— Почему потратил? Я его снял и принёс. Вот он, в упаковке…

Тут-то ботинок в Кешу и полетел. При чём не один.

Наступил день отлёта в Баграм. Именно сегодня Енотаев с нами летит последний вылет в Афганистане. Как он сказал, на аэродроме посадки нас уже будет встречать новый комэска, с которым он нас и познакомит.

Пока Ефим Петрович не признавался, кто он. Думаю Енотаев и сам не знает, поскольку даже слухов не ходило, кого нам отправят.

Утром на стоянке все построились для проведения церемонии. Несмотря на столь грустный повод, небо над Джелалабадом было таким же голубым, как и всегда. Жара, слабый ветерок и запахи эвкалипта вперемежку с керосином. Аромат, который из памяти не стереть.

Рядом с нами стояли бойцы отряда Сопина. Они рассказали, что на всех погибших долго искали парадную форму, чтобы отправить домой.

— Утром простились. Положили на БМП, прошлись, попрощались и вот сюда привезли, — выдохнул лейтенант, который стоял рядом со мной.

Это был тот самый авианаводчик Торос. Смотрю на него и ни одной царапины не вижу. Заговорённый!

— Становись! Равняйсь! Смирно! — скомандовал командир местного вертолётного полка.

На полосе гудели несколько вертолётов, готовившихся взлетать. Чуть дальше от нас стоял с открытой рампой Ан-12. Он уже был готов принять на борт тех, кого он сегодня отвезёт домой.

— Головные уборы снять, — прозвучала команда, когда перед строем проехали несколько БТР-70 с закрытыми деревянными гробами.

На каждом написано звание и фамилия. Рядом идут хромающий на одну ногу, с перебинтованной рукой Сопин и Тростин.

Под гул винтов и отстрел одиночных ловушек, погибших погрузили в «чёрный тюльпан» — так неофициально называют самолёт Ан-12.

Ещё не написал своей знаменитой песни об этом самолёте Александ Розенбаум. Всматриваюсь в лица членов экипажа Ан-12 и понимаю, что они действительно проклинают эту работу — везти на Родину героев.

Только после взлёта самолёта с «грузом 200», мы начали подготовку к вылету. Попрощавшись с местным полком, заняли свои места в кабинах и начали запускаться.

Весь полёт проходил в молчаливой обстановке. Кеша не вспоминал о сорвавшейся ночи с девушкой. Зато иногда напоминал сам себе, что мы только что увидели.

— Командир, много погибло парней. Могло быть меньше потерь? — спросил Петров по внутренней связи, когда мы пролетали траверз Кабула.

— Сейчас уже не важно. История не терпит сослагательных наклонений. Наша задача — чтобы жертв было меньше, а лучше вовсе не было.

— Значит, будем снова искать Масуда? — встрепенулся Кеша.

— Найдём и покараем, — ответил за меня Валера Носов, летевший с нами на борту.

Приземлились в Баграме штатно. Правда в эфире руководитель полётами торопил нас следовать на стоянку и выключаться.

— 302й, ждут вас на построении.

— Понял вас, Окаб. Спасибо за управление, — ответил я, как только освободили полосу.

На стоянке долго не возились, а сразу пошли строиться. Благо идти было недалеко. Весь свободный личный состав эскадрильи стоял рядом с КДП и ждал появления Енотаева с новым комэска.

Но появились перед нами заместитель командующего ВВС армии, Енотаев и Баев.

— Кхм! Здравствуйте, товарищи! — поздоровался со строем замкомандующего после доклада Ефима Петровича.

— Здравия желаем, товарищ полковник! — ответили все в унисон.

— Вольно! Рад, что большая часть в строю. Все вы знаете, что Ефим Петрович убывает в Союз по решению командования армии. Я благодарен ему за проделанную работу. Он создал лучшее и самое эффективное вертолётное подразделение в Афганистане.

Какие слова! Ну, радует, что к Енотаеву отнеслись с уважением.

— Теперь о главном. Я хочу представить вам вашего нового командира эскадрильи. Прошу вас, — подозвал он к себе Баева.

— Ёптить! Приплыли! — не удержался и воскликнул Кислицын.

Да уж! Ну и дела!

