Через два дня прибыл и новый командир эскадрильи. В этот раз не было построения, торжественной речи заместителя командующего ВВС армии и громких слов. Вечернее собрание прошло, как и при Баеве, в классе предполётных указаний.

Все расселись по местам и приготовились слушать Кислицына. Замполит довёл порядок работы на завтрашний день и перешёл к обсуждению насущных вопросов.

— Полёты — это всё хорошо, но нам нужно думать что-то с обустройством бани и двух наших модулей. На следующей неделе переезжаем, — объявил Сергей Владимирович.

Тут же определилась инициативная группа, которая займётся сооружением новой бани. К ним в помощь будут назначаться каждый день свободные от вылетов офицеры. То же самое и с переездом в модули.

— Сергей Владимирович, а что с Васюлевичем? Есть информация? — спросил я.

Тут же класс затих. Тема важная, пускай и нет возможности её всё время обсуждать.

— Сан Саныч, там не всё так просто. Он жив. По данным агентуры, его держат на обмен. Весной, если вы помните, разведчики взяли какого-то духа. Как оказалось, он очень важен для Шах Масуда.

Один из моих лётчиков Залитис не дал продолжить Кислицыну и начал задавать вопросы.

— Так почему его не отдать? Я бы за нашего парня и сотню бы не пожалел. Их вон сколько, как…

— Не торопись! — остановил Сергей Владимирович эмоциональный порыв Юриса. — Этот «крутой душман» находится у ХАДовцев. Там у них начальник какой-то Наджибулла. Парень серьёзный, но на контакт идёт. Он предложил на обмен 10 человек за одного Ваню, но душманы в отказ идут. Ещё и угрожают, что… ладно. Там много чем угрожают. Но я в Васюлевича верю. Он — советский офицер! Родом с Донбасса! Из семьи шахтёров, а они парни крепкие.

Кислицын как раз закончил говорить, и в класс открылась дверь. На пороге появился невысокого роста мужчина с прилизанными тёмными волосами.

В руках парашютная сумка, а сам он одет в песочный комбинезон и подмышкой держал фуражку.

— Добрый вечер! Подполковник Абрамов. Ваш новый командир эскадрильи, — улыбнувшись, сказал офицер.

Тут же в классе все поднялись на ноги, но Абрамов замахал руками.

— Не-не-не! Сидим и слушаем, майора Кислицына. Сергей Владимирович, верно? — спросил у замполита Абрамов, подойдя к нему и пожав руку.

— Так точно, товарищ подполковник. Рады вам как себе! — посмеялся Кислицын.

— Вы не ждали, а я припёрся, как говорится, — заулыбался Абрамов.

Чувство юмора у нового комэска есть. Посмотрим теперь на остальные качества в процессе работы.

— Ну-с, предлагаю познакомиться ближе. Подполковник Абрамов Вадим Петрович. Лётчик 1го класса. Направлен к вам из Центра Армейской авиации в городе Торске. Имею допуск на Ми-8, Ми-24, Ми-6 и Ка-25. В общем, летал и над сушей, и над морем. А также в Анголе. Теперь вот и в горах полетаю.

Послужной список неплохой у Абрамова. Да и с виду улыбается и приветлив. Я уже вижу, как они с Кислицыным о чём-то договариваются. Может размышляют, что делать после совещания.

Абрамов произнёс ещё несколько приветственных слов и обозначил некоторые задачи на завтра.

— По мере возможности пообщаюсь с каждым из вас. Начну с командного состава, а затем вниз по иерархии. Наслышан, что есть в эскадрилье потери и убывшие на лечение лётчики. Что-то здесь говорить сложно. Пускай мы здесь выполняем интернациональный долг, но это война. И другого слова в словаре я не нахожу нашей миссии в Афганистане.

Спустя пару минут, мы вышли из кабинета и начали грузиться в «шишигу», чтобы уехать с аэродрома. Новый комэска уехал на УАЗе. Кислицына же ещё не было. Ему нужно было позвонить в штаб дивизии и что-то уточнить. Его-то мы и ждали.

— Саныч, ну как тебе комэска? Вроде ничего. Не хуже Енотаева, — улыбался Кеша, сидевший рядом со мной в кузове ГАЗ-66.

— Но и не лучше. Пока что, — сделал вывод Юрис.

Я кивнул и нагнулся к Залитису, который сидел напротив меня.

