Все происходящее, все, что я вижу, кажется мне фантастическим сном.

- Что нас ждет там? На этой твоей планете?

- Этого я сказать не могу, - качает головой Ведо.

Я напрягаюсь. Как я устала от этого “не могу сказать”, от неизвестности, от скудности знаний. Тревога уступает место бессильной ярости, но капитан корабля, словно читая мои мысли объясняет:

- Потому что сам не знаю, что нас там ждет. Или кто. Но, по моим расчетам, мы все же должны оказаться там единственными людьми.

Зеленая планета “нырнула” вниз под платформу. Я еще несколько минут стою на краю, надеясь снова разглядеть хоть ее краешек, и вглядываясь в незнакомую россыпь звезд вокруг. Мне хочется задать все терзающие меня вопросы, но Ведо снова отходит к панели управления, и я замечаю, как сильно он устал. Он опирается на края панели, склоняется над ней ближе, чтобы видеть символы, которыми она испещрена.

Странно, до этого момента я воспринимала его почти как небожителя. Как совершенное инопланетное существо, не способное испытывать такие чувства как печаль или усталость. По крайней мере, знающее способ быстро от этих чувств избавиться. Но сейчас вдруг я отчетливо вижу, что он просто человек. Интересно, сколько ему лет? Какой жизнью он жил до того момента как цепочка событий привела его сюда, загнала в угол? Почему ему так важно сохранить то, что он называет своими трудами, пойти против всех?

Я мысленно прошу корабль, и он создает мне кресло, в которое я осторожно опускаюсь, стараясь не мешать. Здесь мне точно спокойнее, чем в каюте, и на какое-то время я проваливаюсь в дрему, пока голос Ведо снова не вырывает меня оттуда.

- Пора.

От кресла вырастают поды, растекающиеся по мне широкими сетками ремней, фиксирующими туловище, руки и ноги. Сон тут же спадает. Почему-то испытываю укол совести за то, что вообще могу позволить себе спать.

Впереди разворачивается завораживающее зрелище. Половину обзорной площади занимает бело-голубая поверхность еще одной планеты, бок которой ослепительным ореолом подсвечивает Цея, ставшая теперь к нам гораздо ближе.

Так вот она какая, землеподобная планета. Конечная точка нашего пути. Неведомый новый мир, который ищут все. За который каждый сатурнианец отдал бы жизнь.

Ведо садится в кресло рядом со мной и тоже пристегивается ремнями.

- Это опасно? - интересуюсь я. Планета гораздо больше любой из планет Сатурна. Приземление не обещает быть мягким. Капитан корабля только усмехается.

- Inaki adu mili ka ive a nemu, adu miliide kan arinem (Прим. авт.: Когда ты зашел так далеко, что не способен сделать еще один шаг, ты прошел лишь половину пути). Не бойся. Как видишь, у меня еще не было неудачных приземлений.

Я открыла было рот, чтобы спросить, а много ли их было вообще, но вся поверхность купола залилась белым светом, а корабль ощутимо дернуло вниз, так что мой желудок прилип к грудной клетке. Я судорожно вцепляюсь в ручки кресла.

Ослепительное сияние за куполом сменяется ровным свечением, исходящим откуда-то снизу. Над нами раскинулся градиент предрассветного неба, в котором одна за другой исчезают звезды, пока мы сами не исчезли в белой дымке облаков.

Дальше корабль тонет а них, как в бесконечно глубокой чаше с молоком. То слева, то справа нас ослепляет яркое пятно, в котором я угадываю Цею. Иногда “молоко” клубками завихряется у самой поверхности купола, а иногда занавесью расходится в разные стороны, словно открывая для нас ведущий вниз коридор.

В конце-концов молочная дымка рассеивается в воздухе. Ишияк загудел, заставив меня вздрогнуть, и перед глазами предстала поверхность таинственной Цеи-2.

- Невероятно! - -я не удерживаюсь от восклицания. Мне хочется, как ребенку, дернуть своего попутчика за рукав и, тыча пальцем во все стороны, вопить от восхищения. Но я плотно прикована к креслу, так что все буйство эмоций приходилось переживать внутри.

Отдаленное подобие я мечтала когда-нибудь увидеть на Титане: живой ковер органики, покрывавший поверхность планеты. Так много разнообразных объектов я не видела никогда, и не думала, что увижу.

