— Нет, ни то ни другое. На гитаре меня научил играть мой старший брат. Джаред.

Сердце пропускает удар, и с треском отрываясь от плоти, падает к моим дрожащим ногам.

Я помню, как несколько недель назад Джемма рассказала мне о том, что у них с Джейком был брат. Но я посчитала неправильным, начинать этот разговор самой. Джейк не просто так, ничего мне об этом не говорил. Он был не готов к этому, и я терпеливо ждала, когда он все-таки обрушит на меня свой праведный гнев в полной мере и по своей воле. И вот сегодня, этот момент настал.

Джейк откладывает гитару и садится рядом со мной. Откидывается на спинку дивана, притягивая меня к себе на плечо, и устремляет немигающий взгляд на полыхающий камин.

— Я никогда не рассказывал тебе о нем. Да и вообще ни с кем не обсуждал его. Джар был старше меня на 7 лет, и мы были безумно похожи, внешне. Я очень любил брата, и мне хотелось походить на него не только внешностью, но и образом жизни, внутренним миром. Поэтому, я упрашивал его брать меня во все поездки: таскался с ним на рыбалку, охоту, футбол, ездил на различные олимпиады, музыкальные фестивали ну и гитару тоже освоил, попросив его научить меня этому. Он всегда говорил, что ученик превзойдет своего учителя.

Джейк грустно усмехнулся, а я почувствовала, как дрожат его руки. И обхватив большие горячие ладони, крепко сжала их своими.

— И самое крутое в моем брате было то, что он никогда не отталкивал меня. Никогда не считал слишком мелким для его компании. Всегда брал играть с ним и его друзьями во “взрослые” игры. Даже называл меня «по взрослому» — Джейкоб. От этого полного имени я чувствовал себя крутым, взрослым мужиком, а не малышом Джейком. И если у меня что-то не получалось в играх или каких-то занятиях, он объяснял мне и учил, пока я не начинал делать все наравне с другими его и моими сверстниками. Он даже, вечно ноющую и орущую Джему, часто брал с нами, — мы хохотнули вместе. Хотя в глазах у обоих стояли слезы.

— Мой брат, был лучшим человеком, которого я знал в своей жизни.

Я набираю побольше кислорода в легкие, готовясь к тому, что произойдет дальше. Я знаю, что произошло с его братом. Но хочу услышать это от него. Хочу принять на себя весь шквал ненависти и злости, который он выплеснет на меня за тот день, когда я совершила ужасную, жестокую ошибку. Хочу дать ему возможность высказать все здесь и сейчас. Я готова к этому. И если он позволит, я постараюсь разделить с ним его боль, как он когда-то помог мне отпустить мою.

— Джейк… а что случилось с твоим братом?

Джейк наклоняет голову вперед и, поджимает губы. Я чувствую, как мое сердце подскакивает куда-то к горлу и отстукивает дробью в висках.

— Он умер 12 лет назад. Утонул на нашем озере, когда гулял со мной. И погиб он по моей вине.

Ну вот и все. Я пыталась подготовиться, но это, очевидно, было невозможно. Эмоции захлестнули меня, сдавив металлическим ошейником горло, впились в кожу, а горячие потоки слез, вырвались из глаз, обжигая лицо, словно плавленым воском. Я пыталась сдержать рыдания, но мои неконтролируемые всхлипы в тот момент были слишком заметны.

Джейк поворачивает к себе мое лицо и начинает стирать пальцами мокрые дорожки.

— Не надо плакать, принцесса. Это было давно, — он нежно целует меня в лоб, а я начинаю сотрясаться от рыданий еще сильнее.

— Джейк, — пищу, срывающимся голосом, — Ты не должен успокаивать меня! Ты должен быть зол, даже в ярости! Я ведь такое натворила… — захлебываюсь рыданиями, судорожно вдыхая воздух, — Прости меня. Если бы я знала… Тогда на озере… Я сотворила такую мерзость… Повела себя как настоящая конченая сука… Прости меня, умоляю…

В груди давит тупая боль. Кажется, сердце сейчас просто треснет от напряжения. Я не могу вдохнуть, не могу остановить свою истерику, я заливаю себя изнутри этим ядовитым варевом из ненависти, призрения и стыда к самой себе. Я задыхаюсь от рыданий, пока Джейк не хватает мое лицо в свои руки, заглянув прямо в мои глаза. Внутри его синих омутов нет ни капли злости, обвинения или ненависти. Только давно хранимая боль и отчаянная нежность…

— Тшш, прекрати, маленькая. Ты не знала и не могла знать об этом. Твоей вины в том нет! Я тоже совершал в жизни много глупостей. Никто из нас не идеален. И я уже давно забыл об этом случае и не держу на тебя зла, правда. Только не плачь, прошу…

Он целует мое лицо: щеки, губы, нос, лоб, по всем местам, куда попадают его сухие губы. А я льну к нему, ощущая как жизненно важный орган, начинает понемногу оживать и наполняться силами, которые еще совсем недавно покинули его.

