В помощь прибыл наряд ОВО на жигуле и с автоматами, но они не высовывались, а встали почему-то поодаль. А участковый и гаишник спрятались за желтым УАЗ-иком дежурки. Водителя не видно, будто его смыло.

Я продолжал ехать потихоньку, оглядывая обстановку. Окно на четвертом этаже распахнуто. Туда все и глазели. Любопытствующих граждан, случайных зевак и бдительных соседей, какие всегда оказываются рядом, случись что, на улице почему-то не было, будто испарились.

Лишь только я остановил машину, как прогремел выстрел, и лобовое стекло наше высыпалось в салон.

— Стреляют! — крикнул Гужевой и тут же мертвым зябликом упал на сиденье, пригибаясь, спрятался от пуль.

— Из машины! — скомандовал я и выскочил наружу, пригнувшись, обежал жигуль и засел за ним.

Выглянул из-за укрытия, рассматривая дом.

Из распахнутого окна торчал ствол охотничьего ружья. Получается, уже перезарядился, гад, и снова держит нас на прицеле.

— Это Жорич палит? — прижимаясь к железному боку «копейки», испуганно спросил Гужевой.

Рядом присел Тулуш.

— Ну а кто же еще? Квартира-то его, — кивнул я на дом. — Нужно найти укрытие понадежнее. У него, похоже, двенадцатый калибр. Прошьет нашего жигулёнка и не подавится. Считаю до трех, и бежим к УАЗу. Готовы?

— Готовы! — кивнули подчиненные одновременно.

— Три! — крикнул я и рванул туда, где стоял милицейский бобик, там нас сложнее достать, да и толщина кузовных деталей у автомобиля понадежнее будет, чем у нашей многострадальной «копейки».

Бах! Это прогремел мне вдогонку выстрел. Теперь ясно, куда подевались зеваки. Тут как на войне палят.

Бежал я зигзагами, и пуля взрыхлила землю сильно в стороне от меня, по бегущей цели с гладкого ствола всё-таки хрен попадешь, на то и был мой расчет. Теперь можно не спешить, это одностволка, и требуется время на перезарядку. Я остановился и глянул на окно. Там маячила фигура, что переломила ружье и спешно вставляла новый патрон. Я даже разглядел дымок из казенного среза ствола, когда выскочила гильза.

— Гужевой! Тулуш! — крикну я. — Бегом! Сюда!

Я специально сделал фальстарт и побежал один. Не хотел рисковать сотрудниками. Себя тоже жалко, но почему-то был уверен, что Жорич промажет, ведь один раз я уже умер, стало быть, в рубашке родился, раз живу снова.

Ваня, наконец, насмелился и рванул ко мне. Мы укрылись за уазиком.

— У-ух!.. думал, хана мне, — пыхтел Иван. — Саныч, он же в тебя чуть не попал! Ты почему так быстро досчитал до трех?

— С математикой туго, в цифрах путаюсь. И потом, чуть не считается, докладывайте обстановку, — кивнул я Казаряну и участковому, что были рядом. ОВОшники спрятались за дворовыми деревьями возле песочницы чуть дальше.

— Жорич взял в заложники какую-то женщину, ту, что пришла к нему. Заперся и стреляет по сотрудникам из окна, — ответил участковый. — К подъезду не подпускает.

— Чего ему надо?

— Непонятно… Требует старшего, переговорить чтобы.

— Ну а дальше? Переговорил кто-нибудь?

— Так нету старших тут, — пожал плечами Казарян. — Вот, Сан Саныч, тебя дождались. Поговори с ним.

Ясно. Никто из прибывших не хотел брать на себя ответственность в такой щекотливой и нестандартной ситуации. Да и рискованно это — с вооруженным бандитом переговоры вести. Их понять можно, первый раз участвуют в освобождении заложника.

— А где Тулуш? — я вспомнил про другого подчиненного.

— Он не выскочил из машины, — со вздохом пробормотал Гужевой. — А вдруг его того? Ох…

— Типун тебе на язык, Ваня! — проворчал я. — Салчака так просто с охотничьей пукалки не убьешь.

Я выглянул из-за уазика и быстро определил, что оказался прав. Тулуш как верткая ящерка уже полз к дому. Его трудно было заметить из окна четвертого этажа, для этого стрелку пришлось бы слишком далеко высунуться в проем и открыться. ОВОшники держали окно на прицеле автоматов, и он это отчетливо видел.

— Что он делает? — выдохнул участковый. — Он все равно не сможет пройти в квартиру. Там заперто.

