— Съезжу, поговорю и окунусь, — ответил я и зашагал к машине.

За мной шёл Юрис, которому один из инженеров передал информацию тоже прибыть к Абрамову.

— Удивлён. Не знаешь, меня зачем позвал? — спросил Залитис, растерянно посмотрев на меня.

Так и хотелось ему ответить, что за столько лет службы меня может удивить только отсутствие маразма в этой самой армии.

— Я вообще бы не обсуждал подобного рода приказы. Проще прийти, сделать дело и уйти.

Машина УАЗ забрала нас и отвезла прямиком на КДП. Здесь, в душном классе подготовки к полётам, подполковник Абрамов быстро шелестел бумагами.

— О, Клюковкин и Залитис! Проходите, товарищи, — громко сказал Вадим Петрович.

Рассевшись перед командиром, мы приготовились его слушать.

— Сан Саныч, ты у нас без второго класса. Послужной список не такой уж внушительный. И тут повышение. Я что-то о тебе не знаю?

При этом подполковник был рад этому факту. Совсем странно себя ведёт.

— Нет. Всё у вас написано.

— Тогда ты меня поймёшь. Сдай дела Залитису. Командиром звена временно назначаю Юриса.

Вот лучше бы я в баню пошёл!

Я молча смотрел на командира эскадрильи, ожидая каких-то новых указаний или вопросов по поиску Вани Васюлевича. Почему-то от решения комэска о смене командира звена мне было «ни холодно ни жарко».

Я и так не был официально назначен на должность, а лишь исполнял обязанности до прибытия кого-то на это место. И этого «заменщика» нашли среди лётчиков моей эскадрильи.

— Вы ничего не скажете, Сан Саныч? — спросил у меня Абрамов.

— Так точно, товарищ подполковник! Есть передать дела Залитису, — ответил я.

Видимо, Вадим Петрович ждал чего-то другого. Не могу представить чего, но я бы никогда не возмущался после подобных решений.

Да, я пару месяцев уже руковожу ребятами. Участвовал с ними в двух крупных операциях. Считаю, что проявили мы себя достойно.

Конечно, была надежда, что меня повысят в должности. Но уж слишком мало времени прошло с преображения Сашки Клюковкина. Так что повременим с повышением.

— Товарищу Залитису уже пора расти, как я посмотрю. По службе нареканий нет. Да и с предыдущим командиром звена, как я слышал, вы вместе в Германии служили, верно?

— Вадим Петрович, всё верно. Я ещё и с Васюлевичем… — Юрис недоговорил, поскольку его остановил Абрамов.

— Это сейчас к делу не относится. Да, наш боевой товарищ в плену, но этим делом занимаются. Я постоянно на связи с представителями штаба дивизии и ВВС армии…

Ну и дальше началась стандартная песня про «дело ведут лучшие сотрудники» и «если надо, дойду до главного». Единственное, в чём я согласен с Абрамовым так это в его оценке службы Юриса.

Опыта у Залитиса больше, чем у меня. Тем более что он получит 2й лётный класс к концу года. Так что выбор командира звена очевиден.

— Вам, Залитис, нужно сейчас думать над подготовкой личной состава, продвижению по программам курса боевой подготовки. И всё на своём опыте и профессионализме.

— Товарищ подполковник, ну мы с Сан Санычем потихоньку тоже продвигались. Хоть и предыдущий командир эскадрильи не поддерживал его начинания, — добавил Юрис.

Льстит мне, что Залитис меня показывает с хорошей стороны. Но не вижу я, что товарищ подполковник рад этому.

— Я поддерживаю. Так что ты теперь можешь планировать контрольные и тренировочные полёты. У тебя, Юрис, второй класс будет, но надо ещё людей подготовить. Не забывать о новой тактике.

Залитис приготовился ещё что-то рассказать комэска. Спасибо, конечно, но пока что Юрис только злит этим Абрамова.

— Вадим Петрович, так мы с лейтенантом Клюковкиным много чего разработали! У меня всё записано…

Тут подполковник и устал слушать похвалы в мой адрес.

— Так, стоп! Я всё понял. Залитис, принимайте командование и оставьте нас с Клюковкиным наедине.

— Есть, — сказал Юрис, встал со стула и вышел из класса.

Абрамов дождался, пока дверь захлопнется, и повернулся ко мне. Улыбка, с которой он смотрел на меня, была совсем неискренней.

