Мне показалось, что даже слишком старательно, но при этом нежно. Так что захотелось еще занырнуть, чтобы меня снова так порастирали.

— Кровь комсомольская не стынет, — хмыкнул я. — Скинул движок Сафрон, готов поспорить, что лодку он спрятал там ниже по течению.

— Зачем?

— Сделал вид, что ушел на лодке в Михайловск, а сам пешком вернулся в Зарыбинск. Для этого надо было утопить лодку. Такую громадину с тяжеленным «Вихрем» перевернуть одному можно, только если ты силён, как Геракл. Вот он и скинул мотор в реку. Потом на лодке прошел немного на веслах вниз по течению, бесшумно, и там ее или утопил, или на берегу спрятал. Так что Кулебякин ничего нам не испортил. Готов поспорить — к Святоше наш клиент движется. Только теперь один.

— У меня лодка добрая! Староверы делали! — вмешался Ефимыч. — Такая не тонет, даже если перевернуть.

— Значит, на берег ее вытащил, без мотора уже можно ее и одному ворочать, и ветками там завалил. Посмотри в леске, Ефимыч, — махнул я рукой.

Через минут десять и лодку нашли. Я оказался прав. Грицук не смог ее утопить и причалил в камыши. Затащил в заросли и бросил. Если специально ее не искать, то хрен разглядишь. Времени с тех пор прошло более семи часов, с травы брать след бесполезно, да и роса утром была. Поэтому Мухтара применять не стали. Тем более догнать мы уже никого не сможем — уверен, что Сафон уже на подступах к Зарыбинску или уже там.

Обрадованный Ефимыч рассыпался в благодарностях и пригласил нас к себе домой — покормить. Его супруга наварила борща из говяжьей масалыги, покрошила в тарелки чеснок и плюхнула домашней сметаны. Затем порезала помидоры, достала малосольных огурчиков из кадки, прямо с веточками зеленого укропа, выставила на скатерть холодец, горчицу, лук. По кружкам разлила домашний квас из крынки. Ефимыч предлагал самогона, но от него мы отказались перед дорогой. Тулушу еще навели чаю вдобавок. Хозяйка сказала, что по нему сразу видно, что чай он лесной любит.

Салчак выпил и квас, и чай. А до этого умял три порции супа. Он бы и на четвертую замахнулся, но я предусмотрительно забрал у него тарелку, чтобы не лопнул, пока он трескал холодец.

Мухтару положили полную миску говяжьей обрези с хрящиками. Он тоже натрескался от пуза и смотрел на мир глазами добрыми, как у Петра Петровича, когда ему премию от жены удавалось спрятать.

После сытного обеда мы поблагодарили хозяев и отправились в обратный путь. Ефимыч было вызвался нас сопроводить, даже лошадь предлагал, но мы отказались. Там, где мы шли, на лошади не проедешь, сами доберемся.

К вечеру того же дня мы все вчетвером добрались до окраины Зарыбинска. Вера держалась молодцом. Все-таки есть у нее разряд по легкой атлетике, а может, что и покруче.

— Когда мне гостей ждать из твоей конторы? — спросил я ее.

Мы уже вошли в город и, усталые, плюхнулись на лавку автобусной остановки. Я повернулся к Вере и пояснил:

— Опрашивать же меня будут, по факту этого всего.

— Там все по-тихому сделают, — заверила девушка. — На место приедут наши, заберут трупы, оформят, что их ликвидировали во время попытки побега, и замнут. Шум сейчас ни к чему… главное — взять Святошу. Ты поможешь мне, Саша? Это очень важно…

Вера смотрела на меня серьезно и немного просяще. Я уже знал, что она может играть много ролей, но почему-то сейчас хотелось верить в ее искренность.

— Можешь на меня рассчитывать, — хмыкнул я. — Сафрон подался в Зарыбинск, а это моя территория. И потом… повреждение памятника мы так и не раскрыли еще.

— План наш немного пошел не туда… Не получилось по-тихому довести Сафрона до Святоши и взять их обоих тепленькими. Теперь беглый урка может залечь на дно, — вздохнула Вера.

— Если он такой отморозок, как ты рассказывала, то не в его правилах шхериться. Я знаю таких урок. Им подавай денежки и громкие дела. Найдем Сафрона, найдем и Святошу. Ну или наоборот.

— Да, но все должно быть строго конфиденциально.

— Конечно. Официально мы расследуем повреждение памятника. Не более…

— Какой ты умный, Саша… И когда так поднаторел? В школе ты тихоня был. Тебя будто подменили, — с восхищением проговорила Вера.

