- Понятно, - примирительно заключила подруга, помогая мне сесть, - Есть хочешь?

- Сколько я пробыла без сознания? – спохватилась я, - Включи транслятор, я что-то не могу найти свой ком.

- Ладно, но учти, врач запретил тебе смотреть новости.

Мина через собственный ком включает транслятор и переключает каналы.

- Что, все настолько плохо?

- Ты здесь, а значит, не все, - подруга говорит так, словно пытается заразить меня своим оптимизмом. Она останавливается на каком-то развлекательном канале и возвращается в кресло.

- Давно ты здесь?

- Почти с самого твоего прибытия, - Мина закусывает губу, - три дня. Мы с семьей как раз прилетели на Тетию. Гектору нужно пробыть здесь какое-то время по службе.

- А Гастан?

- Он был на дежурстве. Я связывалась с ним, сказал прибудет первым же рейсом, как только выбьет увольнительную, - Мина усмехается, - Он злой как черт, рвет и мечет. Говорит, что так и знал, и не надо было пускать тебя на службу.

Я невольно улыбаюсь. Кто бы его спрашивал. Но его взволнованность греет мне душу.

- Еще связалась с твоими родителями, успокоила их, сказала, что с тобой все в порядке. Убедила не прилетать. В их возрасте такие путешествия ни к чему. К тому же, к их прилету ты скорее всего уже будешь на ногах.

Я благодарно взглянула на подругу.

- Спасибо.

Она пожала плечами, мол, ничего особенного. Но я знаю, что ей тоже тяжело дались три бессонные ночи.

На дисплее транслятора разноцветные кадры детской игры сменяются заставкой псевдонаучной передачи «Кто и что» в духе мистицизма. Первые же кадры продемонстрировали Энцелад, а голос диктора начал вкрадчивой, пробирающей до костей интонацией рассказывать про планету и нашу миссию, снабжая общеизвестные факты многочисленными предположениями и домыслами. Я завороженно уставилась на мелькающие изображения.

- Что-нибудь известно про остальных? Что вообще говорят?

- Нет, правительство засекретило информацию. На основных каналах сообщают лишь краткие сведения. Основная версия – авария на танкере, несчастный случай, вызванный аномальными физическими условиями и стечением обстоятельств. Но поговаривают, не обошлось без мимасцев. Ну то есть гиперионцев на самом-то деле.

- Как же тебя пустили ко мне?

- Я пригрозила им сама знаешь кем. К тому же ты на обычной станции, Тет. Правда, ее совсем недавно отстроили и открыли, - Мина скорчила гримасу на очередную реплику, прозвучавшую из транслятора, - Слушай, давай я переключу, а?

Я поморщилась. Я на гражданской станции. Меня уволили?

- И что, оборонники даже не приходили?

- Ты знаешь, что я не люблю, когда ты их так называешь.

- Это еще почему? Из нас двоих если кому и обижаться на «оборонника» - так это мне. А ты просто становишься ханжой, как Гектор.

- Я не ханжа, - кажется, я задела подругу за живое, - Мне просто не нравится это неуважение и все. Просто это мое мнение.

Я знаю, что веду себя несправедливо по отношению к ней, но извиняться вроде тоже глупо.

- Так что, уважаемые господа из оборонки уже посещали меня?

- Нет, - бурчит Мина что-то разглядывая на своем коме, - при мне – нет.

- Понятно.

Понятно, думаю я. Значит, еще предстоит.

- Ты лучше скажи, что хочешь на завтрак, - меняет тему подруга, - а то ты уже три дня на катеторном питании. Давай что-нибудь закажем, я жутко голодна.

Она делится со мной поступившим по кому меню. Я заказываю кашу с белковым сублиматом и картофельный напиток. Мина – овощи на пару и минерализованную воду. Через несколько минут нам доставляют нашу еду. Первая ложка каши идет неохотно. Но затем аппетит разыгрывается, и я поглощаю еду с куда большим энтузиазмом.

Меж тем в трансляторе голос репортера продолжает нагнетать.

- В нашей студии оказалась уникальная запись интервью с профессором Домичем, сделанная несколько лет назад. Давайте посмотрим вновь эти кадры, которые, возможно, некоторые сегодня сочтут пророческими.