- Илма, дай сведения о среде снаружи, - просит капитан.

Программа зачитывает сводку по атмосфере, времени суток, температуре, дает отчет с биосканера.

Сейчас вторая половина дня. Довольно скоро закат. Среда безопасна.

Поды кресел ослабляют хватку и исчезают в них совсем.

- Идем, - кидает мне Ведо.

Мы перемещаемся в древесный холл, по центру которого уже зияет провал и платформа с посадочной камерой.

Мне одновременно и любопытно, и тревожно покидать свою клетку из корабельных стен, в которых я провела так много суток. По крайней мере прошлый опыт схождения с борта Ишияк был неудачным.

- А скафандры? - спрашиваю я, заглядывая в провал, но внизу только темнота.

- Ты же слышала Илму - снаружи безопасно, - отвечает Ведо, - к тому же, это все-таки обитаемая планета.

- И кто на ней обитает?

- Как правило, я, - невозмутимо сообщает он, - Илма, что с генераторами? Дай свет.

“Принято к исполнению”, - отвечает программа.

С минуту ничего не происходит, а затем раздается гул работающей техники, и провал освещается.

Ведо спускается вниз, я осторожно следую за ним.

К моему удивлению, мы вышли не на открытую поверхность планеты, а оказались в зале, напоминающем сатурнианские общественные модули: серые стены, несколько обшарпанные, боксы-органайзеры и встроенные системы жизнеобеспечения. Минуя автоматическую дверь, мы оказываемся в следующем помещении, выглядящим чуть более жилым. Обшивка стен выцветшего зеленого оттенка напоминает тканевую, а в комнате даже есть предметы мебели, правда, тоже встроенные.

- Что это за место? Где мы?

- Это колонизационный модуль моих родителей. Планета принадлежала им, - отвечает Ведо. Он по-хозяйски роется в одном из боксов и вытаскивает из него плазматор, затем открывает следующую дверь, и нас ослепляет дневной свет извне, - Идем.

Он выходит наружу. Я в нерешительности замираю на пороге. В нос ударяет пьянящее ощущение чистого, свежего воздуха. Над головой пронзительно голубое, с белыми прожилками небо. То, что я вижу, кажется и прекрасным, и опасным.

Ворота модуля выходят в густые посадки высоких растений. Их вид мне не знаком, хоть он не выглядят отличающимися принципиально от выращиваемых в оранжереях сатурнианских баз. Однако, я инстинктивно настораживаюсь - мне неизвестно, что скрывают эти заросли.

- Не бойся, здесь нет опасной фауны и флоры, - заверяет Ведо, - На планете очень мало суши, вся растительность завезена и модифицирована. На момент открытия собственная жизнь здесь только зарождалась, но там пока псевдомногоклеточная стадия, не ведущая к конфликтам. Ну, а если даже что-то и встретишь опасное, держи, пальнешь из плазматора. Пользоваться, думаю, умеешь.

Он вручает мне оружие и продвигается вперед, в глубь зарослей по едва заметной тропе. Это меня обескураживает.

- Эй, подожди, - я тоже решаюсь сделать шаг наружу и догоняю его, - Ты так просто даешь мне оружие? Не думаешь, что я могу пристрелить тебя?

- Надеюсь, ты помнишь, что случится с кораблем в случае моей смерти, - не оборачиваясь оброняет Ведо. Он двигается уверенно и целеустремленно. Это место ему явно хорошо знакомо.

- Да, но сейчас мы не в космосе, а на пригодной к жизни планете. Думаю, пусть даже потратив уйму времени, я в конце-концов смогу расконсервировать корабль и отправиться домой.

Это не проняло господина логгера.

- Поверь мне, ты не имеешь столько времени, чтобы быть способной разобраться с кораблем.

- Что ты имеешь в виду?

Ведо молчит.

Мы шагаем сквозь заросли хвойника по сухим опавшим иголкам, ковром застелившими всю обозримую поверхность. Я инстинктивно жмусь поближе к своему спутнику, непрестанно оглядываясь по сторонам и держа оружие наизготовку. В действительности, конечно же, у меня не было мыслей пристрелить Ведо. По крайней мере сейчас.