— А кто сказал, что он через дверь пойдет? — хмыкнул я, наблюдая за «ящеркой».

Тулуш приблизился к дому, вскочил на ноги и из ящерки уже превратился в обезьянку. Стал ловко карабкаться по водосточной трубе наверх. ОВОшники тихо ахнули, ну а мы уже привыкли к нашему новому коллеге, не удивились. Считали, что кедровые орехи именно так и собирают в Сибири — лазая по высоченным кедрам.

— Смотрите! Смотрите! Там акробат! Он лезет по водостоку! — воскликнул какой-то гражданский придурок из-за деревьев позади нас.

Черт! Все-таки зеваки были, просто они прятались по кустам и глазели на действо втайне и немного поодаль.

Человек в окне, конечно, тоже это услышал. Высунулся с ружьем.

— Стреляй! — крикнул я сержанту ОВО, что держал окно на прицеле.

Тот не решался. Не каждый день приходится стрелять в человека. Знал бы он, что это не человек вовсе, а фашист.

Но милиционер не знал и застыл, а его указательный палец замер на спуске.

Твою мать! Все приходится самому!

Я прицелился, но из пистолета хорошо стрелять метров на десять-двадцать. А дальше уже хрен попадешь, да еще и враскоряку из-за крыла машины.

Бах! Бах! Бах! Положил пули в окно. Только бы к соседям не улетели. Послышался звон разбитого стекла, и фигура скрылась в глубине квартиры. Не попал в преступника, но напугал, и то ладно… Самое главное, что в Тулуша он не успел пальнуть, возможно, даже и не заметил его сам. Салчак тем временем вжался в стену за водосточной трубой и замер.

Нужно ломать дверь… Проникать в квартиру. Никаких спецназов сейчас у милиции в распоряжении нет, и нам приходилось справляться своими силами. Я уже начал было прикидывать, как проскочить в подъезд, когда вдруг в окне снова появилась фигура. Вернее — две.

— Помогите! — вскрикнула Виталина Сергеевна, высунувшись в окошке слишком опасно, вот-вот вывалится.

— Не стрелять! — приказал я милиционерам, но никто и не стрелял, все боялись.

А директриса тем временем нависла над подоконником, будто пытается подальше двор разглядеть. Что же она творит, дура⁈ Но в следующую секунду я понял, в чем дело.

— Если вломитесь в хату — я убью ее! — прокричал Жорич, прячась за женщиной и подталкивая ее к распахнутому окну.

Только сейчас я разглядел, что он держал ее за волосы.

— В окно, нахрен, выкину! — орал кладовщик.

Сильно нервничал, дернул, не рассчитав своих сил, за волосы Воблу. Та взвизгнула от боли и попыталась вырваться, но преступник ударил ее по затылку прикладом. Даже мы услышали глухой стук. Загоруйко обмякла, а Жорич втянул ее обратно в квартиру.

— Отпусти ее! — крикнул я. — Эй! Слышь!

Жорич появился в проеме вновь. Но уже не высовывался в открытую, выглянул немного.

— Кто у вас старший? — рявкнул он.

— Я!

— Выйди, поговорим!

Я вышел, а перед этим пистолет заткнул за ремень за спиной.

— Повернись! — скомандовал Жорич.

А он продуманный, падла, сразу видно, что боевой опыт у мужика имеется.

Пришлось отбросить пистолет по земле обратно к машине.

— Все кончено, Жорич! — громко проговорил я, держа руки поднятыми и на виду. — Дом окружен. У тебя — нет шансов. К тому же у нас есть приказ стрелять на поражение, — последнее я приврал, но кто мешает мне на правах старшего отдать такой приказ. — Если хочешь жить, сдавайся… Не усугубляй свое положение.

— Студент⁈ Это ты?.. — вытаращился на меня Силантий. — Ты, что ли, старший у ментов?

— Оружие сложи и выходи с поднятыми руками! — приказал я.

— Хрен вам! — вдруг обозлившись, выкрикнул Жорич. — А теперь послушай меня, мент! Подгони машину к подъезду! Полный бак бензина чтобы был. Сами откатитесь на пятьдесят метров, но чтобы я вас видел. Если кого-то ближе подойдет — директоршу замочу, нахрен! Мне терять нечего, все одно вышка корячится.

— Спокойно, Жорич! Не кипишуй! Если обещаешь отпустить Загоруйко, мы подгоним машину. Ты уедешь, обещаю. Только отпусти женщину.