Значит, и Максим Евгеньевич с Виталием Ивановичем здесь. Чего же тогда такие проблемы у нас были с обеспечением? Всё больше удивляюсь порядку организации этой командировки.

На следующий день задача снялась с самого утра. Причин мне никто не называл. Да и не должен я их знать. Будет команда на вылет, тогда и полетим. Больше всех, конечно, расстроился Петруха.

Не появилось задачи и через два, три и четыре дня. Мы только поднимались в воздух, летали в безопасном районе и выполняли посадку. В принципе, надо именно с таких вылетов и начинать работу по «обкатке» техники.

Нужно посмотреть, как себя ведёт вертолёт в условиях высоких температур. Как работает оптико-электронная прицельная система. Проверили даже работу очков ночного ви́дения в полёте над пустыней. Осталось только дождаться возможности применить весь комплекс вооружения.

Все дни я продолжал слушать от Петрухи, как он хочет быстрее в бой. Ему не терпелось себя проявить в «деле». Все разговоры старлея были только о его первом по-настоящему боевом вылете. Я как мог, сдерживал его пыл. Но к концу недели Пётр Казаков меня достал окончательно.

Мы шли со столовой, и его очередной вопрос меня просто выбил из равновесия.

— Саныч, а как думаешь, наградят нас за командировку? Тебе орден Красного Знамени, а нам с Лёхой — Красную Звезду…

Я остановился, уворачиваясь от порыва ветра, нёсшего в мою сторону пыль.

— Петруха — голова и два уха! Медаль за борьбу с Сомалийскими пиратами тебе дадут, а мне орден за то же самое. На этом и закончатся «плюшки».

— А кто такие сомалийские пираты? — удивился Казаков.

Я и забыл, что этот феномен ещё не проявился должным образом в этом времени.

— Это шутка. Ты сюда за орденами приехал или приказ выполнять? — спросил я.

— Приказ, конечно, — выдохнул Петя.

— Вот и не забывай об этом. Будут тебе и ордена, и медали, но чуть позже. Сначала работа, Петруха! — похлопал я его по плечу, и мы продолжили путь в наш модуль.

Рядом со входом в наше жилище сидел Виталий Иванович. Довольный, в солнцезащитных очках и расстёгнутой рубашке.

— Отчего вы такой счастливый, коллега? Рады солнцу? — поинтересовался я у Виталия, пожимая ему руку.

— Эх! А счастлив тот, кто на рассвете сумел однажды осознать, что жив, здоров. Что солнце светит…

— И будет новый день опять! А вы знаете рубаи Омара Хайяма, — заметил я.

— Для цитат его творчество подходит лучше всего. Казанов Виталий Иванович, — представился КГБшник Петрухе и поздоровался с ним.

В течение нескольких минут мы пообщались с Казановым. Он объяснил, что сейчас должен приехать Максим Евгеньевич и мы обсудим завтрашний вылет. Похоже, что не только мы заинтересованы в перехвате этого каравана.

— Он настолько важен? — спросил я у Виталия.

— Для нас — нет. Зато для одного «не товарища», действующего со своей бандой в провинции Гильменд, караван нужен как «воздух».

Я слышал, что в эти годы один из лидеров духов в этой провинции издал даже фетву с легализацией выращивания мака. Похоже, что борьба с наркотрафиком началась по полной.

К модулю подъехал УАЗ, в котором сидели Евич и Щетов. А вот Максима Евгеньевича в машине не оказалось.

— Виталий, а мы уже всё обсудили. Вот вам автомобиль. Начальник ваш передал, что вы можете ехать.

Казанов на секунду задумался, а потом молча кивнул.

— Что ж, тогда не буду вам мешать отдыхать, — попрощался он с нами и пошёл к УАЗу.

На часах уже было почти 19.00. Евич предупредил, что подъём будет рано. Как и у всех лётчиков отдельной эскадрильи. Прежде чем зайти в модуль, я встретился взглядом ещё кое с кем.

По запылённой дорожке между модулями шла в сторону медицинского пункта Антонина. Она приветливо мне помахала, а я не отказал ей во взаимном проявлении внимания.

— Александр, добрый вечер! А можно вас на минуту? — позвала меня Антонина.

Естественно, что такой жест заметили и мои коллеги.

— Могу предложить вам конфет. Попьёте чай с дамой. Или чего покрепче? — улыбнулся Щетов.

