Бам!

Ударил я второй раз, уже в живот, надеясь пробить ему дыхалку. Но — что слону дробина.

— Гы-гы… — лыбился тот, замахиваясь на меня.

Делал это не торопясь, будто смаковал. Еще секунда — и его кулак снова полетит мне в морду. Но дожидаться я не стал.

Н-на! — ударил подъемом стопы в уязвимое место баобабу между корней. Тот пискнул удивительно высоким голосом (разве что женские партии петь) и тяжело рухнул, словно срубленное дерево. И теперь уже аплодировали мне.

Эх… Хороший сегодня получился вечер. Насыщенный.

— Вызови наряд милиции, — распорядился я, когда к нам подскочил ошарашенный официант.

А я сидел на поверженном богатыре и надевал ему наручники. Наручники теперь я всегда носил с собой. Привычка ментовская выработалась. Частенько и пистолет брал, но сегодня был без него, за ненадобностью, ведь что может случится в ресторане? Время сейчас спокойное, а люди добрые.

— Убью! — ревел тем временем подо мной баобаб, скрежеща зубами в бессильной злобе.

Задержанного я сдал коллегам, что прибыли на УАЗике очень оперативно. Артищева поблагодарил за смелость. Тот сидел и моргал лишь одним глазом, ко второму была приложена замороженная рыба:

— Возмутительно! — тряс он бородкой. — Какие иногда бывают недалекие граждане. Я ему обрисовал все последствия, однако он не отказался от своего хулиганского плана!

— Просто он не бригадир и не начальник, — успокоил я редактора. — А обычный работяга. И, тем более, уволился сейчас. Вернулся домой с заработков, деньги, как видите, транжирит.

— Вот как? — моргал Артищев. — Тогда все понятно… Ну что же, осечка вышла. А вам спасибо, Александр Александрович, я чувствую себя отомщенным. Ловко вы его по детородному органу ногой ударили. Я думал, он вас раздавит — вон какой огромный.

— Крепкий мужик, — кивнул я. — Но все хорошо закончилось. А за сим предлагаю выдвигаться домой. Время уже позднее, да и вечер, считаю, удался.

Зина с Тулушем сидели рядышком, как воробушки, и о чем-то переговаривались, никого не слушали, были заняты только собой. Алена, едва я сел, схватила меня под руку и так и держала будто боялась, что я снова ввяжусь в какую-нибудь драку.

— Да! — поддержал Артищев. — Хорошо посидели. Официант! Счет, пожалуйста.

— Предлагаю разделить его, — снова попробовал я взять на себя финансовую нагрузку.

Всё-таки весь этот поход в ресторан придумал я.

— Нет, нет, нет! — зачастил собеседник. — Я не пустобрех, я плачу. Это моя благодарность вам.

— Ну, как знаете, — согласился я.

— Я буду вызывать такси, вас куда подвезти? — спросил Артищев.

— Не беспокойтесь, Захар Елизарович, нам тут близко, прогуляемся.

— А где вы живете?

— Я? — я поднял бровь, показывая, что удивлён таким интересом.

— Ну конечно, мне интересно, как и в каких условиях проживают наши доблестные милиционеры.

— В общежитии мясокомбината числюсь.

— В общежитии? — всплеснул руками главред. — Такой уважаемый человек — и в общежитии? Это никуда не годится. Вам непременно нужна квартира.

— Ну, как бы вам сказать, я ведь не женат, квартиры у нас семейным дают, — не слишком громко проговорил я.

— Но вы же целый руководитель уголовного розыска. Давайте я похлопочу, позвоню в жилкомисмию Семену Ивановичу и все улажу.

— Нет, не стоит, — твёрдо отказался я. — Спасибо, конечно, но я привык сам всего добиваться.

— Похвально… Но если передумаете, сообщите, всегда рад помочь.

На лице главреда так и застыло недоумение.

После ресторана я отправился не в общагу, которую упомянул Артищеву, а к Алене. Серый сегодня ушел ночевать к другу, и у нас образовалось продолжение вечера. Вся квартира была в нашем распоряжении.

Тулуш пошел провожать Зину, а редактор укатил-таки на такси. Видимо, Артищев не бедствует. И в ресторане счет оплатил, и на такси разъезжает. Наши люди, как известно, в булочную на такси не ездят, но главред такими установками, очевидно, не увлекался. Ну да ладно, в чужой карман я не лезу.

— Ты видела, как Зина к Тулушу сразу переменилась? — спросил я Алену, когда мы уже лежали на диване в обнимку, играл кассетный магнитофон, мягко лилась песня Адриано Челентано. — Как только он спел в ресторане и стал гвоздем вечера.

