Чертов трус.

Ору, нервно встряхиваю головой и начинаю ошалело растирать глаза, пытаясь стереть эти видения из подсознания. Только не сейчас. Я нужен ей, я сильнее этого дерьма!

Бью себя по лицу, приводя в чувства. Этого не случиться снова! Я не допущу! Я должен что-то сделать, должен!

Кажется, что мои метания, длятся, целую вечность. Но на деле проходит не больше минуты. Совершаю ряд натуженных вдохов, резко выдыхаю. Перед глазами вертолеты херачат, но главное что я начинаю приходить в себя. Отмираю. И быстро ныряю в пучину.

Под водой нащупываю хрупкую фигурку Авроры, обхватываю поперек тела, прижимаю спиной к себе и вытягиваю наверх.

Выплывая из воды, резко разворачиваю ее на 180, обхватываю талию рукой, а другой приподнимаю бледное лицо. Она тут же распахивает глаза, врезаясь в меня блестящей зеленью своих кристаллов.

Она в порядке. Господи, спасибо…

В глазах режет и щиплет, тело пробивает нервная дрожь вкупе с волной дикого облегчения. Только это не от воды все, я же понимаю. Не в силах сдержать себя, прижимаюсь лбом к ее лбу, сильнее придавливая малышку к себе, будто приклеить хочу, внутрь себя поместить, закрыть от всего мира. Шумно дышу в ее приоткрытый рот. Она, молча висит на мне. Ни слова не произносит. Дышит также рвано.

А потом…

Вдруг обвивает мое тело своими ногами, поднимает руки и укладывает их на мои плечи. Мягко успокаивающе, невероятно ласково поглаживает.

Я шумно втягиваю воздух, издавая при этом какой-то задушенный хрип.

— Джейк, со мной все хорошо. Все в порядке, — шепчет она почти беззвучно.

Но я… Я слышу. Правда, с эхом, как будто все еще под водой нахожусь. Но слышу. И облегченно громко выдыхаю остатки воздуха, успокаиваясь.

Еще некоторое время так и стоим молча. Я обнимаю ее. Она гладит меня. Дышим часто, рвано, в унисон.

А после, прихватываю ее покрепче и выхожу из воды. Аккуратно отпускаю Аву на твердую поверхность и обессилено падаю на землю задницей. Она робко присаживается рядом, сворачиваясь в клубок, и обхватывает подрагивающими ручонками свои острые коленки.

Начинаю нервно ерошить волосы руками, пытаясь собрать мысли в кучу, но от разрывающих нутро эмоций никак не могу этого сделать и в итоге взрываюсь.

— Аврора, блядь, ну почему ты не можешь вести себя нормально?! Ты вообще замечаешь, что каждая наша встреча, случается при каких-то трагический обстоятельствах?! Ты вечно находишь приключения на свою неугомонную задницу, а я постоянно должен тебя из них вытаскивать!

Она молчит, покусывает губы и смотрит на меня глазами нашкодившего котенка. С какой-то мучительной виной и жгучим стыдом. Но ни звука не издает. А я продолжаю воспитательную беседу.

— Я просил тебя, не приходить сюда! Не приближаться к этому озеру! А ты послушала и сделала все наоборот! Нахрена, скажи мне? Неужели в твоей башке не может отложится такое простое указание?

В этот момент стыд в ее глазах вытесняет другая эмоция. Злость. Вижу, как раздувает в гневе ноздри, а лицо приобретает багровый оттенок.

— Да тебе назло я это сделала!!! — вываливает она, повышая децибела своего голоса настолько, что меня оглушает. Или я от смысла ее слов глохну? Не пойму. — Я терпеть не могу, когда мне кто-то указывает. А ты пришел тут, начал орать, команды раздавать, как своей комнаткой собачке: туда не ходи, здесь не гадь, взбесил! Вот и пошла, тебе назло!

— И чуть не утонула, молодец блядь! — в тон ей отвечаю ором, чувствуя, как кожа начинает гореть от разрывающей изнутри лавины гнева.

— Да не тонула я! У меня вообще-то разряд по плаванию. Я просто хотела тебя побесить. Ну, шутки ради. Плохо вышло…

Последние слова протягивает почти беззвучно, одними губами, но сути и веса их это совершенно не умаляет.

Меня словно ушатом ледяной воды окатывает. Я смотрю на нее, не веря своим ушам. Все еще в каком-то трансе прибываю. Только дышать начинаю часто и как-то громко, постепенно возвращая себе сознание, а с ним приходит и одуряющее осознание.

