— Вообще-то, — подбоченилась девушка, — у меня первый разряд по легкой атлетике… Или ты забыл, как я на физкультуре всегда первая на финиш приходила? Тебя только так обгоняла.

— Да помню, конечно, — многозначительно кивнул я. — Но тут не стадион, и соревноваться придется с матерыми урками. И ставки — не пятерка в дневнике. Сама понимаешь.

— Женщина в тайга нельзя, — поддакивал мне Тулуш. — Беда будет… Женщина дома сидеть, детей титька кормить.

Вера фыркнула.

— Короче, это не обсуждается. Сами детей кормите. Я с вами пойду. Запретить вы мне не можете. У меня свое начальство, — Соколова кивнула на прокурора, который уже помогал строчить рапорт Кулебякину на капоте бобика. Писали там о том, как майор героически задерживал беглых преступников и даже одного подстрелил в схватке.

— Ладно, — сжал я губы. — Пошли. Но при одном условии.

— Каком? — прищурилась Вера.

— Ты слушаешься и подчиняешься старшему группы.

— А кто старший?

— Издеваешься? Я, конечно…

— Ты? Тебе могу и подчиниться, — хохотнула Вера, а я подумал, что она просто не понимает серьезности возникшей ситуации. Или только делает вид, что не понимает? Странная она… моя одноклассница. Я ее пока не раскусил, и от этого мне все больше и больше хочется этим заняться.

Я критически оглядел свою команду. Тулуш в непонятных холщовых штанах, кедах и футболке. Но с собой у него есть штормовка. Вера — в спортивном костюме и модных кроссовках, явно заграничного производства, не для леса, но и не для какого-нибудь комнатного шейпинга, который до нас ещё не дошёл. Я в джинсах и футболке, но с собой есть олимпийка. В принципе, если не придираться, одежда у всех подходящая для лесного марш-броска. Ну я и не собирался сутками там скитаться. Планировал догнать сбежавших за час-полтора. Ну два — максимум.

Вот, кстати, хотел же так проставиться за звание, чтобы все запомнили! Так и получилось. Такое проставление точно никто не забудет. Отдохнули, кстати хорошо, все довольны. Немного испортил общий фон труп в финале мероприятия. Но, как оказалось, это даже нам как плюс в копилку пойдет. Кулебякин из кожи вон лез, чтобы его забрали на повышение в Угледарск. И теперь мой черед ему снова помочь.

Я подвел Мухтара к тому месту, где лежал труп. Дал занюхать ему притоптанную вокруг тела траву. Еще раз внимательно оглядел полянку.

— Ждали они, здеся сидели, прятались, — подтвердил мои предположения Тулуш.

Я и сам уже понял, что не просто так мимо проходили. А притаились в кустах и наблюдали за нами.

— Интересно, зачем?

— Голодные были, — предположила Вера. — Вот и следили, ждали, когда нас меньше будет, чтобы украсть еду. У нас на лбу не написано, что мы из милиции и прокуратуры, думали, гражданские юбилей какой отмечают. А тут Петр Петрович и приложил одного.

— Логично, — кивнул я. — А только на кой хрен они поперлись в Зарыбинск? Откуда они свинтили? Из соседней области? Чего им здесь-то делать? А? Разве что затихариться до лучших времен…

Вера уже хотела выдать версию в ответ на мой вопрос, я видел это по ее глазам, даже рот раскрыла, но потом вдруг будто бы передумала и просто пожала плечами, мол, дураки, не знали, куда идут. В лес подались.

А я уверен, что не дураки они вовсе, и план у них был, если со строгача сумели сбежать. Ну да ладно… Мотивы потом узнаем, а сейчас в путь.

— Ищи, ищи! — скомандовал я Мухтару, и он уверенно потянул меня по тропе, уходящей в глубь леса.

— Не отставайте, — прикрикнул я через плечо, переходя на легкий бег вслед за псом.

Ветки норовили хлестнуть по лицу. Местами приходилось пригибаться и переходить на шаг.

После часового марш-броска по лесу мы остановились передохнуть. Из всех четверых не устал только Мухтар. Он, конечно, свесил язык до земли, но рвался вперед. Тулуш на коротких ногах еле поспевал за нами, но одышки и прочих явных признаков усталости у него не наблюдалось.

Вера, на удивление, оказалась очень выносливой, очевидно, действительно разряд по бегу имеет, только я не помню наверняка. Я немного подвыдохся, хотя и был тренирован. Но одно дело нарезать круги по ровной дорожке стадиона, а совсем другое — нырять под кустами, пересекать овраги и взбираться на пригорки, продираясь по пересеченной местности.