Ну началось! Девушка мне помахала, а все расценили, как будто на интимное свидание пригласила.

— Захар, не жадничай. И то и другое нужно, — посмеялся Андрей Вячеславович.

— Если вы настаиваете, то тогда конфеты, — ответил я.

Крикнул Тосе, чтобы она меня подождала. В это время Щетов пошёл в комнату. Не знаю, что какие конфеты он там ищет, но прошло уже несколько минут. Антонина уже заждалась на солнце меня ждать. Это мы под козырьком в тени спрятались.

Щетов вернулся с коробкой конфет «Птичье молоко».

— Сан Саныч, если что мы дверь закрывать не будем, — подмигнул мне Евич, когда я начал отходить от модуля.

Все коллеги посмеялись, а я показал им сжатый кулак.

— Удачи! — крикнул мне Петруха.

Подойдя к Тосе, я с ней поздоровался и предложил проводить её в медпункт и попить чай.

— Я ж не для этого тебя звала.

Интересно, а для чего тогда? Раньше бы она первой бежала ко мне с очередным вопросом о здоровье или настроении. Чай попить точно не отказалась, как и я сейчас.

— А для чего?

Тося слегка сжалась и согласилась пройтись вдвоём до медпункта.

— Как бы для этого, но… и не для этого. С Кандагара Ми-8 — «почтовик» прилетел. Экипаж у меня медконтроль прошёл и кое-какие посылки оставил. Так вот, там и для тебя передачка. Думаю, ты обрадуешься.

Интересно как получается! Я в Афганистане чуть больше недели, а мне уже передачки присылают. Теряюсь в догадках, кто именно.

— Пойдём, раз такое дело. И чай попьём, — ответил я.

Тося промолчала и до самого кабинета не проронила и слова. Войдя в смотровую, я ждал приглашения к столу.

— Сейчас отдам, — полезла Антонина в стол.

Я положил коробку конфет и внимательно следил, как Тося смущённо перебирает бумаги. Надёжно спрятала мою посылку.

— Вот! — протянула мне девушка запечатанный конверт.

На нём была моя фамилия. А отправитель… Кристина. Правда, писала она с адреса родителей в Москве. И, похоже, что письмо не отправлялось обычной почтой. Из рук в руки передали, чтоб доставить быстрее.

— Спасибо. Так что…

— Мне работать надо. А за конфеты спасибо. Не стоило, — мило улыбнулась Тося, всем видом показывая, что мне надо выйти.

Вот облом! А ведь я реально чай хотел попить. Никакого намёка на интимную связь.

— Хорошо. Спасибо за письмо. До завтра! — ответил я и вышел из кабинета.

Похоже, что настойчивость и назойливость теперь не являются отличительными чертами Антонины. Выйдя из медпункта, я присел на скамейку и начал читать письмо.

От него приятно пахло духами Крис, а в левом верхнем углу был след от её губ. Само письмо было написано в лучших традициях «фронтовых весточек».

— Мой родной, я рядом с тобой. Знаю, что ты в сотнях километров от меня, выполняешь свой долг. Долг настоящего мужчины…

Приятно читать, когда тебя ждут и так сильно любят. А ещё, хорошо что Кристина поняла, насколько её слова о медалях были неправильны.

— Каждая награда, которую получил ты и мой отец — это пот и кровь, грязь и ужасы войны. Но это и доблесть, храбрость, мужество, присуще вам — защитникам Родины. И когда я смотрю на твой парадный китель, мне хочется плакать от гордости за моего любимого…

Ну и напоследок, Кристина написала ещё несколько прелестных строк.

— Я с тобой — с каждой каплей дождя на моём окне. С каждым лучом солнца, который меня будит по утрам. С каждым порывом ветра, который приносит мне прохладу. Возвращайся скорее, — прочитал я вслух.

Пару минут ещё смотрел на письмо, а потом свернул его и убрал в карман. После таких весточек, домой вдвойне хочется побыстрее.

На следующее утро мы выдвинулись в полной экипировке на стоянку. Температура, кажется, росла с каждой минутой. Пускай на часах и 5.00, но воздух постепенно раскаляется. Пыль, осевшая на поверхности аэродромных плит К-1Д поднимается с каждым шагом, добираясь до самых ноздрей. Только и успеваешь чихать.