На дисплее появляется лицо мужчины лет сорока пяти. Он начинает запальчиво рассказывать свою теорию живых планет. О том что каждое космическое тело обладает своим собственным самосознанием, которое человечеству просто невозможно постичь.

Вообще-то, профессор Домич когда-то был одним из самых перспективных, продуктивных и уважаемых ученых в союзе. Это он открыл планетно-матричное излучение, объясняющее явление быстрого старения по мере приближения колоний к Сатурну. На базе его теории запустили разработку защитных механизмов для баз и кораблей. А потом он вдруг заговорил про Живой Космос и попал в опалу. Кстати, давно его не было видно. Ходили слухи, что у него обнаружилась деменция, и сейчас он живет на попечении своей семьи.

- Может посмотрим что-нибудь другое? – спросила Мина.

Я пожала плечами. Меня одинаково утомляло все. Она снова стала выбирать каналы.

- Ты в это веришь?

- Во что в «это»?

- В сознание космических объектов.

Я изобразила скучающий тон и прихлебнула из стакана, будто это тема меня не сильно-то и волнует. Но подруга, кажется, не заметила напряжения.

- Я об этом как-то не задумывалась. Это вроде сфера твоих интересов, биосферы, астросферы и все такое. Тебе лучше знать.

- Я интересуюсь космо экологией. Это другое.

Мина остановила свой выбор на интерактивном спектакле и вернулась к еде.

- Знаешь, я думаю, тебе уже не надо со мной сидеть сутки на пролет, я хорошо себя чувствую.

Мина остается невозмутимой. Я думаю, она действительно сильно утомлена и скучает по детям.

- Посмотрим. Возможно, завтра меня уже сменит Гастан.

Она забирает мою пустую тарелку, помогает уложиться назад в постель и бережно накрывает одеялом.

- Я очень тебя люблю, Тет. То, что случилось..., - ей тоже трудно подобрать слова, - Я очень перепугалась, когда узнала, - она тяжело вздыхает, - Какая же ты храбрая. Ты всегда была храброй.

Я усмехаюсь. Мне правда смешно, что она так думает. Будучи уже подстреленным, несложно быть героем.

Мне и приятно от ее слов, и досадно одновременно, потому что это неправда. Потому что я помню свой страх, ужас тупого и беспомощного животного. Но я не могу сосредоточиться на этой мысли. Я слышу щелчок медицинского прибора, чувствую, как в кровь поступают медикаменты, и снова засыпаю.

На следующий день я уже могу встать.

Мины с утра не было.

«Мне необходимо вернуться в Тетисард, но моя замена обрадует тебя намного больше!» - сообщил простенький ком, обнаруженный у меня на пальце утром, - «Врачи говорят, ты идешь на поправку, так что я смело оставляю тебя на их попечение. И этот старый ком, кстати, я оставила тебе, пользуйся, можешь его потом насовсем забрать. Он без мю-связи, но для подключений хватит. Целую!».

Утром доктор проверяет мое зрение. К счастью, оно не пострадало.

Выяснилось, что пока я была без сознания, линзы с камерами с меня сняли и сразу передали в министерство обороны на экспертизу. Что ж, надеюсь, эта информация поможет восстановить ход событий.

После процедурной суеты меня облачают в медицинский экзоскелет, и теперь я могу самостоятельно передвигаться, параллельно с этим тренируя мышцы и разрабатывая прооперированные суставы.

Так что после обеда я уже во всю разгуливаю по лечебному сектору. В костюме получалось довольно медленно и неуклюже - настройки специально были выставлены, чтобы двигаться было чуть тяжелее, чем обычно.

Первым делом я дошагала до точки связи и с его помощью связалась с мамой. После десяти минут наполненного причитаниями диалога («Да, все в порядке, мам. Нет, прилетать не надо… ну мааам…») я отправляюсь просто слоняться по станции.

Да, вот оно последнее слово техники. Станция действительно была новой и смотрелась, будто только что материализовалась с агиток Mинистерства Освоения. Широкие коридоры с высокими потолками и левитирующими сверхпроводниковыми осветителями, стены, почти полностью состоящие из матовых органических дисплеев, передающих либо высокочёткое изображение того, что находится за стеной (при наличии доступа, конечно же), либо информацию из всеобщей базы.