— Нет?

— Нет. Мы женимся не по любви. Мы вступаем в брак ради чего-то гораздо более прочного.

— Ради чего?

— Дружеских отношений.

— Дружеских отношений, — скептически повторил Гален.

— Да. Многие пары вступают в брак по любви только для того, чтобы обнаружить, что у них нет ничего общего. Они клянутся в вечной преданности, но вместо этого получают годы страданий. Я не хочу так жить. У нас с Фостером общие интересы — мы оба любим читать, мы оба любим театр, любим вступать в диалог с другим человеком, обладающим равным интеллектом. Он образованный, добрый, и его здесь высоко ценят.

— Похоже, этот Фредерик — настоящий образец для подражания.

— Фостер. Его зовут Фостер.

Гален кивнул, затем повернулся, чтобы полюбоваться панорамой деревьев и воды.

— Почему такая яркая, красивая женщина, как ты, захотела выйти замуж не по любви?

Эстер проигнорировала его намек на ее предполагаемую красоту.

— Ты когда-нибудь был влюблен, Гален?

— Однажды, когда мне было около девятнадцати. Ее звали Иветта. Она была… — Он замолчал, не сказав больше ни слова. Он сомневался, что чопорной Индиго понравятся рассказы об одной из самых знаменитых парижских куртизанок.

— Скажем так, в то время я думал, что влюблен.

Эстер сказала:

— Ну, я тоже никогда не была влюблена, но, когда я вижу, что любовь делает с людьми, это вызывает только грусть. Возьмем обстоятельства, в которых оказался мой отец из-за любви. Возьмем моего соседа, Брэнтона Хаббла. Он любил мою тетю Кэтрин всю свою свободную жизнь, и она любила его. Они провели почти тридцать лет, тоскуя друг по другу, потому что он решил быть честным человеком и хранить верность жене, которую ему пришлось оставить, когда он сбежал из Кентукки. Есть еще бедняжка Бетани Энн Лавджой. Знаешь, почему она сбежала? Она совершила ошибку, влюбившись в сына шерифа Лоусона Дэвида, и Дэвид любил ее, но в некоторых частях страны за их любовь можно попасть в тюрьму. Она не вынесла бы, если бы вышла замуж за другого. Если мне нужны еще примеры, достаточно посидеть в доме Кейт Белл и послушать горестные истории о любви, которые рассказывают ее клиенты. Так что нет, Гален. Я не хочу выходить замуж по любви. Мне не нужны страдания в моей жизни.

Гален понял, что она верит каждому своему слову.

— Так бывает не всегда, малышка. Я знаю о браках по любви, которые длились всю жизнь.

— Это не имеет значения, Гален. В любом случае, я уже не в том возрасте, чтобы выходить замуж по любви. Мы с Фостером прекрасно подойдем друг другу.

— Прости за наглость, но вы планируете заводить детей?

Эстер рассмеялась.

— Конечно, нет. Мы с Фостером согласны с тем, что воспитание детей в таком обществе, как это, является почти таким же тяжким грехом, как и само рабство. Если произойдет чудо и рабство прекратится, мы вернемся к этому вопросу.

Гален не находил их решение касательно детей чем-то необычным; многие представители расы клялись не заводить детей до тех пор, пока не будет обеспечена свобода, но Гален действительно сомневался в этом Фредерике. Означало ли это, что они не будут делить супружеское ложе, и если да, то какой мужчина в здравом уме согласится заниматься с Эстер не чем-то интимным, а лишь обсуждением насущных проблем? Она заслуживала того, чтобы ее любили и лелеяли, особенно учитывая ее прошлое. Несмотря на ее интеллектуальные рассуждения, он понял, что правда заключалась в том, что она боится любви.

— Так есть ли у твоего жениха какие-нибудь недостатки?

Она пожала плечами.

— Временами он может быть немного многословным, но это результат его высокого образования. Он считает, что общество должно быть более осведомлено о многих эрудированных и красноречивых представителях расы, поэтому он склонен говорить без умолку, порой доводя человека до слез, но это неотъемлемая часть того, кто он есть.

— И все же ты хочешь выйти за него замуж.

— Да, Гален. Ни один мужчина не совершенен. Даже ты.

— Туше, мадам, я забыл о твоих коготках.