— Наделали вы дел, Сан Саныч. Выходит, что вы уникум, профессионал, храбрец и… ловелас, верно?

— С трудом представляю, как вы определили, что я — ловелас?

Хотя, если он с Центра Армейской авиации, ему мог рассказать про меня и полковник Медведев. Но в такое стечение обстоятельств верится с трудом. Делать командиру Центра больше нечего.

— У меня свои источники. Я с вами только второй раз вижусь, и вы мне уже не нравитесь. У вас какие-то дела с разведчиками, особистами, приезжими людьми. А ещё вы способны написать рапорт на командира эскадрильи. Что я не прав?

Почти всё верно изложил Абрамов. Похоже, в ряде моих характеристик он забыл выразить мнение, что я ещё и стукач. Зря он так обо мне думает.

— Способен. И мой рапорт касался исключительно преступных деяний командира. Или я не прав?

Абрамов вновь улыбнулся. Вот и пойми, он доволен или это злобный оскал такой?

— Характерный вы парень! Но чего у вас не отнять, так это светлый ум. Понаблюдаю за вами. Не забывайте, куда вы собираетесь после Афганистана. Я ведь имею к Торску непосредственное отношение, — подмигнул мне подполковник.

Дешёвый шантаж. Как будто если не попаду служить в Торск, жизнь для меня закончится. В Соколовке тоже можно и жить, и семью создавать, и звания получать.

— Согласись со мной, Сан Саныч. Не нужна тебе эта должность командира звена. Если какие мысли появятся, ты лучше ко мне подходи. Обсудим, рассчитаем, запишем. Не стесняйся, я не кусаюсь, — посмеялся Абрамов.

Ну вот теперь «дебет с кредитом» сошёлся! Знает меня товарищ подполковник хорошо. С полковником Медведевым, который мне сделал предложение о переводе в Торск, он общался. Тот ему однозначно сказал присмотреть за мной.

Но Абрамов решил присмотреться. Авось у Сашки Клюковкина ещё какие идеи «выстрелят». Я их на вооружение и возьму, да за свои выдам. Гениально!

— Разрешите идти? — спросил я.

— Нет. Что там с Васюлевичем? Разведка что говорит?

А ведь несколько минут назад Абрамов рассказывал, что владеет всей информацией и держит «руку на пульсе». Теперь ему не только надо интересные мысли подавать, но и о ходе поисков сообщать.

— Очередной рейд группы Сопина был, но следов не нашли.

— Да, это я знаю. Там всё сложно. И с обменом тоже, — кивнул комэска, изобразив заинтересованность.

Чего тогда спрашивал, если всё знает? Однозначно не интересует Абрамова Ваня. Задницу ни себе, ни нам рвать Вадим Петрович не будет.

Если быть честным, то и не сильно много он и может. Но хотя бы стучаться в кабинеты и надоедать командованию с вопросами о ходе переговоров, он бы мог.

— Ладно, иди Клюковкин. Если будут идеи, приходи. Только сразу ко мне, — улыбнулся Абрамов.

— Так точно, товарищ подполковник, — изобразил я радость и вышел из кабинета.

Юрис никуда не ушёл, а стоял в кабинете. Подслушивал что ли?

— Сань, я не в курсе был. Честно! — сказал Залитис, когда мы вышли из здания.

— Юрис, я на тебя не в обиде. Наоборот, поздравляю, — искренне ответил я.

— Как он так решил⁈ Взять и снять с должности! Он баран…

Я остановил Юриса, прежде чем он опять выскажется нелицеприятно про командира эскадрильи.

— Я у Вадима Петровича рогов не заметил. И в словах он не блеял. Тебе же советую приказы командования не обсуждать.

— Надо было спросить у нас. Кто лучше, кто хуже. Может голосовать…

Что-то совсем не то в голове Залитиса. В советской армии, как мне кажется, демократией не должно даже и пахнуть. А тут прям повеяло, так повеяло!

— Ты о чём сейчас? В армии единоначалие. Командир принял решение, значит, так и будет. Конкурсы, дебаты и обсуждения оставь другим должностным лицам.

Залитис кивнул. А вот мне вспомнился сейчас Баев. Ведь его вопрос Кислицын собирался вынести на партсобрание. Но как говорится — это другое.