— Зина, Зина, — фыркнула Алена. — Опять эта Зина. Забыть ее никак не можешь?

— Ну я для друга стараюсь, он вообще жениться собрался на ней, — мягко улыбнулся я и покрепче прижал к себе Алёну. — Представляешь?

— Вижу, как ты стараешься, весь вечер с этой журналисткой перешептывался.

— Ды ты что? Ревнуешь? — я повернул голову и постарался поймать её взгляд.

— Я видела, как она на тебя глядела, — не признаваясь, продолжила высказывать накипевшее Алёна. — Не отрываясь. Смотри мне, Александр Александрович…

— Чист, как стеклышко, — хохотнул я.

— Ну-ну… помню, как с кадровичкой вы в кабинете совещались. Голенькие. И как Аська на тебя вешалась, а ты и рад был.

— Это в прошлом…

— Да… Жалко Аську, — вздохнула Алена. — Хоть и оторва была, но подруга. Тебя всё хотела отбить.

— Я что тебе? Телок какой-то, чтобы меня на веревочке увести? — притворно возмутился я.

— Телок — не телок, а только ты теперь мой… Понял?

Она вскочила на меня сверху и прищурилась.

— Нет, ты не телок. Ты лев…

Алёна наклонилась и принялась меня целовать. Я обнял ее и, перехватывая инициативу, перевернул на спину.

Поздний вечер пятницы. То же время.

Фигура в штормовке и накинутом на голову капюшоне взошла на крыльцо мясокомбинатовского общежития. Озираясь, человек потянул за ручку двери. Скрипучая дверь на ржавой пружине открылась. Сафрон проскочил внутрь, но капюшон не снял, лишь глубже натянул его на глаза. Блеклая дежурная лампа на потолке еле-еле освещала обшарпанный коридор.

Грицук потоптался на месте, раздумывая, куда же дальше. Пошарил по стене тяжелым взглядом и нашел график дежурства жильцов первого этажа. Поискал нужную фамилию, ведя пальцем по строкам и беззвучно шевеля губами. Остановился на фамилии «Морозов», зло ухмыльнулся, повел пальцем в сторону по строке до следующего столбика, где значились номера комнат.

— Тринадцать, — чуть слышно, с нескрываемым удовлетворением прохрипел он.

Затем посмотрел на соседние строки, ища тех, кто проживает в этой же комнате. Наткнулся на фамилию «Ахметов» и снова ухмыльнулся. Если он там, в комнате, то за компанию и талабайца тоже кончать придется. Но это его ничуть не расстроило, а наоборот. Ведь от каждого убийства он получал ни с чем не сравнимое удовольствие — да и потом, подумал он, на одного чучмека будет скоро меньше. Сафрон ловил себя на мысли, что ему нравится сам процесс. Хочется видеть, как душа покидает тело жертвы. Хотя убивал он только по необходимости, делал это ради результата — но эта задача не была ему противна.

— Эй, мужик, — окликнул кто-то Сафрона сзади, тот даже вздрогнул. — Ты чего встал? Есть закурить, браток?

Сафрон оглянулся, перед ним стоял по-простому, по-домашнему, в трусах, майке и тапках худой субъект с щетиной на чуть опухшей морде, со взглядом хмельным, ищущим приключений.

И как он так незаметно подобрался? Ведь пустой был коридор. Сафрон недоумевал, а потом понял. А не подбирался он, он просто стоял здесь и караулил, кто войдет, чтобы стрельнуть сигарету.

— Кури, — Сафрон приблизился и сделал вид, что полез в карман за пачкой сигарет.

— А ты кто? Из какой комнаты? В гостях, что ль? Я тя не припомню… — допытывался тип в трусах. — Скинь капюшон. Чего морду прячешь? Аль от Васьки скрываешься? Да не боись, не сдам тебя коменде.

— Держи прикурить!

Сафрон ударил кулаком, будто молотом. Коротко и точно. Удар пришелся в скулу, голова мужичка откинулась назад, словно у тряпичной куклы, и он рухнул кулем.

Сафрон вытащил нож, сжал рукоять в побелевших пальцах, борясь с желанием раскромсать ублюдка. Но разум взял верх… Нет, нельзя, рано. Он еще не выполнил то, зачем пришел, ни к чему кипиш поднимать, это только осложнит дело. Море крови, труп посреди коридора, и кто-нибудь обязательно вызовет ментов, а в приоритете сейчас именно ментяра — Морозов. Его нужно ликвидировать. Он — первейшая цель…