Она улыбнулась ему.

— Тебе стоило бы помнить о них. Можно подумать, ты моя незамужняя тетя, задающая все эти вопросы.

— Любопытство, малышка, не более того. Прости меня.

— Прощаю, — сказала она. За последнюю неделю борода, покрывавшая его лицо, стала еще гуще. Она почти полностью скрывала следы побоев и придавала ему вид пирата. Би была права. Он действительно был красивым. Затем она спросила:

— Как поживает твоя лодыжка? Не совершить ли нам неспешную прогулку обратно к дому?

Гален не хотел пока отказываться от ее компании, поэтому предложил:

— Как насчет того, чтобы немного посидеть? У меня немного устала лодыжка.

— Здесь, неподалеку, есть скамейка, мы можем посидеть там.

Гален знал, что его лодыжка в гораздо лучшей форме, чем он хотел показать, но решил, что маленькая неправда оправданна, если она позволит ему оставаться рядом с ее смуглой красотой.

Как и обещала Эстер, они подошли к старой, побитой непогодой каменной скамье и сели. Эстер откинула голову назад и посмотрела на прекрасное небо.

— Когда я была маленькой, я просиживала на этой скамейке часами, глядя на облака. Я видела единорогов и орлов, огромные особняки. Однажды я даже увидела самого великого мистера Дугласа. Это было потрясающе.

— А чем еще ты занималась в молодости?

— Для развлечения не очень много. Моя тетя считала, что будет лучше, если я буду учиться, и я согласилась. В конце концов, я была совершенно невежественной, когда переехала жить к ней. Мне пришлось научиться читать и писать. Я до сих пор помню, как гордилась собой в тот день, когда научилась писать Эстер Уайатт без посторонней помощи.

Она повернулась в его сторону.

— Я так хотела ей понравиться. Она приходила ко мне в комнату по ночам, а я спала за своим столом, положив голову на ту или иную книгу, потому что хотела узнать все. Полагаю, во многих отношениях я все еще такая, хотя знаю, что некоторых мужчин интеллект в женщине приводит в замешательство. А тебя?

Гален заглянул в ее искренние глаза и честно ответил:

— Нет, Индиго, меня не… — Желание поднять пальцы и провести по сладкому, как ежевика, изгибу ее губ захлестнуло Галена с такой силой, что он едва сдержался. Чтобы отвлечься, он спросил:

— Ты наверняка занималась девчачьими забавами — играла в куклы, делала куличики из грязи?

Она рассмеялась.

— Куличики из грязи?! Ты хоть представляешь, что бы сделала моя тетя, если бы я вернулась домой вся в речной грязи? Нет, Гален, у меня было несколько кукол, но я никогда в жизни не играла в грязи.

— Тогда пойдем лепить куличики из грязи! — крикнул он, схватив ее за руку. Прежде чем Эстер успела запротестовать, он увлек ее за собой вниз по склону.

Смеясь, она крикнула:

— Но я не хочу лепить куличики из грязи!

Он не замедлил шага и не ослабил хватку на ее руке.

— Гален?! — крикнула она, перекрывая смех. — Ты не можешь заставить меня делать куличики из грязи против моей воли!

Последним словом был смешливый вскрик Эстер, когда она среагировала на то, что Гален подхватил ее на руки. Она прижалась к его широкой груди, обхватив руками за шею. Он посмотрел в ее испуганное лицо и спросил:

— Так что ты там хотела сказать?

Эстер моргнула и подумала, сможет ли она когда-нибудь снова дышать. Из-за того, что в голове у нее все перемешалось, единственное, что она смогла сказать, было:

— Ты снова повредишь лодыжку…

— Я носил птиц, которые весили больше тебя.

Он был так близко, что Эстер впервые в жизни почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Его горячая близость, казалось, прожигала ткань ее блузки.

— Ты должен поставить меня на землю, — сказала она ему голосом гораздо более мягким и сдавленным, чем ей хотелось бы.

— Так ты пойдешь со мной делать куличики из грязи или нет?

Хоть убей, Эстер не могла вымолвить ни слова. Она не могла поверить, как сильно колотилось ее сердце. Она знала, что согласие, несомненно, навсегда изменит ее жизнь, но все же сказала: