду и показать ей, чего я действительно хочу. Но она пьяна, а я поклялся себе, что буду держаться подальше, даже если бы она не была пьяна.

Она — Бьянки, а я — Кавалери. Мы поклялись ненавидеть друг друга.

Но как я могу ненавидеть кого-то столь прекрасного?

Биение моего сердца невозможно укротить, когда она так близко. Сама ее сущность успокаивает демонов, которые преследуют меня, которые велят мне заставить моих врагов заплатить и заставить их всех страдать. Но, похоже, теперь страдаю только я один.

Женщина, которую я хочу, — это та, кого мне нельзя иметь, но это не мешает моему сердцу желать ее еще больше.

Я хочу сказать ей, как мне жаль, что я оттолкнул ее, умолять ее простить меня, но я не могу сделать это сейчас. Не сейчас, когда она слишком пьяна, чтобы помнить.

— Ты такая красивая, Ракель. Я не могу поверить, что ты моя.

Навсегда.

— Твоя?

Она наполовину смеется, наполовину стонет, ее глаза медленно закрываются, а колени шатаются. Она так сильно пьяна, что это даже восхитительно.

Улыбка наконец появляется на моем лице. Я чувствую ее в своих венах. Это тепло, которое появляется, когда тебе хорошо. Она заставляет меня чувствовать это.

— Пойдем, детка, — говорю я ей. — Позволь мне уложить тебя в постель.

— Ты присоединишься ко мне, или ты нашел кого-то получше? — спрашивает она, ее глаза снова смотрят на мои.

— Дай мне свою руку. — Я протягиваю ей свою ладонь, озадаченный ее вопросом.

Почему она так подумала? Из-за вчерашнего завтрака? Она думает, что я заменил ее?

Черт.

Ее пальцы переплетаются с моими, и когда она делает шаг вниз, она теряет опору, чуть не падая. Но прежде, чем она успела приземлиться на задницу, я подхватываю ее, одной рукой обхватывая ее колени, другой — спину. Я смотрю на нее сверху вниз, а она смотрит на меня снизу вверх. Я пойман моментом, мой пульс пульсирует громче.

— Ты милый, — шепчет она, и я чувствую вкус алкоголя на ее дыхании, как на своем собственном.

— Думал, ты уже признала, что я даже горяч? — поддразниваю я, опуская губы ниже.

Ее дыхание неровное и неровное.

— Когда это я приставала?

— Ты имеешь ввиду признавала?? — Я ухмыляюсь.

— Да, именно. — Она поджимает губы, чтобы подавить хихиканье.

— О, детка. Не думаю, что ты вспомнишь, даже если я тебе расскажу.

— Я не настолько пьяная, — мурлычет она, веки вздрагивают при каждом невнятном слове.

— Пойдем, моя пьяная жена. Думаю, пора спать.

Я выношу ее из комнаты, поднимаюсь по лестнице, и она обхватывает меня за шею.

— Ты такой сильный, — вздыхает она.

Я инстинктивно напрягаю бицепсы, наслаждаясь вниманием и похотливым взглядом ее глаз.

— Какого хрена тебе понадобилось напиваться? — Я практически рычу, мой член натирает внутреннюю сторону джинсов.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего, детка. Может, я расскажу тебе завтра?

— Хорошо. — Она прижимается щекой к моей груди, ее руки гладят мою шею вверх и вниз.

Когда мы доходим до ее спальни, я распахиваю дверь и несу ее на кровать. Оставив ее там на минуту, я подхожу к комоду и достаю одну из ее футболок.

— Давай наденем это, — говорю я.

— Хорошо.

Она бессознательно поднимает руки, пока мне каким-то образом удается ее одеть. Ее руки тянутся к пуговице на шортах, но она с трудом с ней справляется.

— Ты можешь их снять? — спрашивает она, невинно глядя на меня в поисках помощи.

— Конечно, милая.

Мои пальцы медленно расстегивают пуговицу, затем молнию, протяжные вдохи прокатываются через меня, когда я спускаю шорты по ее длинным ногам, ее стринги выглядывают наружу. Мне требуется все, чтобы бороться с этой безумной потребностью в собственной жене.

Я быстро поднимаю ее и кладу под плед, не желая продолжать смотреть на ее полуобнаженное тело. Она ложится, прижимается и издает милейшие звуки, обнимая подушку, и смотрит на меня с улыбкой.

— Не уходи, — умоляет она. — Останься со мной.

Я резко вдыхаю.

— Хорошо, я останусь.

Не то чтобы я мог уйти сейчас. Не тогда, когда она так попросила.

Я выключаю лампу и сажусь на край кровати, пока она немного отодвигается, чтобы освободить мне место. Когда я оказываюсь рядом с ней, она придвигается ближе, уткнувшись лицом в мою грудь, а мои руки обхватывают ее, еще сильнее притягивая к себе.

Я закрываю глаза, наслаждаясь спокойствием, которое она дарит, затягивая меня в место, где живет счастье. Настоящее. Такое, которое я никогда не думал, что когда-нибудь попробую.

Но оно там, дразнит меня. Ослепляет меня своей силой, как мираж, и скрывает всех монстров, таящихся в тени.

Ее кулак хватает мою рубашку, ее ногти впиваются в мой пресс. Выдохи, срывающиеся с ее губ, теплые и тяжелые. И прежде чем я успеваю спросить, что она делает, ее рука скользит ниже, пока не оказывается на моем члене.

— Ты твердый. — Ее голос дрожит, но тишина в комнате громче любого звука, который она издает.

— Да.

Я стону, когда она гладит меня раз, потом еще раз. Из меня вырывается звериный рык, мои бедра выгибаются в дугу в ее руках не осознавая этого.

— Значит ли это, что я снова тебе нравлюсь?

Я шиплю, когда она сжимает руку.

— Ты мне очень нравишься. — Моя голова падает назад с проклятием, чем сильнее она гладит. — И никогда не переставала.

Звук расстегивающейся молнии разносится по комнате. Я нежно сжимаю ее запястье, не сопротивляясь тому, что она собирается сделать.

— Позволь мне прикоснуться к тебе.

В ее тоне слышится желание, и я с головой погружаюсь в эту опасную территорию. Она каким-то образом расстегивает пуговицу на моих брюках, а затем ее рука оказывается там, обхватывая головку моего члена.

— Блять, Ракель, — пробурчал я.

Это неправильно. Я не должен позволять ей делать это.

— Я тебе больше не нравлюсь. Не так ли? — Она гладит меня сильнее, заставляя мои яйца болеть.

— Ракель, детка, ты должна прекратить это делать.

— Ответь мне, — требует она.

Мой взгляд падает на ее глаза, и даже в частичной темноте я вижу огонь, горящий в ее глазах.

— Скажи мне, почему ты был таким засранцем? — говорит она самым милым тоном. — Ты нашел кого-то другого?

Она крепко сжимает кулак вокруг головки, заставляя меня вздрогнуть от проклятия.

— У моего мужа роман? — Ее дыхание становится тяжелым, ее пьяный голос хриплый и чертовски сексуальный.

Эти глаза ждут ответа, и я хочу солгать, но когда она так смотрит на меня, этот взгляд впивается в самое мое существо, я не могу. Моя рука опускается к ее щеке, нежно обхватывает ее, так сильно желая поцеловать ее, чтобы избавиться от беспокойства.

— Я никогда не стану изменять тебе, Ракель. Ни если бы это было понарошку, ни если бы это было по-настоящему. Я твой, даже когда все бессмысленно, даже когда становится слишком тяжело. Я буду рядом с тобой, детка. Всегда. — Я уверен, что она не вспомнит, что я сказал, но я должен был сказать это, возможно, для себя.

Слезы наполняют ее взгляд, когда она отпускает мой член, а другой ладонью закрывает рот.