— Ты в порядке? На собрании эмоционально с Кислицыным разговаривал? — уточнил я у него.

— Всё хорошо. За Ваню переживаю. Мы ж с ним в Германии соседи по лестничной площадке. Семьями дружим. Не представляю себе, если придётся его везти домой…

— Он живой. Мы это знаем и его делом уже занимаются.

— Ага! Саныч, только вот не надо сейчас про «своих не бросаем». Я бы вообще взял бы и спалил ко всем чертям этот Панджшер с его кишлаками и городами.

— И чтобы это изменило?

— Я бы успокоился, — ответил Юрис.

Закончить разговор я не успел, поскольку появился Кислицын и подозвал к себе.

— Сейчас едем в жилой городок, а потом в штаб. На какую-то беседу меня и тебя просят.

Через полчаса мы приехали с Сергеем Владимировичем к входу в штаб. Перед зданием стояло несколько автомобилей с вооружённой охраной. В столь поздний час видеть столько людей рядом со штабом неожиданно.

По тёмному коридору шли быстро. Кислицын то и дело подгонял, говоря об ускорении.

В кабинетах уже не горел свет и не было слышно звуков печатной машинки. В коридоре встретили пару солдат с большими кипами бумаг, но никого из командования 109й дивизии не было.

Перед входом в кабинет мы столкнулись Семёном Рогаткиным, который выглядел весьма растерянно. Когда только его успели перехватить, трудно сказать. На вечернем собрании его не было.

— Что там? — спросил Кислицын.

— Напряжённо, но он адекватный. Даже руку пожал, — выдавил из себя улыбку Семён.

Мне уже надоело быть в неведении. Двое моих однополчан в курсе, а я тут будто в кроличью нору сейчас буду падать.

— Вы мне расскажете, в чём дело? — уточнил я.

Кислицын постучал в дверь и спросил разрешения войти. Я переступил порог следом.

В кабинете был приглушённый свет, который падал с настольной лампы. Но и с её помощью можно было понять, кто сидит за столом.

— Проходите, майор и лейтенант. Я вас уже жду.

У стены сидели командир дивизии Кувалдин и заместитель командующего армией. Возник рациональный вопрос: кто же тогда в центре стола сидит, раз заместитель командующего в стороне?

По одежде было сложно определить звание сидящего за столом. Он был одет в лётный комбинезон. На столе лежала фуражка, но развёрнута к нам задней частью.

Кислицын вытянулся в струнку и начал докладывать.

— Товарищ маршал авиации, майор Кислицын и лейтенант Клюковкин по вашему приказанию прибыли, — произнёс Сергей Владимирович.

Судя по всему, в Баграм приехал тесть Баева.

В предыдущей жизни я видел маршалов только на картинках и периодически в кино. А вживую мне они никогда не попадались. Тут же передо мной стоит настоящий маршал авиации. По взгляду не скажешь, что суров. Скорее, он похож на доброго дедушку.

— Присаживайтесь, — показал он на два стула перед столом.

Кислицын и я медленно сели. Пока что напряжённой обстановка не выглядела. В кабинете было тихо. Беззвучие нарушалось шуршанием листов, которые переворачивал в лётной книжке маршал. Периодически вздрагивал холодильник «Минск» и кашлял заместитель командующего армией.

— Если вы меня не знаете, то представлюсь. Маршал авиации Рогов Иван Иванович. Занимаю должность заместителя главнокомандующего ВВС СССР по боевой подготовке. Я имею непосредственное отношение к вашему бывшему командиру эскадрильи Баеву.

Маршал выглядел уставшим и при нашем появлении широко зевнул, прикрывая рот. Рядом с ним лежала папка с документами и стояла маленькая коробка, на которой была написана фамилия Баев. Видимо, это личные вещи Кузьмы Ивановича.

— Майор, как охарактеризуете погибшего подполковника Баева? Я слышал, что вы хотели поднять какой-то вопрос на партсобрании, касаемый Кузьмы Ивановича.

Хорошо подготовился к разговору маршал! Кислицын только «заикался» про партсобрание по поводу коммуниста Баева, но никаких поползновений в этом направлении не было. Либо я уже не застал подготовку к данному мероприятию.

— Товарищ маршал авиации, подполковник Баев, как член КПСС был обязан служить примером коммунистического отношения к труду и выполнения общественного долга. Он должен был твёрдо и неуклонно проводить в жизнь решения партии…