— Тебя, Соколова, тоже, — парировал я, хотя не помнил ее раньше.

И вообще школу не помнил — а всё-таки вряд ли там эта девчонка была такой вот железной леди. И, видимо, попал в яблочко, потому что Вера улыбнулась и возражать не стала.

Вечер того же дня. Окраина г. Зарыбинска, берег реки.

— Ты меня любишь? — спросила девушка у молодцеватого плечистого парня, что тискал ее на берегу речки. — Юра! Отстань уже! Скажи лучше, что любишь!

— Да люблю, люблю, — пробурчал, хитро прищурившись, парень.

Изловчившись, он пытался залезть девчонке под юбку.

— Ой, Юрка! Не лезь! — хихикала девчонка, вырываясь.

— Блин, Маха! Мы с тобой три месяца гуляем уже! — сокрушенно вздыхал парень.

— Ничего, до свадьбы потерпишь.

— До свадьбы? — изумился Юрка.

— Ну да… а ты чего удумал? Ишь шустрый какой! — возмутилась его возлюбленная.

— Ну-у… а если свадьбы не будет?

— Как не будет? Ты сбежать хочешь? — девушка притопнула ножкой по песку. — Если так, то уж лучше сразу расстанемся… Прямо здесь и сейчас.

— Да ладно, не собрался я сбегать, — парень снова притянул к себе красавицу, обнимал и целовал, пытаясь накрыть ее губы своими. — Но тут как, всякое в жизни бывает!

— Что значит — всякое? Юр! — вырвалась девушка и на этот раз всерьёз отстранилась. — У нас не может быть всякое. Так ведь? Мы о чем с тобой мечтали, забыл? Ну что молчишь, глаза пучишь? Сказать нечего?

Парень действительно жутко выпучил глаза, захрипел. Но вовсе не от неудобного разговора. В сумерках девушка не заметила, что лицо ее кавалера перекосила гримаса смерти. Юрка беззвучно шевелил губами, будто прощался с жизнью, и оседал. Сначала медленно, но в какой-то момент будто переломился и резко рухнул на прибрежный песок. Упал лицом вниз.

Девушка вскрикнула и отскочила назад, только теперь заметив, что в спине парня под левой лопаткой торчал нож. Воткнут он был по самую рукоять. Клинок достал до сердца прямо через спину.

Маша дико завизжала, а за телом Юры на фоне луны вырисовался силуэт незнакомца в робе и грубых сапогах. Лица не видно, но на губах угадывалась беззвучная ухмылка.

Девушка оцепенела. Сил нет ни кричать, ни бежать. Ватные ноги не слушались. Она вяло повернулась в сторону города и попыталась броситься прочь, но запуталась в собственной юбке. Упала на песок, а незнакомец коршуном накинулся на нее и стал душить.

И тут инстинкт самосохранения, наконец, сработал. Запустил силы, и голос появился.

— Помогите! — закричала девушка.

Откуда-то выскочила собака. Небольшая дворняга с хвостом завитушкой. Она облаяла незнакомца и девушку и проскакала дальше — для нее это была всего лишь игра.

Но нападавший дернулся и отпустил жертву. Он испуганно поджал ноги и прикрыл голову руками.

— Ненавижу, — процедил он…

Он судорожно стал шарить по земле в поисках камня.

— Убью! Убью! — бормотал, ища взглядом не свою жертву, а пса.

Потом сообразил, что есть оружие получше камня. Подскочил к трупу и вытащил у него из спины окровавленный нож. Встал в угрожающую стойку и огляделся в поисках псины. Собаки и след простыл. Только сейчас до Сафрона дошло, что и девушка убежала.

— Вот сучка! — зло процедил Грицук и принялся сдергивать с парня одежду.

Свою робу скинул тоже, замотал ее узлом вокруг так и не пригодившегося камня и зашвырнул подальше в реку. На себя нацепил спортивный костюм убитого. Удовлетворённо хмыкнул — кофта у трупа была повязана на поясе и от ножа и крови не пострадала. Чего нельзя было сказать о футболке. Она была в крови и с дырой на спине. Пришлось надевать олимпийку на голое тело и застегивать ее под горлышко.

Кирзачи он тоже утопил в реке, набив их камнями. Сменил их на кеды убитого. Нож хорошенько прополоскал от крови в воде, сунул его за пояс, под кофту, и зашагал в сторону города.