Аврора воровато переводит взгляд на меня и, столкнувшись с моими глазами, ее зрачки резко расширяются, превращаясь в черные глубокие блюдца. В них загорается неподдельный животный страх. Всепоглощающий ужас.

Не знаю, что она там видит сейчас, но по ощущениям, внутри меня вдруг адский котел загорается. Сжигает все под чистую, все цепи и тормоза срывает и вырывается наружу огненной лавиной, готовой спалить дотла и ее, и все вокруг к чертям собачьим. Уровень моей ярости достигает апогея.

Резко подрываюсь на ноги. Она тоже.

Начинает зашуганно пятиться назад.

Правильное решение, потому что в эту минуту я очень сильно хочу придушить ее нахрен.

— Ты в своем уме?! Кто, блядь, так шутит, а?!

Раскатисто ору, заставляя каждую пташку в радиусе пары километров трусливо уносить ноги с поля боя. Резко надвигаюсь на Аврору. Она продолжает сдавать назад, пока не утыкается спиной в ствол большого дуба. Врезаюсь руками по обе стороны от ее головы, лицо приближаю максимально близко к ней. Дышу обжигающе разъяренным дыханием на нее. Кажется, вот- вот кожу расплавлю.

Трясет нас синхронно. Ее, очевидно, от страха, меня от злости.

Хочу так много ей сказать. Но осекаюсь. И выдаю только:

— Больше никогда… Слышишь? — скриплю зубами, сдерживая гневные порывы, — Никогда не смей ко мне приближаться и даже на глаза мне не попадайся, поняла? Иначе я собственноручно тебя придушу голыми руками. Даю тебе полную свободу от моего контроля и участия в твоей жизни. Отныне, ты сама все свои проблемы будешь решать. А я… я заебался.

Стараюсь говорить твердо, но под конец голос все равно срывается. Да и похуй.

Резко отталкиваюсь от дерева, разворачиваюсь и ухожу.

Слышу короткий всхлип.

Плевать.

***

Захожу в дом, и, конечно же, сразу встречаю мать, грациозной походкой выплывающую из гостиной. Она как всегда при параде: короткие светлые волосы аккуратно уложены, лицо идеально ровное и светлое, словного вылитое из мрамора, на губах бессменно приторная улыбочка, а в качестве домашней одежды она, посчитала уместным, надеть классический синий костюм из шелка и туфли на каблуке. Иногда мне кажется, что эта женщина даже спит в корсете и на шпильках.

Увидев меня: мокрого, грязного и злого, она театрально распахивает рот в форме буквы “О” и прикладывает раскрытую ладонь к груди.

— Джейкоб! Почему ты так ужасно выглядишь и воняешь помоями? Ты решил искупаться в какой-то канаве? А что если ты подцепишь какую-нибудь заразу и сорвешь папину конференцию в нашем холдинге? Ты его очень разочаруешь и меня тоже! Потрудись объясниться!

В этом вся моя мать. Ее никогда не волновали мои проблемы, трудности, болячки, если это не было связано с семейным бизнесом и ее личной выгодой. Все вопросы, которые она задавала мне с 10 лет, были из разряда: “Какую ты сегодня получил оценку? Ты точно выучил всю заданную тему? Ты хорошо подготовил доклад? Нам с отцом не будет за тебя стыдно? Ты должен быть лучше всех одноклассников, я же могу на это рассчитывать?” И прочие идиотские, не имеющие ничего общего с родительской заботой, темы.

По малолетству я считал, что так мама меня поддерживает, мотивирует быть лучшим, быть умнейшим и сильнейшим, потому что я важен для нее и мне хотелось давать ей поводы мной гордиться. Но со временем я понял, что она не гордиться, она просто «лепит» из меня того, кого она хочет видеть. В какой-то момент ее заклинило на мне и она решила вырастить универсального солдата, такого, как нужно ей, чтобы передать мне в руки семейный бизнес и продолжить дергать за ниточки через свою «материнскую заботу».

Но повзрослев, я перестал вестись на ее манипуляции. И начал жить так, как сам считаю нужным, игнорируя ее и дибильные наставления, которые она мне регулярно преподносит.

— Ты так и будешь молчать или все- таки объяснишь мне что-то? — вырывая меня из моих мыслей, шипит мать, складывая руки на груди и вопросительно приподнимая бровь.