Яркое солнце над Баграмским аэродромом продолжало ослеплять. Пот медленно стекал по спине, щекоча каждый нерв.

На лётном поле в одно мгновение стало тихо. Нарушали эту тишину только шелест советского флага на крыше КДП и едва слышимые ругательства Баги. Они не поддавались переводу, но негодование моего коллеги понять можно.

— Подполковник Баев Кузьма Иванович. Ранее занимал должность начальника службы безопасности полётов ВВС армии. Узнав, что 363я эскадрилья остаётся без командира, согласился возглавить подразделение, — представил Баева заместитель командующего ВВС.

— По личной просьбе командующего армией, — тихо добавил Баев.

На его лице читалась неприязнь к личному составу эскадрильи. Как и на лицах моих однополчан. Бывший начбез был в новом голубом комбинезоне, на голове фуражка, кокарда на которой поблёскивала на солнце. На ногах начищенные до блеска лётные ботинки. Больше всего бесила чёрная папка подмышкой. Будто перед нами следователь, а не командир.

Ох и сложно будет Кузьме Ивановичу!

— Да. Личная просьба командующего армией! Это вам серьёзный поступок. Нормальный… то есть, не каждый человек способен на такое, — оговорился полковник.

Замкомандующего отошёл ближе к Енотаеву с Баевым. В строю же начались разговоры, как так вышло, что Кузьма Иванович был назначен на нижестоящую должность? Ведь мы даже не полк. Хоть у нас и большое число вертолётов, но статус наш ниже, чем того же полка в Джелалабаде или смешанного полка в Кабуле.

— Будем теперь эффективно использовать время для исписания тетрадок, — сказал за спиной Кеша.

— Отставить панику. Пока мы ещё даже не познакомились. Верно, Сергей Владимирович? — шепнул я Кислицыну.

Тот улыбнулся. У него уже явно созрел план, как «распить рюмку мира» с Кузьмой Ивановичем.

Заместитель командующего произнёс ещё несколько слов в адрес нашего подразделения и отправился в сопровождении Баева к самолёту. Как бы Кузьма Иванович не улетел бы с ним.

— А чего все приуныли? — улыбнулся Енотаев.

— Нам командира нового прислали. Не знаем как относиться, — сказал из строя Мага.

— Гураев, если хочешь, я тебе объясню лично? Или может все хотят услышать? — громко произнёс Ефим Петрович.

Все промолчали, а по лицу Енотаева проскользнула эмоция разочарования.

— Вы служите стране. Не Баеву или командующему! И тот, кто это не понимает, мой враг. Доходчиво объяснил, мужики⁈ — спросил Ефим Петрович.

— Так точно! — громогласно ответил весь строй.

Енотаев кивнул и выровнялся перед нами. Он объяснил, что в течение часа должен будет убыть из Афганистана. Дела и должность Баеву придётся принимать у его заместителя.

— Для меня было честью идти с вами в бой. До свидания, товарищи! — вытянулся Ефим Петрович и приложил руку к голове.

Громкий ответ заставил вновь обернуться зама командующего и Баева. Енотаев ушёл к своему жилищу, а мы разошлись по стоянке. Нужно было забрать вещи и проверить технику.

После таких проводов настроение у многих упало. Отошёл на второй план и тот факт, что за столь сложную операцию никого не наградят. Замкомандующего ВВС армии этот момент и вовсе обошёл стороной, выступая перед нами.

По прибытии в палатку, я проверил состояние кровати и оставленной части вещей.

Вещевой мешок целый. Его мне дал муж продавщицы Галины Петровны в Соколовке. Элементы гражданской одежды стоило бы простирнуть. Документация в лице тетради подготовки к полётам, лётной книжки и справочных данных на месте.

— Сань, да убери ты их. Нескоро понадобятся, — сказал Бага, развешивающий вещи на дужку кровати.

— Сомневаюсь. Я только недавно забрал тетрадь свою у него. Он её аж в Джелалабад с собой привёз, — возмутился Кеша.

Многие тоже начали припоминать вопросы и претензии Баева во время его проверки подразделения. Единственный, кто не переживал — Кислицын. Он готовился к совещанию.

— Так, возьму финиковый и «лимончело». Может ему послабее что-то нужно, — сказал Сергей Владимирович.