Просидев в крепких, успокаивающих объятиях несколько минут я все же решаю продолжить непростой разговор. Ведь один крайне важный момент никак не дает мне покоя.

— Джейк…Почему ты сказал, что твой брат погиб из-за тебя? Он ведь утонул…

Он слегка отстраняется, пытаясь отодвинутся от меня, как будто следующая информация каким-то образом заставит меня воспротивится его близости. И чтобы отмести все эти глупости, я хватаю его руки и, крепко сжав их, укладываю на свои колени.

— Потому что это так и есть. Мой брат утонул из-за меня… — тяжелый вздох, усиленное давление наших сцепленных рук.

— Я долго не мог научиться плавать. Джар пытался несколько лет меня обучить, но я боялся воды и глубины. Все было без толку. И вот однажды, мы с ним пошли на озеро. Джаред стал уговаривать меня поплавать, но я отказывался. И тогда он сказал, что сейчас нырнет с обрыва сразу на глубину. И что он может не справиться сам, и ему нужна будет моя помощь. Я просил его не идти, умолял. Но он не послушал. Пошел к обрыву и сиганул в воду.

Голос Джейка сорвался. Он откашлялся, прочистив горло, и продолжил.

— И после этого он больше не выплыл… Я ждал, кричал ему, но он не отзывался. И тогда я решил, что другого выхода нет. Я побежал в воду, добрался до глубины, но там, где мои ноги больше не касались дна, я запаниковал. Меня парализовало. Я должен был его спасти, но я струсил. Я. Не. Смог

Джейк хватается руками за волосы и начинает яростно растирать голову. Я обхватываю его лицо руками и крепко прижимаю к своей груди. Мои глаза болят от нескончаемого потока слез, но физический дискомфорт ничтожен по сравнению с той болью, которая прожигает меня изнутри.

— Джейк, ты не виноват! Ты ведь был ребенком! Ты ничего не мог сделать…

— Когда я начал орать и плакать сбежалась прислуга, живущая неподалеку, — продолжает он утыкаясь носом в мою шею, — Они вытащили Джареда. Оказалось, в это озеро кто-то сбросил кусок арматуры, и мой брат при прыжке рассек об нее голову. Если бы я не испугался и сразу его достал, он бы возможно выжил. Его бы доставили в больницу и спасли. Но я не смог. Из-за меня мир лишился прекрасного, достойного человека. Зато оставил жить меня. Зачем?

Я беру лицо Джейка в свои ладони и, взглянув ему в глаза, отвечаю, стараясь придать своим словам твердости и решимости:

— Мы не властны над судьбой. То, что произошло с твоим братом, чудовищная трагедия. Кошмарный НЕСЧАСТНЫЙ случай. Но в этом никто не виноват! И ты, тем более! Твой брат любил тебя, он гордился тобой и хотел бы, чтобы ты прожил долгую, счастливую жизнь! Так зачем ты тогда оскорбляешь сейчас его память такими словами? Думаешь, он рад был бы услышать подобное от своего младшего братишки?

Джейк вздрагивает и прикрывает глаза. А затем утыкается в мою грудь лбом и затихает.

— Я люблю тебя, Аврора Эванс. И я несказанно благодарен судьбе за то, что она подарила мне тебя, хоть я этого и не заслуживаю. Но я клянусь, что сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива.

— Я тоже люблю тебя, Джейк Левон, и буду любить до конца своих дней, — нежно целую любимые губы, — А все, что мне нужно, для счастья — это ТЫ.

Новогоднюю ночь мы провели вдвоем, за просмотром атмосферных фильмов с глинтвейном и теплыми объятиями.

А всю следующую неделю, наслаждались потрясающим отдыхом. Продолжили обучение сноуборду, и я даже начала неплохо справляться! Катались на тюбингах, поднимались на самую высокую точку гор Аппалачи, наслаждаясь панорамным видом и фотографируя все подряд. Кстати! Подарок Джейка на рождество мне очень пригодился в этой поездке. За эти дни я успела отснять, сотни потрясающих кадров: природу, людей, атмосферу, нашего уютного коттеджа и конечно нас.