— Странно… — я вглядывался чащу, будто хотел невооружённым глазом разглядеть там притаившихся зэков. — Наша средняя скорость быстрее, скорее всего, чем передвигаются беглецы. Почему мы их еще не нагнали? По моим расчетам, уже должны были… Не атлеты же нам попались, в самом деле. Тубик, курево, разгульный образ жизни — все это не прибавляет выносливости…

— И мы почти догнали, — прошептал Тулуш и ткнул пальцем на поросший березняком пригорок. — Вон они…

— Где? — в голос спросили мы с Верой и стали тщательно вглядываться в указанном направлении.

— Во-он… — тыкал смуглым пальцем Салчак куда-то в чащобу.

— Да блин, ни фига не вижу, — хмурился я. — Ты не ошибся?

— Все… Ушли… — кивал Тулуш. — Спрятались.

— Куда ушли?

— В ту сторону, — показал на запад Салчак. — Скорее всего, к реке пойдут. Там тропы, бежать легче. Они нас увидели. Побежали. Теперь и нам бежать надо.

— Ну так вперед, чего стоим? — скомандовал я.

И мы рванули. Впереди Мухтар, за ним я, потом Вера, замыкал цепочку Тулуш.

Достигнув пригорка, того самого, где, по словам Тулуша укрывались недавно беглецы, Мухтар вдруг зачихал. Затряс мордой и стал лапой водить по носу, будто хотел его почесать.

Я оттянул его в сторону с тропы:

— Что случилось? Ты чего? Пыльцы нанюхался? Август месяц так-то, нет уже, вроде, пыльцы.

— Махорка, — проговорил Тулуш, он как пес встал на четвереньки и стал обнюхивать траву почище Мухтара. — Увидели собаку, табак посыпали. След сбить… Махорка нельзя нюхать.

Я где-то читал, что розыскную собаку табаком со следа не собьешь, но у моего Мухтарчика, судя по всему, очень чувствительное обоняние. И этот табак для него — как красный перец в ноздри. Экспериментировать не буду и проверять на практике — собьешь или не собьешь. Мухтар мой друг, и его здоровье мне дорого. Как, впрочем, и его тонкое обоняние, которое совсем не хочется испортить махоркой.

— Куда они пошли? — я выпрямился, обращаясь к Тулушу.

Тот пригнулся еще ближе к почве. Зачем-то прильнул к ней ухом, будто разговаривал с матушкой Землей. Замер, а потом резко встал и махнул рукой куда-то в сторону.

— Река там. Туда они идти.

— Ты уверен? — недоверчиво переспросила Вера. — Откуда знаешь?

— Тулуш много зверя выследил. Человек тоже зверь. Самый сильный и страшный.

Произнес он это с таким серьезным и глубокомысленным видом, что Вера поежилась, а я тоже ощутил неприятные мурашки на спине. Никто из нас и не подумал спорить. Дело принимало опасный оборот. Зэки теперь знают, что мы за ними идем, и могут подготовиться или устроить засаду.

— Вернись назад, — сказал я Вере. — Видишь, мы не догнали их сразу, а значит, это не дохлые мужички с подорванным здоровьем, как можно было рассчитывать. Судя по всему, крепкие и опасные преступники. Вернись, пока не поздно.

— Ой, Морозов, ты издеваешься? Как я дорогу найду одна в лесу? Я же заблужусь.

Вот чёрт. Однако вслух я ругаться не стал, только коротко пояснил:

— Иди в ту сторону и держись этой тропки. А там покричишь, тебя услышат.

— Нет уж, лучше я с вами пойду, — замотала головой Вера.

Она упрямо смотрела не назад, пытаясь вспомнить пройденный нами путь, а туда, куда показал Тулуш. И мне что-то подсказывало, что дорогу она прекрасно запомнила, и это лишь отговорка.

Но проверить никак нельзя. Что ж… Буду ее прикрывать, если что. Я нащупал наган за поясным ремнем. Рифленые щечки его рукояти приятно и обнадеживающе коснулись ладони.

Добравшись до реки, я первым делом промыл Мухтару нос — надо, чтобы у него нюх ожил после махорки. Конечно, манипуляции были не слишком приятные для друга. Я взял двумя пальцами морду крепко около носа, задрал ее кверху и потихоньку вливал в обе ноздри водички из пригоршни.